Трое с площади Карронад - Владислав Крапивин

«Хорошо, что Савин сделал фотографию, — думал Славка. — Все-таки будет память об Артемке».

— Слава Семибратов, ты успокойся, пожалуйста, и сядь, — попросила женщина-милиционер.

А капитан второго ранга сказал:

— Ничего, в таких случаях даже у взрослых не всегда выдерживают нервы.

И тут впервые заговорила Любка:

— При чем тут нервы? У Семибратова Артемка был в портфеле. Думаете, не жалко?

— Что за Артемка? — испуганно спросила милиционерша.

Юрий Андреевич торопливо ответил:

— Замечательный Артемка, герой школьной прессы. Я потом объясню… Ладно, Слава, зато люди не пострадали. Не горюй.

Славка, не оборачиваясь, проговорил:

— Спасибо за сумку… Бабушке не говорите про снаряд, а то она расстроится. И маме напишет…

— Напишет? — переспросил Юрий Андреевич. — Разве мама не здесь?

— Она уехала. Я с бабушкой…

Тогда Тим поднялся и подошел к Славке. Ничего не сказал, просто встал рядом. Славка посмотрел на него: «Тим, я держусь».

И они оба повернулись лицом к директорскому столу. Женщина-милиционер обратилась к капитану второго ранга:

— Сергей Дмитриевич, давайте о главном.

— Есть, Вера Матвеевна. Давайте о главном… Слава, для начала один вопрос: зачем нужно было тащить находку в такую даль?

— Ничего не оставалось. Мы думали по-всякому. Спрятать негде, а ребята могли прибежать… Они какие-то шальные…

— Понятно… И все же это был сумасшедший риск. Неужели нельзя было придумать ничего другого?

И тут вмешался Тим. Сдержанный, воспитанный Тим сказал:

— Разумеется, можно было придумать другое… Сидя в кабинете. А там было некогда.

— Тимофей Сель… — сказал Юрий Андреевич.

— А почему получается, будто Семибратов в чем-то виноват? — дерзко спросил Тим.

Юрий Андреевич развел руками:

— Опять вы за свое…

Сергей Дмитриевич слегка нахмурился:

— Подождите, ребята… Никакой вины нет. Слава молодец…

— А почему я?! — взвинтился Славка. — Тим раньше меня снаряд увидел! Он его у ребят отобрал! Он, может, больше моего рисковал!

— Да, я понимаю. Вы оба. Я пришел сюда, чтобы сказать вам спасибо…

— А милиция тоже для этого? — напряженным голосом спросил Тим.

— Милиция для порядка, Тима, — отозвалась Вера Матвеевна. — У тебя после истории с «Сатурном» к милиции прохладное отношение, но мы не виноваты. А сейчас разговор о другом…

— Разговор вот о чем, — подхватил Сергей Дмитриевич. — Смелые вы люди. И неглупые. Я верю, что вы поступили правильно… Только не все такие, как вы. Если станет известно об этом случае, найдутся ребята, которым очень захочется совершить геройский поступок. Они полезут в такие места, куда лазить не следует, будут специально искать, чтобы проявить свои доблести. Допустить это нельзя.

— А кто узнает? — сказал Славка. — Только пусть Потапенко не болтнет где-нибудь.

— С ней мы уже договорились, — сообщила Вера Матвеевна. — Я за нее ручаюсь. Дело теперь за вами, мальчики.

— За нее ручаться нельзя, — мстительно сказал Славка. — А мы с Тимом будем молчать. Верно, Тим?

— Да, — сказал Тим.

Юрий Андреевич поднялся из-за стола.

— Спасибо, ребята. И не обижайтесь, что пришлось обойтись без торжественных построений и наград.

Тим засмеялся.

— Ты что, Тимофей? — спросил директор.

Славку словно бес толкнул:

— Юрий Андреевич, он вспомнил линейку, когда Дениса Васильченко награждали.

Директор не рассердился.

— Да, это не очень продуманное было мероприятие. Рад, что вы все понимаете… Вера Матвеевна, Сергей Дмитриевич, ребята вам еще нужны?

— Мне нужны, — сказал Сергей Дмитриевич. — Если можно пусть мальчики меня проводят.

…Они вышли из школы. Облака уже разошлись, и асфальт высыхал, только в углублениях синели лужицы. У крыльца стоял «рафик» с военным номером. За рулем сидел матрос в отутюженной белой форменке.

Сергей Дмитриевич открыл дверцу:

— Садитесь. Прокатимся, а потом отвезу куда хотите.

Славка и Тим забрались в автомобиль. Сергей Дмитриевич устроился рядом, на том же сиденье. Машина поехала. Славка и Тим положили на колени сумку и молча разглядывали зубренка. Сергей Дмитриевич сказал:

— Кажется, обо всем поговорили, а на душе неспокойно. Нельзя, чтобы такие ребятишки, как вы, рисковали головами. Даже случайно. Постарайтесь в дальнейшем без этого.

— Да уж постараемся, — сказал Славка. Тихо и без насмешки.

Зубренок был очень симпатичный. Он мчался по голубой клеенке в веселую атаку.

Сергей Дмитриевич тронул Славку за плечо.

— Скажи честно: страшно было?

Славка хмуро спросил:

— Если скажу, что не страшно, вы поверите?

Сергей Дмитриевич коротко засмеялся:

— Пожалуй, нет. Хотя есть дураки, которые не боятся.

— Значит, я очень умный, — сказал Славка.

— А я вообще гений, — сказал Тим.

Сергей Дмитриевич расстегнул на левом запястье часы, положил их на зубренка. Они были большие, тяжелые, с парусным кораблем на циферблате.

— Это мне подарил командир флотилии. Возьмите, ребята, на память.

Славка посмотрел на Тима. Тим чуть поморщился.

— Спасибо, — сказал Славка. — Нам не надо.

— Потому что одни на двоих?

— Потому что это вам подарили, — сказал Тим.

— Мы ими все равно похвастаться нигде не сможем, — добавил Славка. — А если они просто как часы, то у нас есть. У Тима давно, а мне сегодня… мама оставила, когда уехала…

Сергей Дмитриевич не настаивал. Он взял часы.

— Ладно, — сказал он будто самому себе. — Что-нибудь придумаем.

«Придумайте, чтобы мама моя вернулась», — мысленно сказал Славка и опять стал смотреть на зубренка.

— Что за нашивки у вас? — спросил Сергей Дмитриевич.

— Парусная секция «Винджаммер», — объяснил Тим. — Только мы пока не занимаемся. Мы пока вроде арестантов.

— Что так?

— Славка, можно рассказать?

Славка кивнул. Не все ли равно теперь?

И Тим рассказал. Он сумел это сделать коротко. Буквально в несколько фраз. А Славка слушал и думал: где теперь мама? Все еще в самолете или уже в Усть-Каменске? Хоть бы догадалась прислать телеграмму…

— Значит, цепь… — задумчиво сказал Сергей Дмитриевич. — Отчаянные вы ребята…

— Мы? — удивился Тим.

Сергей Дмитриевич спросил:

— Как фамилия начальника базы?

— Федосов… Игорь Борисович, — сказал Тим.

— Ладно… Куда вас отвезти?

— Если можно, на пляж, — попросил Славка.

— Не холодно купаться?

— Ничего, — сказал Тим.

«Рафик» покатил к Орудийной бухте. Недалеко от пассажирских причалов они вышли из машины. Тим озабоченно проговорил:

— Я все время думаю: надо узнать, откуда лом привезли на свалку. Может быть, там есть что-нибудь еще… такое же.

— Совет опоздал на двое суток, — сказал Сергей Дмитриевич. — Но все равно спасибо… Давайте прощаться. И прошу вас помнить три вещи…

— Больше не попадать в такие истории, — догадался Тим. — Да?

— Да. Это первое…

— Молчать как рыбы, — сказал Славка. — Это второе.

— Все знаете… Ну а третье?

Славка пожал плечами. Он не ожидал услышать ничего нового. Сергей Дмитриевич жестко обнял его и Тима за плечи, придвинул к себе.

— Мальчики вы мои… Несмотря на молчание, помните: вам благодарны Город и Флот.

Когда шли на пляж, Тим спросил:

— Она сегодня уехала?

— Да.

— Ты не знал?

— Нет. Она письмо оставила.

— Славка… Наверно, это я виноват. Со своей цепью…

— Не говори глупости, — сказал Славка. На пляже было пусто. Славка подпрыгнул и уцепился за обруч громадного зонтика, впаянного ножкой в бетон. Заболтал ногами.

— Где ты коленку ободрал? — спросил Тим.

— Здесь. Купался, когда с физкультуры сбежал. Я устроил себе каникулы…

— Славка, — сказал Тим. — Не надо веселиться, если невесело. От этого не легче, я знаю.

Славка разжал руки и упал на бетон.

— Я не веселюсь, Тим… Давай макнемся!

Они стали раздеваться.

Славка сказал:

— А все же хорошо, что сегодня мамы нет. Не узнает, что эта штука настоящая…

Они встали на бетонную ступень.

— Имей в виду, вода сегодня холодная, — предупредил Славка.

— Ладно, вытерпим и это, — сказал Тим. — Прыгаем?

— Да… Подожди… Тим! А если дать ей телеграмму, что я заболел? Она же приедет, верно?

Тим ничего не сказал. Он, видимо, не решился ответить и опустил глаза. Но Славка успел заметить в его глазах невысказанный ответ: «Это нечестно…»

— Я пошутил, Тим, — сказал Славка и прыгнул в соленую воду.

Он никуда не поплыл, а повис, как в невесомости, в плотной зеленой толще. Холод сжал его на несколько секунд и ослабел, отступил. Глубина тихо звенела. Это отзывалась в ней работа судовых моторов, корабельного завода, плавучих кранов и доков. Это жили несмолкаемой жизнью Город и Флот.