Имя всего Сущего - Дженн Лайонс

воздух вокруг нас или у нас его ограниченный запас, как будто мы дышим в мешке[55].

Я инстинктивно сделала глубокий вдох, не в силах заставить себя прекратить. Уменьшился ли от этого воздушный пузырь вокруг меня? Не знаю.

Как бы то ни было, дальше, до самого замка, ни я, ни Арасгон не обмолвились ни словом.

Мы вырвались из дыма в ста футах от ворот. Синие щупальца вцепились в нас, как хищник, оплакивающий побег своей жертвы, но предстоящая битва вызывала не меньшее беспокойство. В замке царил совсем иной дым – густой и черный от тех пожаров, что горели в разных частях крепости: конюшнях, кладовых и даже в башне.

Саботаж. Я была готова сделать ставку, что это устроила Нинавис – если бы не знала, что Кэлазан все еще на свободе – и уж он-то прекрасно разбирался во всех служебных проходах в замке.

Судя по всему, стражники как раз пытались закрыть ворота замка, надеясь, что это убережет от клубящегося дыма, надвигающегося с ярмарочной площади, когда вместе с сэром Барамоном прискакали несколько рыцарей, надеющихся, что их пустят внутрь и внутри замка будет безопасно. Разгорелась стычка – и конец ей положил повисший у нас на хвосте колдовской дым. Сдерживающий двух солдат сэр Барамон еще сражался вдалеке, но с каждым шагом он выглядел все слабее. А вот другие солдаты…

– Джанель!

– Вижу! – ответила я.

Они поднимали мост.

От дыма это их бы не спасло, а мы бы оказались отрезаны.

– Давай, Арасгон! – закричала я.

Мы рванулись вперед.

Мы прыгнули.

Я повернулась и схватила брата Коуна за аголе, но он столь плотно прижался ко мне, что мне показалось, будто я даже через броню почувствовала, как он впился в меня ногтями. Уже во время прыжка я увидела, как сэр Барамон воспользовался тем, что солдаты замерли, испуганно распахнув глаза, и, пронзив ногу одному солдату, выхватил у него меч и разрубил бедро второго. Возможно, сэр Барамон и прибавил в весе, но мастерства он не утратил.

Время едва двигалось, а мы навечно зависли в воздухе. Но затем секунды снова ускорились, Арасгон тяжело приземлился на деревянный настил с такой силой, что у меня даже кости задребезжали, а Коун удивленно вскрикнул.

Затем мы вновь помчались вперед. Солдаты разбежались в разные стороны, но среди них я не видела, чтобы хоть один был бы отмечен знаком на лбу. Эти бедные дураки только что пытались защитить себя деревом и камнем. И потерпели неудачу, потому что они понятия не имели, с чем столкнулись.

Так же, как и я. Но, по крайней мере, я знала чуть больше, чем они. Арасгон перешел на рысь, приветствуя своего брата Талараса.

– Позвольте моему человеку благословить вас, – приказала я сэру Барамону. – Это защитит вас, когда колдовской дым будет здесь.

– Он уже здесь, граф! – крикнул сэр Барамон.

И это была правда. То, что подъемный мост закрыли, дало нам несколько секунд, но синий дым сочился сквозь трещины и вползал по краям, подобно живому существу, ищущему теплую плоть и кровь.

Брат Коун наполовину упал, наполовину соскользнул со спины Арасгона и рванулся вперед, нанося руну на лоб сэру Барамону и Таларасу. Для окружающих это выглядело так, словно он провел по коже светящимся кончиком пальца, оставляя такие же светящиеся следы.

– Мы должны найти Нинавис! – крикнула я.

– У нее сломана нога, – ответил брат Коун. – Я сказал ей остаться в комнате и отдохнуть.

– Сомневаюсь, что она послушалась. – Арасгон указал носом на внутренний двор: – Кто-то ведь разжег огонь.

Я увидела, как на другой стороне из подвала выходят двое в плащах-салли с капюшонами – один поддерживал второго, причем второй хромал. И пусть лиц я их не видела, но зато прекрасно узнала вторую из лучших юбок Дорны для верховой езды.

– Нинавис! – закричала я. – Нинавис, подожди!

Хромающая фигура подняла глаза.

Нинавис колебалась. Кэлазан, по-прежнему обнимающий ее одной рукой, явно напрягся. Подозреваю, они оба подумали о том, насколько проще могла бы быть их жизнь, если бы они сейчас просто сбежали. Тем более что они пока что не знали о синем дыме и не понимали, какой ужас только что охватил знамя Барсину. Они не понимали, что между их свободой и мерзкой смертью стояла иноземная Кровь Джораса, которую они едва знали.

Нинавис откинула капюшон:

– Мои люди у тебя?

И в этот же момент Кэлазан спросил:

– Что с бароном Тамином? Ты убила его?

Я подбежала к ним, зная, что брат Коун следует за мной.

– Неважно, что с Тамином. Твои люди в безопасности. И, возможно, они единственные, кто в безопасности.

– Не поняла…

– Я должен нарисовать знак благословения у вас на лбу, – выдохнул догнавший нас брат Коун. – И быстро. Синий дым убивает любого, кто не отмечен этим знаком.

Нинавис глянула в сторону главных ворот поверх плеча Коуна и побледнела. Колдовской дым уже заполз внутрь и быстро распространялся. Испорченный проклятьем воздух уже нашел новых жертв, слышались стоны от удушья. По какой-то иронии судьбы, этот пар заглушил огонь, разожженный Кэлазаном, чтобы отвлечь внимание, пока он спасает Нинавис. Стоило колдовскому дыму ворваться внутрь и изменить воздух, пожары стихли.

– Что?..

– У нас нет времени, – отрезала я. – Опусти капюшон, мой Кэлазан. – Я использовала слово, которое не имела права использовать. Мой Кэлазан, мой приверженец. Я только что объявила его своим вассалом, приняв предложение, которое Кэлазан сделал мне накануне вечером, назвав меня своим графом.

Он глубоко вздохнул, но подчинился – возможно, лишь потому, что увидел, как дым через весь двор плывет к нам.

Брат Коун закончил рисовать глиф на лбу у Нинавис и перешел к Кэлазану.

Дым окутал нас. Кэлазан закрыл рот, закрыл глаза и зажал ноздри. Дым попытался обвить его, но брат Коун дорисовал линию, соединил последние точки, завершил глиф. Струйки дыма буквально отбросило назад, образовав вокруг головы Кэлазана пузырь из чистого воздуха.

– Найди как можно больше… – Я не успела закончить приказ, но брату Коуну это и не нужно было, он действовал инстинктивно. Он уже спешил к служанке, которая, широко распахнув глаза, лежала на земле, задыхаясь и хватая ртом воздух. Коун нарисовал символ у нее на лбу.

Но колдовской дым уже проник ей в легкие. Она умерла на наших глазах, а мы были не в силах ей помочь.

Они все умерли.

Кэлазан первым обрел дар речи.

И первым потерял рассудительность.

– Что здесь произошло? Что это вообще такое? – Он смотрел на нас сумасшедшими, широко распахнутыми глазами, с тем