Темный Берег - Альфред Аттанасио

Его аркебуза выстрелила ярко-голубым пламенем максимальной мощности, даже не пощекотав зверя. Остальные змеедемоны сбились ближе, размахивая когтями и разрывая человека заживо, дерясь над кусками его мяса. В мгновение ока он был сожран.

Нашли ещё двоих, вытащили из-под камней и сожрали заживо. Ещё несколько часов змеедемоны кружили над скалами, высматривая, не спасся ли кто от их жадности. Потом, повинуясь неизвестному инстинкту, они полетели прочь в потоках дрожащего воздуха и скрылись в сиянии пустого дня.

6. КТО ОСТАЁТСЯ ЖИТЬ

Котяра бежал в ровном темпе, петляя среди бесконечных старых кирпичных улочек, вьющихся между фабриками и складами. Под каждой рукой он тащил свёрток материи — грезоткани, которую Вороний Хлыст и Бульдог послали его украсть. Наконец он вылез на остановку трамвая на высокой террасе над промышленным адом города. Уронив украденные свёртки, Котяра обхватил руками тяжело вздымающиеся ребра над горящими лёгкими. Вглядываясь в чернильный поток ночных теней и забитые фабричные дворы под собой, он радовался, что сумел сбежать незамеченным.

Не видно было никого из охраны, и Котяра благодарно поднял лицо к набитой звёздами темноте, потом огляделся, чтобы сориентироваться. Он стоял на Верховой улице — узкой дыре с рыбными и зеленными лавками, закрытыми на ночь. Подобрав свёртки, Котяра прошёл несколько длинных кварталов, мимо пустых аукционных площадок и рядов рыночных кладовок.

Его манил путь по глиняной расселине между мясной лавкой и будкой зеленщика — обе были закрыты на ночь. Нырнув во тьму и прижимаясь спиной к увитой лианами стене, он в изнеможении соскользнул на землю и довольно оглядел добычу. Агатовая ткань даже в темноте переливалась лимонными извивами и коричного цвета глубиной, как призматическая золотая жидкость. Чарм был заперт внутри неё, пока оставался на месте алый шнур, связывающий каждую штуку.

Вор это знал, и все равно ему казалось, что он чувствует химерические образы — призрачные отзвуки его собственных опасных грёз: юная женщина с соболиными волосами, с томными глазами среди играющих живым серебром блёсток осеннего леса, пронизанного столбами света и эльфийскими тенями.

Прижав к груди свёртки грезоткани, чтобы не уплыть с ночным приливом, он стал клевать носом и снова грезить о ней.

Он увидел её на фоне тёмно-фиолетового тумана осенних лесов, окружённую жёлтыми пятнами опавших листьев и золотарника. Она стояла в ведьмином круге грибов, как в заколдованном кольце костяных талисманов, смеялась с детской радостью, и полуденный ветер трепал волосы вокруг её лица.

Котяра проснулся с солёным вкусом скорби во рту. Горячий свет утра лился в переулок, слышался оживлённый шум пробуждающегося рынка. Из груды старых контейнеров Котяра извлёк старую мешковину и обернул свёртки. За глаз тритона он купил себе медовый персик и пару синих бананов и позавтракал на ходу, медленно пробираясь вдоль улицы и слушая оживлённые сплетни о падении Арвар Одола и терроре Властелина Тьмы. Население с ужасом ждало событий, и деловая активность упала почти до нуля.

На углу Верховой и Тёмной Петли он вышел на остановку, где стоял пустой трамвай. Как только Котяра сел, вагон поехал дальше, и он стал смотреть на проплывающий мимо город. Влезла стайка студентов по дороге в лицей, живо разговаривая о змеедемонах, и притихла, заметив его. Вошла чармоделка с двумя ученицами, мрачно на него посмотрела и продолжала что-то бормотать о беззащитности Заксара, зависшего между Кафом и Бездной.

На аллее Всех Земель Котяра вышел и влез в вагон, идущий в жилую часть города. Вагон был так набит, что пришлось стоять на подножке, свесившись набок. Потом он снова пересел возле площади Скорбящей и доехал до бульвара Снорожденных, где в рощице мозаичных деревьев ждали Бульдог и Вороний Хлыст.

— Оно? — буркнул Вороний Хлыст, когда Котяра вынул из мешковины два рулона грезоткани. Откинув капюшон плаща и обнажив колючие чёрные волосы, он заворчал: — Всего две штуки? Там их на складе должно было быть не меньше двух дюжин!

— Охрана повсюду, — объяснил Котяра. — Я взял то, что мог унести.

Узкое тёмное лицо Вороньего Хлыста исказилось недоверчивой гримасой.

— А остальное придержал, да? Не очень-то это умно. У нас уговор.

Котяра сердито нахмурился, отдавая рулоны Бульдогу.

— Эх, Вороний Хлыст! — потряс гривастой головой Бульдог. — Будь у тебя хоть капля ума, ты бы тут же извинился перед моим напарником. Тут же.

Вороний Хлыст пристально вгляделся в звериные щёлки глаз Котяры, увидел в них напряжённое обещание и отступил на шаг, слегка ощерившись.

— Все равно вам меня не надуть. Я узнаю из доклада, что украли.

Котяра с отвращением отвернулся и оставил Бульдога разбираться с наводчиком. Пройдя рощицу, он вышел на травянистый склон, откуда открывался вид на цветущие изгороди. Он медленно перевёл взгляд за верхушки цветущих кустов, за поля, окружавшие голубую жилку ручья, журчащего морозными струйками среди позеленевших камней. Это были Мельничные Ворота. Там у камышовых краёв каскада стояла толпа, поднявшая головы к городской ограде, откуда к ним обращалась Сто Колёс.

Вор посмотрел выше Мельничных Ворот и окружающих шикарных вилл и остановил взгляд на стае чёрных дирижаблей у горизонта. Торговые суда сюда прибывали часто, но никогда — в таких количествах. Он догадался, что дирижабли полны беженцев. Властелин Тьмы нагнал ужаса на юг, и жители всех городов бросились в далёкий Заксар, ища спасения от змеедемонов.

Рычание Бульдога заставило Котяру повернуться. Он увидел, что напарник и Вороний Хлыст злобно переглядываются и рвут друг у друга мешок, где лежит грезоткань. Он бросился к ним.

— Эта прилизанная Ворона говорит, что отнесёт грезоткань к чармоделу, чтобы её поделили на три части, — объяснил Бульдог. — А я говорю, что мы пойдём вместе.

— Тогда пошли, — потребовал Вороний Хлыст и дёрнул мешок, разрывая его ещё дальше.

— А я думал, мы здесь встретились, чтобы поглядеть на праздник, — сказал недовольный Бульдог. — Пойдём позже.

— Нет, сейчас! — огрызнулся Вороний Хлыст. — Надо попасть к чармоделу, пока он ещё у себя в мастерской.

— Не зли меня! — зарычал Бульдог. — Я хочу посмотреть, как хирурги работают кочергой. Пойдём потом.

— Я иду сейчас, — отрезал Вороний Хлыст. — А ваши доли доставлю сюда завтра утром.

— Многое может случиться за день. — Бульдог крепко взялся за рулоны. — Или все пойдём, или никто.

— Ты мне не доверяешь, Бульдог? — Топорообразная морда Вороньего Хлыста подалась вперёд. — А нам бы нечего было делить, если бы я тебе не сказал, где это взять.