Забытые в изгнании. Франция, Париж. Книга 1 - Ростислав Смольский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О последних днях жизни А. Н. Карцова узнаем из воспоминаний его племянника Ю. С. Карцова: выйдя в отставку, Андрей Николаевич поселился на итальянской вилле Онелия, где лечился от хронического заболевания астмы. Незадолго до смерти переехал в Ментон, где и скончался. Согласно завещанию, Андрей Николаевич Карцов был похоронен без военных почестей и венков в присутствии французских и русских представителей, а также жены Гортензии Антоновны Порталис и сына, Георгиевского кавалера, будущего вице-адмирала, Виктора Андреевича Карцова.
Могила А. Н. Карцова. Фотография с сайта commons.wikimedia.org
Могила А. Н. Карцова. Фотография с сайта commons.wikimedia.org
Библиография:
Карцовъ Ю. С. За кулисами дипломатіи. («Автобіографическая замѣтка, найденная в посмертныхъ бумагахъ»). Санкт-Петербург, 1908.
Зубалов (Зубалашвили) Яков Константинович (Жак де Зубалофф)
(4/16 апреля 1876, Тифлис — 3 марта 1941, Нёйи-сюр-Сен, департамент О-дё-Сен, Иль-дё-Франс)
Коллекционер и меценат, художник-любитель.
Младший из четырех братьев в дворянской католической семье Зубалашвили. Его отец, Константин Яковлевич, потомственный почетный гражданин Тифлиса, разбогател на добыче нефти в окрестностях Баку. Он организует акционерное общество и становится его главой. После смерти отца в 1901 году братья Зубалашвили становятся совладельцами нефтяной компании и капитала в два миллиона рублей. В память о своем отце они строят в Тифлисе Народный дом, в здании которого в настоящее время размещается Грузинский Государственный драматический театр имени Котэ Марджанишвили. Вообще благотворительность была характерной чертой этой семьи: в частности, на их средства были построены католические соборы в Тбилиси, Гори, Кутаиси и Батуми, детская больница в Авлабаре, один из корпусов Тифлисского университета, консерватория.
Открытка начала ХХ века из коллекции автора
Акционерное общество приносит братьям хороший доход. Двое из них — Лев (Леван) и Яков (Якоб) кроме занятия бизнесом становятся страстными коллекционерами. Здесь уместно было бы вспомнить об имении Льва Константиновича в Калчуге (после революции на ней одно время жил Ф. Э. Дзержинский, а затем И. В. Сталин — известна, как Зубалово-4; здание было взорвано при наступлении немцев осенью 1941 года) и особняке в Москве на Садовой-Черногрязской, 6 (построен для барона С. П. фон Дервиза, отделка интерьеров Ф. О. Шехтеля), в котором размещалась богатейшая коллекция произведений искусства, которая после смерти Л.К Зубалашвили были передана в музеи Москвы.
Яков Константинович, всегда тяготевший к Франции, в начале 1900-х годов приезжает в Париж. Богатый и обаятельный, эрудированный и с явной предпринимательской жилкой, Зубалов быстро входит мир искусства французской столицы. Он покровительствует художникам, занимается живописью и музыкой. Так, известны его музыкальные произведения: «Послание к Месье, сыну Людовика XIV», циклы песен на стихи Поля Верлена и Теофила Готье, гимн Ордена Почетного Легиона, кавалером которого он стал в 1913 году. А в 1929 году Зубалов издает альбом акварелей. В предисловии к альбому известный критик и автор «Словаря терминов искусства» Гийом Жанно пишет, что Зубалов создавал свои «примитивы» на вилле в Кло Жоли, городке в Нормандии. Благодаря личному знакомству со многими художниками он имеет возможность покупать картины и скульптуры прямо в их мастерских. Для размещения коллекции и проживания Зубалов приобретает виллу в фешенебельном квартале Porte Dauphine.
Бывшая вилла Я.К Зубалова в Париже. Фотография автора
Зубалов щедро делится своими приобретениями с парижскими музеями. Лувр получает картину «Амур и Психея» Франсуа Эдуара Пико, «Венеру Анадиомену» Теодора Шассерио, «Интерьер собора в Сенсе» Камиля Коро, акварели Т. Жерико, О. Домье, К. Коро, Ф. Зиема, а также семидесят бронз и гипсовых скульптур, альбомы акварелей и рисунков мастера анималистического жанра Антуана Бари.
В летнем номере за 1916 год в журнале «Старые годы» читаем: «Я. К. Зубалов, поднесший Лувру упомянутый портрет Левицкого, сделал Музею изящных искусств города Парижа весьма значительный и щедрый дар: большое собрание бронз и гипсов Бари и его же акварелей, и рисунков, а также восемь холстов и пять акварелей Арпиньи, ряд работ современных художников и др. Можно только радоваться за музеи, в которые чужестранцы вносят столь драгоценные вклады, но нельзя не пожалеть, что такие щедрые дары со стороны людей, связанных с Россией, как родом, так и благосостоянием, минуют родину, где подобное меценатство и реже, и нужнее». Удивительно, правда, что Я. К. Зубалов не упомянут в каталоге меценатов, выпущенном в 1989 году министерством культуры Франции, хотя его имя значится на мраморной доске дарителей Лувра, а один из залов Малого дворца назван «Зубаловским».
Уже после войны еженедельник «Le Monde illustré» публикует статью о Якове Константиновиче Зубалове, в которой, в частности указывается: «Лувр, Малый Дворец, Музей декоративного искусства и другие музеи и галереи Парижа обладают шедеврами, которыми их обогатил господин Зубалов. Поэтому пришло время составить каталог даров Зубалова, насчитывающих 581 произведение искусства. Это полный музей, в котором можно было бы собрать рассеянные по Парижу дары господина Зубалова, совершенные им не по прихоти событий, а целенаправленно, на основе научного метода, которого придерживался господин Зубалов. В отличие от других благодарителей, господин Зубалов не только увеличил наше интеллектуальное наследие, но сделал это в совершенно новом духе
Собственные именные залы, которые он мог бы иметь не только в Лувре, но и в каждом из других национальных музеев Парижа, он не захотел создать, вполне справедливо считая, что это противоречит музеографическому методу. Ибо, как полагает господин Зубалов, музей — это не только собрание коллекций, но и учебное заведение.
Поэтому, если в музеях не хватало произведений из определенных серий картин, скульптур, золотых или серебряных изделий, которые музей не мог приобрести в силу финансовых ограничений, или даже если не хватало целой серии произведений, господин Зубалов щедро дарил их музеям, принося извинения за то, что не может сделать большего.
Вместе с тем, как это часто случается и, к сожалению, считается нормальным, на карточках к произведениям искусства забывают указать имя дарителя. Так это произошло и в этом случае». Здесь есть некоторая
