Она (Новая японская проза) - Каору Такамура

Комната для волонтеров оказалась тщательно прибранной, нигде не валялось ни единой нитки. Словно тот ребенок, что таился в памяти, начисто стер здесь все следы ее образа.

Наверное, Она уже вернулась к себе на дачу. И наверное, снова вышивает — вышивает в моих воспоминаниях о том лете, куда я больше никогда не приду.

Перед отъездом из хосписа я еще раз заглянул в мамину палату.

Кровать, откуда ее унесли, была аккуратно застелена темно-зеленым покрывалом. На нем вышивка. Девочка, мельница, цветы.

В волосах у девочки был симпатичный бантик.

Shishu suru shojo by Yoko Ogawa

Copyright © 1996 by Yoko Ogawa

© Т. Розанова, перевод на русский язык, 2001

Эми Ямада

На «закате жизни»

Должна сказать, что мне уже довелось пережить «закат жизни». Иными словами, я готовилась к смерти. Понимаю, что это звучит несколько странно, но зато вернее всего выражает мое душевное состояние в те пресловутые несколько месяцев. Мне было десять лет. И целые дни я мрачно думала о том, как лучше провести время, отпущенное мне судьбой.

Все началось в то лето, когда наша семья во время летних каникул гостила у тети. Жара стояла просто невыносимая, и скука была смертная. А от скуки мне всегда начинают лезть в голову самые невероятные мысли и затеи. Не в состоянии даже пошевелиться от жары, я отстраненно наблюдала, как на холодной поверхности стакана чая со льдом медленно-медленно набухают капли. Отяжелев, они скатывались вниз. Дни тянулись в печальном бездействии. Тетин дом стоял посреди рощи, и я частенько прогуливалась в ней. Мне все нравилось в лесу: грибы, испускающие облачка желтоватой пыли, когда на них наступишь, шустрые стрекозы, стайками роящиеся над берегом речушки… Правда, я не была в детстве слишком любопытна, Просто страдала от невыносимой скуки. Мама полностью предоставила меня самой себе. Она же полностью была поглощена беседами с обожаемой сестрицей, с которой не виделась месяцами. Отец с дядей чуть ли не сутками просиживали над доской для игры в го,[12] так что меня попросту не замечали. Моя младшая сестренка играла со сверстницей-кузиной в глупые детские игры, а меня в них не принимали. Так что я хорошо прочувствовала, что такое одиночество. Практически меня бросили все. Но это, пожалуй, меня даже устраивало. Я просто упивалась своим одиночеством. Я вообще была несколько странным, причудливым ребенком. Когда мне хотелось пообщаться с какой-нибудь живой душой, я шла к Тиро — собаке, жившей в тетином доме. Нет, я не играла с ней, а просто наблюдала, как Тиро, виляя хвостом, бесцельно слоняется на привязи по прихожей. Пес, видимо, инстинктивно чувствовал, что я не отношусь к собачьим обожателям, а потому даже не пытался заигрывать со мной. Наверное, ему тоже было невыносимо жарко, потому что он всегда хрипло и тяжело дышал, с несчастным видом свесив язык до самого пола. По-видимому, ему тоже здесь многое было ненавистно. Потягивая ячменный чай, я изучала его.

Однажды, наведавшись к Тиро, я застала пса за едой. Он даже не обернулся ко мне и сосредоточенно пожирал рис под карри,[13] оставшийся от обеда. Тут во мне почему-то проснулась острая жалость к бедняге, вынужденному доедать эту гадость. Меня буквально затопило сострадание к собаке.

— Тиро! — негромко окликнула я его. Пес и ухом не повел, продолжая с хлюпаньем и чавканьем уплетать отвратительное пойло. Сунув ноги в шлепанцы, я ступила на земляной пол прихожей и подошла поближе к жевавшему псу. Он по-прежнему не обращал на меня внимания.

— Тиро! — снова позвала я. Пес даже головы не поднял. Тогда я присела рядом на корточки и погладила его по морде. Тиро с упоением облизывался. Вдруг он поднял морду. Наши взгляды скрестились: мой — полный сочувствия и любви, и его… Я улыбнулась. Он слегка оскалился в ответ, словно засмеялся по-своему, по-собачьи — так мне показалось, — а лотом цапнул меня за руку! От испуга и неожиданности я шлепнулась на пол и тут же выдернула руку из собачьей пасти. Я не ожидала такого подвоха, а потому испытала настоящий шок. От собаки я отползла. Тиро покосился на меня и снова принялся за еду.

Пошатываясь, я поднялась и, придерживая укушенную руку, прошла в дом. Там я с ужасом обнаружила на ладони две кровоточащие ранки. Закусив губу, я смотрела на Тиро. Вылизав миску, он потянулся и зевнул, явно пребывая в наипрекраснейшем расположении духа. Я вдруг ощутила острую боль в прокушенной руке, и слезы хлынули у меня потоком. Мне стало невыносимо горько, какая-то странная печаль затопила меня, но возненавидеть пса я была не в силах. О случившемся решила никому не говорить, так как боялась, что Тиро попадет за этот проступок.

Я промыла ранку и сделала вид, будто ничего не случилось. Никто не знал, какой ужас я пережила. Так как я старалась вести себя как обычно, то никто ничего не заметил. Так продолжалось до вечера.

Мама с тетей готовили ужин, а мы с сестренками смотрели мультсериал. Маленький ниндзя одолевал возникавших на его пути все новых и новых врагов, совершая героические поступки. Этот мультик был у нас вроде ритуала перед ужином. Именно в этот день маленького ниндзя укусила собака! Я в изумлении уставилась на экран телевизора, не в силах оторвать от него взгляда. Целых полгода ниндзя благополучно странствовал по свету, а тут — нате вам! — на него вдруг набрасывается собака! Маленький ниндзя после этого повел себя очень странно: то лакал воду прямо из реки, то бегал на четвереньках. Его бросало то в жар, то в холод, и наконец он совершенно лишился рассудка. Рассказчик невозмутимо объяснил, что маленький ниндзя умрет от бешенства через шесть месяцев после укуса собаки. Столько времени длится инкубационный период — потом болезнь берет свое.

— Эй, все слышали? Если укусит собака, то заболеешь бешенством! — завопила сестра.

У меня кровь отхлынула от лица. Я вдруг заметила, что старательно прячу под стол укушенную Тиро руку.

— Мама! Ты слышала? Если тебя укусит собака, то обязательно заболеешь бешенством и умрешь! — опять заверещала сестра.

И тут неожиданно для себя я взорвалась:

— Дура! Заткнись! — и что есть мочи дернула сестру за волосы.

Сестра разревелась. Вообще-то разрыдаться впору было мне. Из кухни примчалась перепуганная мама.

— Что? Что тут такое?!

— А-а! — ревела сестра. — Она дергает меня за волосы!

— Что ты себе позволяешь? — возмутилась мама. — Ты ведь старшая!

Не сдержавшись, я тоже разрыдалась. Мама с сестрой в изумлении смотрели на меня, так как я никогда раньше не плакала на людях.