Москва. Кремль. Охрана - Михаил Степанович Докучаев

найти слов, чтобы успокоить сидящего перед ним и рыдающего Хрущева. В то же время он мысленно представил себе, что будет с тем, если он скажет ему всю правду и откажет в помощи.

Придя немного в себя, Хрущев вновь стал умолять Сталина о снисхождении к сыну, о смягчении приговора.

Иосиф Виссарионович встал с кресла, подошел к столу, взял трубку и, поднеся зажженную спичку, принялся раскуривать ее. Ему нужно было время, чтобы Хрущев пришел в себя, а он собрался с мыслями и смог сказать ему горькую правду о предстоящей судьбе его сына.

Встал с кресла и Хрущев. Он обтирал лицо платком и ждал ответа на свою мольбу.

Раскурив трубку, Сталин еще некоторое время молчал, глядя с сочувствием на своего товарища по партии. Чтобы не начинать с главного, он сначала сказал:

— Мне доложили о случившемся с вашим сыном. Я не сомневался, что у нас состоится встреча и разговор о нем. Только из-за большого уважения к вам, товарищ Хрущев, я разрешил вам приехать с фронта в Москву. Партия высоко ценит ваш вклад в строительство социализма, в борьбу с право-троцкистскими и другими оппозиционерами, ваши дела по укреплению советской власти на Украине и сейчас в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.

Сталин перевел дыхание. Он видел, как Хрущев ловит каждое его слово и ждет, что же он скажет дальше.

— Мне очень хотелось бы помочь вам, Никита Сергеевич, но я бессилен сделать это. Однажды я поступился своей партийной и гражданской совестью, пошел вам навстречу и просил суд помиловать вашего сына. Но он не исправился и совершил еще одно, подобное первому, тяжкое преступление. Вторично нарушать советские законы мне не позволяет моя совесть и горе родственников, советских граждан, явившихся жертвами преступных действий вашего сына.

Сталин мельком взглянул на Хрущева. Тот стоял бледный как полотно. Трудно было представить, что творилось в его душе и сознании. И когда Сталин сказал: "В сложившемся положении я ничем помочь вам не могу, ваш сын будет судим в соответствии с советскими законами", Хрущев упал на колени, умоляя, он стал ползти к ногам Сталина, который не ожидал такого поворота дела и сам растерялся.

Сталин отступал, а Хрущев полз за ним на коленях, плача и прося снисхождения сыну. Сталин просил Хрущева встать и взять себя в руки, но тот был уже невменяем. Сталин вынужден был вызвать Поскребышева и охрану. Когда те влетели в кабинет, то увидели стоявшего у стола Сталина и валявшегося в судорогах на ковре Хрущева.

Иосиф Виссарионович попросил вынести Хрущева в одну из соседних комнат, пригласить врачей и привести его в чувство, после чего сопроводить до места, где он остановился.

Когда сотрудники охраны и врачи приводили Никиту Сергеевича в чувство, он все время твердил: "Пощадите сына, не расстреливайте. Неужели нельзя этого сделать?"

Этот случай дал повод хождению разговоров среди приближенных Сталина и работников Кремля о трагедии в семье Хрущева и отказе И.В.Сталина в его просьбе о помиловании сына. Происшедший инцидент на встрече Хрущева со Сталиным до сих пор всплывает в разговорах сотрудников безопасности, особенно, когда речь заходит об отношениях между Сталиным и Хрущевым. В частности, утверждается, что в этом заключается главная причина всех нападок Хрущева на Сталина, породивших теорию его культа личности. При этом делаются ссылки на неосторожное заявление Хрущева в присутствии своих приближенных, когда он сказал: "Ленин в свое время отомстил царской семье за брата, а я отомщу Сталину, пусть мертвому, за сына, покажу, где живет "кузькина мать".

Красноречиво свидетельствует об этом и В.М.Молотов: "Хрущев в душе был противником Сталина… Озлобление на Сталина за то, что его сын попал в такое положение, что его расстреляли… Сталин сына его не хотел помиловать… после такого озлобления он на все идет, только бы запачкать имя Сталина"[19].

На такое поведение Хрущева толкало не только желание отомстить за сына, но и то, что Сталин был прав, не пошел против своей совести и закона и тем самым оказался выше его, Хрущева, в моральном и гражданском отношении. Сталин предстал перед ним скалой, о которую разбились надежды Хрущева повлиять на Сталина и спасти своего сына.

Когда в первичных партийных организациях зачитывали доклад Хрущева на XX съезде КПСС "О культе личности Сталина и его последствиях”, коммунисты задавали себе вопрос: "Как это так, человек, который вместе со Сталиным вершил дела в Московской партийной организации, подписывал документы на аресты и расстрелы, вдруг оказался таким морально чистым после смерти Сталина?”

Видимо, смерть Сталина ему была очень нужна для очистки своей совести. Опорочив всех соратников Сталина и его самого, боясь собственных разоблачений за прошлую деятельность, Хрущев взялся за чистку государственных и партийных архивов, в чем ему активно помогал бывший председатель КГБ И.А.Серов.

Поднимали в ту пору все документы, касающиеся деятельности Хрущева в Москве и Киеве. Специальный самолет особого авиаотряда Министерства гражданской авиации часто курсировал в то время между Москвой и Киевом, доставляя Хрущеву нужные документы. Тогда же родилась идея скомпрометировать Сталина как агента царской охранки. В киевских архивах на этот счет появилась фальшивка, которая позже получила огласку в газете "Московская правда" от 30 марта 1989 года и была представлена как подлинный документ.

Для чего все это нужно было Хрущеву? По-видимому, для того, чтобы скрыть следы своих преступных деяний, отвести от себя подозрения и создать условия, позволяющие нанести удар по Сталину и его соратникам. По его воспоминаниям выходит, что даже при жизни Сталина он ставил себя в позу ему, строил свои действия вразрез с мнением Сталина, особенно когда дело касалось арестов и вынесения коллективных решений по важным вопросам. Он выглядит таким героем и чистеньким человеком, как будто он и не был первым секретарем МГК ВКП/б/ в период с 1934 по 1938 год, когда в основном имели место массовые репрессии и без санкции Хрущева не мог быть исключен из партии и арестован ни один московский коммунист. Он вновь занимал этот пост с 1952 года по день смерти Сталина и не мог не знать существа дела, связанного с арестом группы врачей-евреев.

Все это он знал, но в мемуарах пытается обратить это на пользу себе, выгораживая себя всюду, где можно, и сваливая всю вину на Сталина и Берию. После смерти Сталина, освободив из-под следствия врачей и объявив амнистию в основном уголовникам, Хрущев предстал перед всеми героем, которого с благодарностью вспоминают, возносят и поднимают на щит как великого демократа. А заслуживает ли