Тщеславие (ЛП) - Фишер Амели

Генрик открыл пассажирскую дверцу серебристой «Ауди» для Абри, и она забралась внутрь, ее взгляд приклеился к нам с Яном. Саймон устроился на заднем сиденье седана, а Генрик пошел к водительской стороне. Я наблюдала за ними, пока рука Яна не опустилась мне на поясницу.

— Я здесь, — прошептал он на ухо, посылая дрожь по позвоночнику вопреки тому, что произошло.

Он подвел меня к черному мерседесу G-класса.

— Это твой? — спросила я.

— Не совсем. Это просто машина, на которой я езжу, когда живу здесь. Ее купили мои родители.

— Понятно.

Он открыл для меня дверь, и я проскользнула внутрь. Я потянулась за ремнем, но он опередил, пристегивая меня. Он неожиданно поцеловал меня в шею, сильно озадачив, и захлопнул дверь.

— Что это было? — спросила его, когда он забрался со своей стороны.

— Что именно? — спросил он.

— Ремень? Поцелуй?

— Полагаю, мне это было необходимо, хотелось быть к тебе ближе.

Он пожал плечами, как будто это что-то объясняло, и завел двигатель, забрасывая руку на мой подголовник, когда выехал на дорогу. Мы в тишине ехали следом за его родителями. Он так и не убрал руку с подголовника, и тепло от его руки удерживало постоянно порхающих бабочек.

Это горькая радость, хотя бы потому, что в то же время мое сердце было наполнено болью.

Только потому, что он не сказал, что любит тебя, не значит, что он не заботится о тебе, Софи.

Я была немного сумасшедшей. Я знала это. Просто любовь — это что-то новое для меня. Я прежде никогда никого не любила так, как любила Яна.

Позволь себе некую слабину, но двигайся дальше. Позволь себе чувствовать, но не ожидай взаимности. Позволь случиться тому, что должно произойти.

Я дала обиде у себя в груди растаять и соскользнуть к ногам.

— Я не смог это сказать, — выпалил Ян.

Моя голова дернулась в его сторону.

— Я знаю.

— Ты не понимаешь, — произнес он.

— Понимаю, — сказала я, прижимаясь щекой к его руке.

Он резко взглянул на меня, и я дала ему понять, что там не было давления. Он отвернулся назад к дороге.

— Нет, ты не понимаешь, совсем не понимаешь, — он сделал глубокий вдох. — Вся правда в том, что я очень сильно тебя люблю, не могу мыслить упорядоченно. Правда в том, что я боюсь признать это, не прикасаясь к тебе. Правда в том, что я сильно напуган.

— Почему? Разве я настолько пугающая?

Он мне улыбнулся.

— До ужаса.

— Ян.

— Ты даже не представляешь, что ты со мной делаешь. То, что я чувствовал к тебе эти последние пару месяцев, не казалось разумным. Я так отчаянно тебя хотел, что боялся, что это не могло быть настоящим. Ты поглотила все мои мысли, Софи, — признался он, позабыв, что я рядом. Он разговаривал с лобовым стеклом, как будто над ним проплывала дымка. — Ты сковала все мои чувства, и я не могу представить, что получу тебя в достаточном количестве. Это пугает меня. Я так глубоко погрузился, что мне не выбраться. Я принадлежу тебе, ты знаешь?

— Нет, боюсь, что ты мне не принадлежишь, Ян. Ты приукрашиваешь. Представь, что я одна из твоих студенток, и я не поняла урок. Поясни подробнее… более досконально, — я заигрывала, мое сердце колотилось в груди из-за его слов.

Он боролся с улыбкой.

— Не знаю, зачем я открыл этот шлюз, я устал, вот почему, и ты прямо сейчас выглядишь такой чертовски завораживающей, — он вздохнул. — В Масего то, как ты закатывала рукава, открывая свою прекрасную кожу с идеальными запястьями, которые соответствуют этим невероятным рукам. Я так много раз представлял эти руки на себе, — продолжил он, поражая меня и перенося дальше в его мысли. — Вот должно быть, когда я впервые начал осознавать. Возможно, это то, как твои джинсы плотно облегали бедра всякий раз, когда ты делала шаг. Все, о чем я могу думать, это о тебе, обхватывающей меня этими чертовски красивыми ногами, как они будут ощущаться под моими ладонями, как они будут обнимать меня за талию, — он легонько постучал по рулевому колесу кулаком, и я немного выпрямилась. — Они сбивают с толку. Или может это, когда твои волосы распущены и свободно ниспадают на спину. Я бы все отдал, чтобы увидеть их на твоих голых плечах, — он сглотнул, — или намотать их на мои кулаки, — признался он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он медленно кивнул головой назад и вперед, глаза все еще смотрят на дорогу впереди.

— Все это действительно так, — вдруг сказал он, — но главным образом я думаю, что это твое лицо.

Я молча съежилась на своем месте, благодаря Бога, что не прервала его, казалось, бессознательное состояние. Мое сердце беспорядочно стучало от этой исповеди. В горле у меня пересохло, желудок сжался и это было то, что я никогда прежде не испытывала, но знала, что оно так и должно было всегда ощущаться. Руки крепко сжаты, чтобы удержаться и не броситься на него, обхватывая его плечи руками.

— Софи Прайс, ты самая красивая девушка из всех, кого я когда-либо встречал, — заявил он, затем повернулся ко мне и посмотрел с обреченностью в глазах. — Ты так, черт возьми, прекрасна, вот здесь, — сказал он, коснувшись моей груди, — и здесь, — произнес он и провел вниз тыльной стороной ладони по моему лицу, — ты роскошна и на это стоит любоваться.

Мой рот в изумлении открылся. Из-за этих слов я была в полной растерянности, все рациональные мысли испарились, так что я сделала единственное, что смогла придумать. Я перепрыгнула на другой край сиденья и потянула воротничок его рубашки к себе. В следующую секунду я почувствовала, что внедорожник съехал на обочину и остановился, затем была перетянута к Яну на колени, и он исследовал мой рот своим так, как никто и никогда этого не делал.

Его руки нашли мой затылок, а мои зарылись в его волосы.

— Соф, — прошептал он в губы.

— Да? — спросила я с улыбкой.

Неизвестно сколько мы целовались, перед тем как он попросил:

— Скажи это, — попросил он, вытягивая мое предыдущее заявление.

— Я люблю тебя, — сказала я ему.

— Еще, — попросил он, переходя на мою шею.

— Я люблю тебя, Ян.

— Еще, — попросил он, отодвигая мое лицо от своего.

Я посмотрела на него, запыхавшаяся и возбужденная. — Я люблю тебя, Ян Абердин.

Он атаковал мои губы с ни с чем не сравнимым неистовством, поглотил мой вздох и попробовал мой язык своим. Я согнула руку в локте вокруг его шеи, чтобы притянуть его поближе, яростно сливаясь своим ртом с его и путаясь, где начиналась я, а где он.

— Боже милосердный, — произнесла я, разрывая контакт, затем снова соединяя наши губы.

Внезапно зазвонил его телефон, и мы оба застонали.

— Твои родители, — проговорила я ему в рот.

— Ты знаешь, как поощрить парня или что это?

Я рассмеялась напротив его припухших губ.

— Прекрати. Это должно быть они.

— Меня не волнует, — сказал он, рукой разыскивая телефон в подстаканнике.

— Если только это не Саймон.

Мы оба повернулись посмотреть, кто это был. В самом деле Саймон.

— Алло? — ответил он, улыбаясь мне. — Да, мы заблудились. Скоро будем.

Он нажал отбой, и я откинулась в кресле.

— Продолжим позже, — сказал он, целуя меня в висок.

«Аберджин» выглядел так, словно был продолжением дома Абри Абердин. Все в нем кричало об элегантности и современности, и не было ни единого мгновения без болезненного напоминания себе о том, куда ты положил руку, как посмотрел, что произнес и даже, что почувствовал. Если бы «Аберджин» был человеком, он был бы Абри Абердин.

— Добро пожаловать в «Аберджин». Ваше имя? — нас спросила совершенно равнодушная молодая женщина. Хотя, когда она подняла взгляд, ее тон немного изменился. Она улыбнулась Яну.

— Нас ждут, — сказал ей Ян. — Абердин?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ее глаза стали круглыми, как блюдца.

— Конечно, прошу прощения, что не узнала вас. Сюда, — произнесла она, суетливо двигаясь перед нами. — Еще раз извините. Мне очень жаль.

— Не страшно, — сказал ей Ян, пожимая плечами.

Девушка повела нас вверх по лестнице, которая вела из главного зала в мезонин. Родные Яна были единственными, кто сидел там. Полагаю, дополнительная привилегия для исполнительного мэра.