Штурм вулкана - Александр Белов

— Поменяю баб и сопляков на фээсбэшного генерала, — усмехнулся Шаман, — и полетим дальше. Сначала получу деньги, потому уже выпущу пассажиров.

Он приказал стюардессе открыть двери, а сам забился в угол, вытащил свой взрыватель и сказал демонстративно громко:.

— Я их предупредил — если будет по-пытка захватить самолет, то я взрываю! На том свете скажете спасибо ментам!

Минут через пять по подкатившему трапу взошел человек с большой сумкой в руке и появился в проходе. Белов обомлел — это был генерал Введенский, его старый знакомый, на которого он работал когда-то и который его не раз вытаскивал из неприятных ситуаций. Генерал узнал Белова, но ни один мускул на его лице не дрогнул, Саша тоже благоразумно про-молчал — ни к чему Шаману знать, что они знакомы.

— Полпред, возьми у генерала сумку и передай мне! — приказал террорист, держа большой палец правой руки на кольце лимонки. — И пусть он руки поднимет и не опускает!

Полпред подчинился, генерал тоже, и когда сумка оказалась у Шамана, тот быстро открыл молнию и, увидев внутри нее плотные пачки долларов, нервно захохотал. Пересчитывать деньги он не имел возможности, потому что постоянно оглядывался на стоявшего в проходе с поднятыми вверх руками генерала.

— Повернись! — приказал Шаман. — Сними куртку! Задери брюки!

Введенский повернулся, снял куртку, задрал брючины, показав, что он без оружия, и тогда Шаман велел ему сесть перед Беловым.

— Выпусти женщин и детей, — сказал Введенский, — как обещал…

— Без тебя знаю, тварь ментовская! — сердито ответил Шаман и приказал стюардессе выводить людей.

Когда последняя женщина сошла с трапа, стюардесса закрыла дверь. Белов судорожно, думал что же предпримет Введенский, ведь не даст он Шаману угнать само-лет в Пакистан.

— Ну что, полетели? — повернулся к террористу генерал.

За иллюминатором полная чернота, только звезды в небе, словно летит самолет в космическом пространстве, а не над землей к границе с Пакистаном. Белов поворачивается, а рядом с ним вместо полпреда сидит Космос с лицом важными и суровым. В руках у него фляжка с коньяком, из которой он изредка пригубляет.

— Ты как здесь, Кос? — удивляется Белов.

Тот поворачивается к нему и кивает на соседний ряд кресел — там нет Шамана, сидят Пчела и Фил. Фил дремлет, а Пчела читает книгу Дубова «Большая пайка»!

— Вот этого быть не может, — понимает Белов, — чтобы Пчела добровольно что-то читал, да еще олигарха Дубова — этого; быть не может. Это сон!

— Нет, это не сон, Саша, — отвечает ему Космос, — мы теперь вместе, и что это значит?

«Что это значит? — думает Белов. — Мы вместе, что это значит?».

Загадка кажется ему неразрешимой» словно Космос предложил ему решить теорему Пифагора, решение которой Саша за был сразу же после окончания школы. Он мучительно думает и не находит ответа Космос и Пчела посмеиваются над ним, что он не может решить такой простой задачи. Фил просыпается и подсказывает Саше:

— Ты теперь там, где и мы…

Страшная догадка пронзает мозг Саши — он теперь там же, где и они, значит, он тоже умер. Но когда, как? Он начинает вспоминать, что с ним случилось перед смертью. Шаман, захват самолета, полпред с заклеенной пластырем щекой и напуганная стюардесса. Дальше появился Введенский с сумкой, набитой долларами. Он повернулся и спросил: «Ну что, поехали?»

А что было дальше? Может быть, нервы Шамана не выдержали, и он-таки дернул за кольцо гранаты? Но ведь взрыва не было? Хотя недаром говорят — своя пуля не свистит. Возможно, осколок, гранаты пробил его голову раньше, чем он смог услышать взрыв. Вот оно как оказалось — умирать-то легко!

А почему тогда он в самолете? Где же райские кущи? Хотя какие райские кущи такому грешнику, как он, скорее всего он попадет в ад. Но почему тогда он летит на самолете, разве в загробной жизни есть самолеты? Он осмотрелся и увидел, что он вовсе и не в самолете, а в какой-то темной пещере совсем один сидит на камне. Друзья куда-то исчезли, а со всех сторон его окружают люди, и он их узнает — с одной стороны покойная мама с печальным лицом, родители Пчелы, его первая любовь Ленка, а с другой убитый Муха, Каверин, Макс…

Белову становится не по себе — он не ждал этой встречи. И вдруг появляется Олег Алексеевич Рыков, качает окровавленной головой с простреленным точно посередине лбом и говорит укоризненно:

— Что же ты, Саша, не предупредил о том, что меня хотят убить? Как же нам теперь с тобой быть, ведь комбинат беспризорный остался?

Саша чувствует, как на сердце его со всех сторон что-то давит. Если бы только комбинат остался беспризорным — фиг с ним, с комбинатом, на него охотников много. А вот Ванька остался беспризорным — этого уже не исправить! Хорошо еще, что хоть среди покойников его нет значит, жив мальчишка. А Ярослава? Как же она без него теперь, ведь она беременна? Кто о ней позаботится? А Витек, Ватсон, Федор и Власов? Нет, не время еще Белову умирать! Никак не время! Появится перед ним архангел, попросится он у бога вернутся обратно на землю. Ведь нельзя ему умирать теперь, никак нельзя! И так страшно захотелось Белову жить, что он проснулся!

Вокруг больничная палата, белый потолок, голова болит, как после затянувшегося банкета. На койке рядом спит похрапывающий полпред, а у окна на кровати сиди? Введенский. Генерал читает газету. Он увидел, что Белов очнулся, встал, пошатнулся, удержался за спинку кровати и улыбнулся.

«Так что это, я не умер, или меня архангел воскресил?» — подумал Белов, оглядываясь вокруг.

Скосил глаза на свое тело, накрытое одеялом, чуть-чуть пошевелился — никаких ранений вроде бы нет, голова только сильно болит. Потрогал голову — ни бинтов, ни ссадин. Введенский тоже цел-целехонек, да и на похрапывающем полпреде не видно окровавленных бинтов.

Генерал тем временем подсел к Саше на кровать. Белова терзал вопрос — что же случилось, что это было перед тем, как проснуться — обычный сон или же он все-таки умер и побывал в загробной жизни. Братья, враги, мама…

— Ну с добрым утром, — улыбнулся Введенский, — голова не бо-бо?

— Как с перепою, — хрипло ответил Белов, — а что вообще произошло?

— Спецоперация по освобождению заложников, — хитро ответил Введенский, — могу тебе сказать, что все нормально, вое пассажиры и экипаж живы.

— А Шаман?

— Шаман там, где ему и положено быть, — ответил генерал, нахмурившись, — в следственном изоляторе в Москве.

— А мы?

— А мы с тобой в госпитале летной военной части, — поясню: Введенский.

— Что случилось-то? — спросил Белов. — Я ни фига не помню!

Он никак не мог понять, каким таинственным образом из салона самолета он переместился в госпиталь.

— С сумке с долларами была специальная емкость с усыпляющим газом, — ответил Введенский, — она действует моментально. Тысячной доли в воздухе хватает, чтобы вырубить человека на несколько часов. Когда все женщины и дети покинули самолет, я нажал на устройстве управления, вмонтированном в часы специальную кнопочку, и газ пошел, Шамана и вас с полпредом сильно окатило, а я подальше сидел, потому и очнулся раньше. Кстати, гранаты на поясе у Шамана оказались пластмассовыми учебными, а в багажном салоне вообще никакой взрывчатки не было.

— Значит, зря весь этот сыр-бор, — понял Белов, садясь на кровати, — надо было мне скрутить его, надавать по шее и все бы закончилось.

— Нет, — помотал головой Введенский, — рисковать нельзя было, ты правильно сделал, что не полез. Никто ведь не знал, что гранаты учебные, а в багаже нет пластида. Тем более, Шаман человек с больной психикой, с ним нужно быть предельно осторожными. Но вы с полпредом держались молодцами.

— Да уж, — усмехнулся Белов, — слетали в Красносибирск…

Введенский нахмурился еще больше и сказал:

— Саша, у меня для тебя не слишком хорошая новость. Произошло несчастье. Олега Рыкова застрелили из снайперской винтовки на празднике в Красносибирске.

— Как застрелили? — подскочил на кровати Белов. — Когда? Праздник же сегодня только должен был состояться!

Введенский покачал головой.

— Мы с тобой лежали без сознания почти двое суток, — объяснил он, — газ так действует. Нам снотворное кололи, иначе бы мы от головной боли сдохли просто. Так что праздник в Красносибирске ты проспал, да и не праздник там получился, а — сам понимаешь…

Белов в отчаянии стиснул зубы, обхватил голову руками и склонился над своими коленями. Это он виноват в смерти Олега Алексеевича, это он понадеялся на авось и не предупредил охрану Рыкова и его самого о готовящемся покушении! Осознание этого тяжелым грузом легло на совесть Белова. Но время было потеряно — ошибку никак уже было не исправить.

Олег Алексеевич Рыков был уже мертв.