Темный Берег - Альфред Аттанасио

— Он наблюдал нашу судьбу, и ты это знаешь. Она, не отрывая глаз от дороги, рукой сделала жест, призывающий молчать.

— Ты не слушаешь, Джио! — заныл Поч. — Он видел сквозь время!

— Будущее неверно даже для тех, кто умеет заглядывать, — ответила Джиоти. — И не думаешь ли ты, что он обречён меньше нас? Хочешь вернуться и идти с ним? Он идёт на север. Через несколько дней он станет помётом змеедемонов.

— Он нашу судьбу видел, — сказал мальчик уныло. — Я это знаю.

— А чего там видеть? — едко заметила Джиоти. — Не надо быть колдуном, чтобы видеть: мы обречены. Но если заглянуть ещё глубже, можно найти выход из этой обречённости.

— Этого он не видел.

— Значит, плохо смотрел, — раздражённо бросила Джиоти. — Кавал посмотрит лучше. Он увидит путь, который ведёт не к гибели, а к победе. Мы уничтожим змеедемонов. Мы убьём Врэта. И отстроим Арвар Одол.

— Почему ты так уверена?

— Мы уже об этом говорили, Поч, — сказала она, пытаясь подавить раздражение в голосе. — И не раз.

— Джио, ты на меня не злись. Сейчас темно, а мне в темноте легче, когда я слышу твой голос.

Смазанные тени звёздного света показывали путь к наветренной стороне дюн, а дальше снова поднимались голые вулканические кратеры. Джиоти вздохнула и попыталась говорить спокойнее:

— Тогда слушай меня, маленький братец. Я знаю, как тебе тяжело. Если мы согласимся, что обречены, то сегодня самое время пальнуть в себя из этой аркебузы и пустить свои души и тела на ветер Бездны, подняться в ночном приливе. Ты это предпочитаешь?

— Нет! — сразу ответил он. — Джиоти, я не хочу умирать. Не хочу быть обречённым.

— Тогда будем жить, — твёрдо сказала она, улыбнувшись. — Найдём Кавала. Мы выбрали к нему самый короткий путь. Если бы мы пошли с юга, пришлось бы пройти Паучьи Земли и карабкаться через Горы Мальпаиса. Полёт на дирижабле на север к Кафу сэкономил нам много дней пути.

— Но ты посмотри вокруг! — крикнул Поч. Он с отчаянием глядел на пустыню — кремень, дюны, голые скалы. — Неужто в Паучьих Землях было бы хуже?

Джиоти бросила на него обжигающий взгляд и не удостоила брата ответом.

— Наместник сказал, что здесь есть тролли. — Поч вгляделся в эполеты Глаз: проверить, что сейчас троллей поблизости нет. — Ты видела когда-нибудь тролля?

— Нет.

— Я думаю, придётся увидеть. — Он снова оглядел просторы дикого камня, серебристого и с пятнами непроницаемой тьмы. — Очень долго нам идти, так что их не избежать, если они тут есть.

— Слишком ты дрейфишь, маленький брат. У нас есть аркебуза.

— А как мы вообще собирались тут пройти без оружия? — спросил он тоном обвинителя. Она пожала плечами:

— Я пыталась купить ружьё на дирижабле и в каждом торговом порту по дороге, но никто не продал.

— Конечно! Там знали, кто мы. И никто не хочет отвечать перед Властелином Тьмы за помощь его врагам. Нам повезло, что мы смогли вообще попасть на дирижабль.

— Потому что мы ехали контрабандным грузом, вот почему. А ружьё можно проследить.

— Ладно, а что бы мы тут делали без ружья? — напирал Поч.

— Какого ты хочешь ответа? — раздражённо спросила Джиоти. — Что я все заранее продумала? Всё, что я знаю, ты тоже знаешь.

Поч какое-то время шёл молча, потом тусклым голосом попросил:

— Джио, расскажи мне ещё раз.

— Мы найдём Кавала.

— А потом?

— Вернёмся к Арвар Одолу. — Она говорила машинально, утомлённая хныканьем брата. — С Кавалом исследуем архивы. Они в подвалах города. С ними ничего не случилось, они построены так, что их не разрушить. На случай такой трагедии, как эта.

— И найдём волшебство, способное уничтожить змеедемонов, — саркастически сказал Поч. — Это — если такое волшебство вообще можно найти.

— У нас самые древние архивы на Ирте, — ответила сестра. — Старше самых почтенных святилищ и даже древнего храма на Ткани Небесной.

— Ага, ага! — Поч злобно пнул камень, покатившийся с искорками. — А мы — самая старая семья на Ирте. Старше Чарма. И теперь мы не только старые, но и мёртвые.

— Пока мы живы, мы не мертвы, — с напором сказала сестра. — Вот почему мы не имеем права на неудачу. Для всего Ирта мы — эмблема традиции. Вот почему Врэт рвётся уничтожить нас.

— Не называй его Врэт.

— Это его имя.

— Было, может быть, — возразил мрачно Поч, — а теперь он Худр'Вра. И мы не знаем точно, что он хочет нас убить.

Джиоти остановилась и уставилась на брата, не в силах поверить.

— Ах ты дурак! Да он же убил нашу семью, разрушил наш город, уничтожил все!

— Чтобы внушить покорность остальным, — объяснил Поч. — Он выбрал из всех городов самый маленький.

— А террор в Дорзене, о котором говорили на дирижабле? А зверства Ромата? Это как?

— Властелин Тьмы жаждет отомстить герцогу за поражение Храбрецов. — Поч подался вперёд. — А кто тебе сказал, что Храбрецы — это было зло? Всего лишь мусорщики, которые рвались к чему-то более великому. Лорд Дрив сокрушил их, чтобы сохранить свою власть — власть всех пэров.

Джиоти выпрямилась и подбоченилась.

— И мы, значит, должны покориться бандиту, который убил наших родителей, истребил наш народ, разрушил наш город?

— Если не покоримся, погибнем. Это видел герцог, и ты это знаешь. Он наблюдал нашу судьбу.

— Если мы сдадимся, Врэт нас убьёт.

— Я так не думаю. — Поч скрестил руки на груди и заговорил рассудительно: — Мы последние из старейшего Дома. Я думаю, Худр'Вра сохранит нам жизнь ради преемственности. Завоевателям нужна легитимность. Нашей покорностью она ему будет дана. Он нас не убьёт, а сделает нас примером. И мы останемся жить и продолжим наш род в следующую эру истории Ирта. Не впервые нашему клану приспосабливаться, чтобы выжить.

— Не верю, что ты можешь так говорить. — Она опустила руки и пошла дальше. Потом бросила вопрос через плечо: — У тебя совсем нет любви к отцу и матери? Ко всему нашему Дому?

— Они все мертвы. — Поч пошёл рядом с ней, твёрдо и убеждённо глядя ей в лицо. — Мы не обязаны умирать только потому, что погибли они. Можем жить.

Джиоти покачала головой:

— Маленький братик, не делай этого.

— Чего не делать? — пренебрежительно бросил он. — Тебя не слушаться? Хватит тебе за меня думать. Я уже пять тысяч дней прожил, так что хватит строить из себя всезнающую сестру.

И снова она резко остановилась и повернулась:

— Я тебе уже не просто сестра, Поч. Я твоя маркграфиня. Я возглавляю Дом.

— Дом? — выплюнул он это слово. — Мы уже не Дом. От него остались сплошные трупы, да ещё ты да я, сестрица. Ты да я.

— И даже так, я все равно маркграфиня, — властно произнесла она, — и ты будешь мне повиноваться.

— А то что? — Он придвинул к ней искажённое гримасой лицо. — Как ты меня заставишь?