Пожинатель горя - Сергей Владимиров

Но совсем замолчать убийство было нельзя, все-таки не какая-то там обычная, залетная, а модель, недавно как с Парижа. Мы сами журналистам о преступлении сообщили, как только с Дудкиным определились. Рано или поздно, все равно бы подох.

К тому времени я уже знал и кто такой бородатый, и кто такая толстуха. Я и раньше всю эту сволоту буржуйскую ненавидел, а теперь… Если хочешь знать, они такие же убийцы Дудкина, как Ремизов или я. Вот только теперь они от Ремизова зависят и от меня немного. Разумеется, шантажировать я их не собирался, чем это кончится, ясно. Так, на будущее, начал справочки собирать. За спиной у Ремизова с другими следаками пошептался, знакомым операм проставился.

Пять или шесть лет назад жена Ланенского покончила жизнь самоубийством, ударила себя кухонным ножом прямо в сердце. А до этого пыталась зарезать мужа. Он едва спасся. Свидетелей тому не было, все лишь с его слов. Дело замяли, жена давно была признана невменяемой, неоднократно лежала в клиниках. У нее диагноз — параноидное расстройство личности. Я специально в справочниках покопался. Там черным по белому — легковозбудимы, быстро становятся агрессивными, убеждены, что окружающие стараются нанести им вред. Картинка ясна? Она и сама могла себя убить, а мог и муженек руку приложить и все на болезнь списать. Ланенский жену под подписку из лечебницы забирал, когда ее шиза притуплялась. А потом обратно, в смирительной рубахе. Она неоднократно его убить хотела, даже сына подговаривала. У сыночка вообще с матерью взаимопонимание было полнейшее. Это с сумасшедшей-то. Хотя ничего странного, болезнь ведь по наследству передается. Парень такой же псих, как она. У психиатра с детства наблюдался, но на учет так и не поставили, папаша жалел, взятки кому надо совал. У сынка тоже вспышки гнева неоднократно случались, особенно если кто-то усомнится в его неотразимости. На похоронах матери прилюдно заявил, что это отец ее до самоубийства своими издевательствами довел, если не сам тот нож всадил. И отомстить пообещался. Близок он был с матерью, слишком близок. Про такого Эдипа слыхал? Который свою мамашу… того… Информация непроверенная, но тут, похоже, то же самое было.

Ладно, все это домыслы, для меня факты важнее. Я тут один документик смотрел, рапорт инспектора ГИБДД. Авария как авария, водитель отвлекся от дороги и на полной скорости въехал в припаркованный у обочины грузовик. Последующая экспертиза показала, что парень за рулем иномарки был трезв и не под кайфом. Вел себя, правда, несколько странно, но это легко списать на шок. Ему вообще повезло. Машину, можно сказать, на свалку, а водитель будто в рубашке родился. Ну, пару ребер сломал да по мелочи — царапины с синяками. Инспектор гораздо позже догадался, что ему во всем этом ДТП показалось странным. Одежда пострадавшего была сильно кровью запачкана, из его порезов вытечь столько явно не могло. Пытался донести эту мысль до начальства, ему доходчиво объяснили, чей это сын и что с такими людьми лучше не ссориться. Утряслось и забылось. Ясно, к чему я клоню? Авария случилась в двух кварталах от дома, где была убита манекенщица, в тот самый день и час, а за рулем находился… Владислав Ланенский. Теперь доволен, Галкин?

— Доволен.

М. Федорчук попросил у меня сигарету, по привычке помял ее в пальцах и все же закурил. Кривился, глотая горький горячий дым, смотрел в серую даль, словно в свое будущее, и не видел никакого просвета. Где-то на горизонте, где небо соприкасалось с землей, налилась синильной тяжестью необъятная туча, наползала на город, погружая во мрак его площади и улицы.

— Если на Ремизова заведут дело, я готов дать показания, — мстительно произнес следователь. — Пусть срок, здесь мне живется немногим лучше. Зато этот пожрет дерьма сполна. А дочь… Что дочь… Для меня она уже давно умерла.

Действо двадцать третье. Галкин точки над «i» расставляет

Основной закон детективного чтива незыблем на протяжении всех лет, сколько данный жанр существует: вне всякого сомнения, главным злодеем окажется человек, на которого менее всего думаешь. Однако в реальной жизни, с реальными сыщиками и преступниками слепое следование этому правилу может сыграть дурную шутку. Переставая подозревать одного кандидата в убийцы по той простой причине, что его поступки и мотивы слишком явные, выискивая гнильцу в других и переключаясь на них, теряешь драгоценное время. А промедление может стоить кому-то жизни. Запутавшись во множестве фактов, вынужденный выискивать в рассказах фигурантов случайно оброненную правду и явную ложь, я опоздал. Опоздал с управляющим «Миллениума», которого мне ничуть не жаль, опоздал с начальником службы безопасности, чья смерть отчасти на моей совести. С моих губ срывается матерщинная абракадабра. Успею ли я спасти ее?

Чертово отсутствие общественного транспорта и чертовых денег на такси. Чертова забывчивость чертова сыщика, изъявшего чертову сумму у чертова следователя. Чертова развалюха с чертовым водителем, желавшим подколымить.

— Гони, не обижу!

Чертовы пробки, чертов движок, заглохший на чертовом перекрестке. Вынужденная пересадка прямо здесь же. Водила иномарки не торгуется насчет цены. У него хватает денег и без моих грошей. А может, его убеждают так нестись мой дерганый вид и кобура с пистолетом, нечаянно выглянувшая из-под расстегнутой кожанки?

— Опер? На задании? Привычное дело, — вдруг говорит он.

— Вроде того.

— А я из бывших. Сейчас в бизнесе. Но иногда тоскую…

Доехали. Пожелал удачи. Денег не взял. Хороший парень.

По домофону ответила она, и от сердца у меня отлегло.

— Это Галкин, Алевтина Семеновна.

— Простите, я не могу вас принять.

— Что-то случилось? С вами все в порядке?

— Вас это не касается. Никто не позволял вам копаться в грязном белье моей семьи.

— Ошибаетесь. Ваша сестра просила меня об услуге. Прежде чем отчитаться перед ней, я хотел бы переговорить с вами.

Ее дыхание терзал динамик.

— Что ж… Хуже уже не будет.

Долгожданный щелчок возвестил мне, что путь свободен. Прежде чем потянуть на себя дверь, я достал пистолет и загнал патрон в патронник. Нападения можно ожидать уже в холле.

Пусто. Никто не притаился за фикусом и за спинкой кожаного дивана, никто не подкарауливал меня в лифте. И все же я застопорил его на первом этаже и поднялся наверх по лестнице, которая тоже пустовала. Сложнее будет в барских чертогах, где легко заблудиться и еще легче устроить засаду.

И вновь Алевтина Семеновна поджидала меня на пороге своей квартиры, грузная, с припухшими покрасневшими глазами, постаревшая на несколько лет. Она словно шагнула сюда из событий двухмесячной давности, из рассказа следователя М. Федорчука — запакованная в черное атласное платье до пола, с короткими отекшими пальцами, с тяжеловесными драгоценными перстнями на них. Ее голову покрывала траурная косынка. Время остановилось для нее, менялись лишь люди, которых она оплакивала, по кому скорбела: дочь, бывший любовник, и вот теперь — муж сестры. Ничто не дрогнуло в ее густо припудренном лице, когда она увидела вскинутый чуть выше ее плеча пистолет, ищущий цель черный зрачок, готовый изрыгнуть пламя.

— Где он?

— Кто? — растворилось в воздухе шелестящее дыхание Друзиной.

— Вы это прекрасно знаете. И учтите, я не собираюсь становиться его очередной жертвой.

Женщина обреченно отступила в сторону.

— Ищите, — повела она полными широкими плечами.

Только сейчас какая-то мстительная победная искорка коротнула в ее взгляде и сразу угасла. Я шагнул в квартиру. Розы в высоких напольных вазах казались искусственными и не благоухали, пахло аптекой — нашатырем, валерианкой, корвалолом, эфирными маслами. И пугающая тишина…

Я не вытирал ноги, не снимал обуви и верхней одежды, мне не до вежливости и прочих интеллигентских штучек, когда охотник в любой момент может превратиться в дичь. Вот из этих дверей, резных, выполненных по спецзаказу, в прошлый раз возник Владислав Ланенский. Я распахиваю их и тут же отодвигаюсь в сторону. Это не просто зал, в который рядовой обыватель набивает все самое лучшее, где принимает гостей, где после напряженного рабочего дня отдыхает в кресле перед телевизором. Зал оборудован под домашний кинотеатр. Здесь угловые диваны и глубокие кресла, на полу — тигровая шкура, набитая соломой мертвая звериная голова скалит злобную зубастую пасть. По логике, кроме традиционных спален, гардеробных, санузлов и кладовок мне предстоит осмотреть и бильярдную комнату, и библиотеку, и шикарную гостиную с подиумом для выступления заезжих столичных знаменитостей. Я отдернул тяжелую штору на окне, но и за ней никто не прятался.

Двигаюсь дальше. Двери рывком на себя, пистолет наготове. Огромный, во всю стену, аквариум, умиротворяющая зеленоватая вода, в которой среди декоративных водорослей, ракушек и камешков скользят золотистые и ярко-огненные рыбки. Прямо в центре помещения журчит мини-фонтан с подсветкой, хрустальные капли, разбиваясь, оставляют на водной глади легкую изумрудную рябь. И все так же оборудовано для отдыха, забытья, сладостной дремы. Салатного цвета диванчик, кресла, журнальный столик.