Ганибалл - Томас Харрис

Я еще в театре понял, коммендаторе, что вы меня опознали. Вы случайно не напустили в штаны, когда я склонился к руке синьоры Пацци? А когда я понял, что полиция так и не прибудет, стало совершенно ясно, что вы меня продали. Кому вы меня продали? Мэйсону Верже? Моргните два раза, если «да».

Благодарю вас, я так и думал. Я однажды позвонил ему по тому номеру, что указан на его развешанном повсюду объявлении, когда был еще далеко отсюда. Просто так, для развлечения. А его люди ждут нас снаружи? Так-та-а-ак. И один из них пахнет как протухшая свиная сарделька? Понятно. Вы говорили обо мне кому-нибудь в Квестуре? Вы один раз моргнули? Так я и думал. Теперь подумайте минутку и сообщите мне ваш код доступа к компьютерным файлам в Квонтико.

Доктор Лектер открыл свой нож, «гарпию».

– Я сейчас сниму вам ленту со рта, и вы мне все скажете. – Он поднял нож. – Не вздумайте кричать. Как вы полагаете, вы в состоянии удержаться от криков?

Голос Пацци был хриплым от действия эфира:

– Клянусь Богом, я не знаю код. Я плохо соображаю… Мы можем спуститься к моей машине, у меня там бумаги…

Доктор Лектер развернул тележку с Пацци, так чтобы тот смотрел на экран, и начал переключать туда и обратно изображения – с повесившегося Пьера делла Винья на повесившегося Иуду с выпущенными наружу кишками.

– Который лучше, как вы полагаете, коммендаторе? С кишками наружу или с кишками внутри?

– Код у меня в записной книжке.

Доктор Лектер поднес записную книжку к лицу Пацци и держал так, пока тот не нашел нужную запись среди телефонных номеров.

– И любой посетитель сайта может считывать информацию дистанционно?

– Да, – прохрипел Пацци.

– Благодарю вас, коммендаторе. – Доктор Лектер повернул тележку обратно и подвез Пацци к огромным окнам.

– Послушайте! У меня есть деньги! Вам же нужны деньги, чтобы скрыться. Мэйсон Верже никогда не остановится. Никогда! А вам нельзя возвращаться домой за деньгами, за вашим домом следят.

Доктор Лектер снял две доски со строительных лесов и уложил их на низкий подоконник как пандус, а затем выкатил тележку с привязанным к ней Пацци на балкон.

Ветер обдал холодом мокрое лицо Пацци. Он вновь заговорил, с лихорадочной поспешностью:

– Вам ни за что не выбраться отсюда живым. А у меня есть деньги. У меня есть сто шестьдесят миллионов лир наличными, это сто тысяч американских долларов! Дайте мне позвонить жене. Я скажу ей, чтоб взяла деньги и положила их в мою машину, а машину поставила прямо перед палаццо.

Доктор Лектер забрал петлю с кафедры и вынес ее наружу, таща за собой оранжевый кабель. Другой конец кабеля был несколько раз обмотан вокруг тяжелого полотера.

А Пацци продолжал торопливо:

– Она позвонит мне по сотовому, когда подгонит машину, и оставит ее здесь для вас. У меня там полицейский пропуск, она сможет проехать через площадь прямо ко входу. Она сделает все, что я ей скажу. У машины дымит мотор, вам сверху будет видно, что он работает, ключи будут в замке.

Доктор Лектер развернул тележку и подкатил Пацци прямо к ограде балкона. Перила доходили ему до бедра.

Пацци видел площадь внизу, сквозь свет прожекторов ему было видно то место, где сожгли тело Савонаролы и где сам он принял решение продать доктора Лектера Мэйсону Верже. Он поднял взгляд вверх, на низко плывущие облака, освещенные прожекторами, надеясь, насколько это возможно, что Господь, там, наверху, видит все.

Смотреть вниз было для него ужасно, но, раз взглянув, он не мог себя заставить отвести взгляд и все глядел туда, где ожидала его смерть, в бессмысленной надежде, что лучи прожекторов могут придать воздуху какую-то плотность, что они каким-то образом поддержат его, что он сможет как-то за них зацепиться.

Оранжевая резина оплетки кабеля холодит шею, доктор Лектер стоит рядом.

– Arrivederchi, Commendatore.

Лезвие «гарпии» мелькнуло вдоль тела Пацци, потом еще один взмах распорол веревки, которыми он был привязан к тележке, и вот его толкают, и он переваливается через перила, таща за собой оранжевый кабель, земля стремительно надвигается снизу, рот теперь свободен, можно закричать, а в салоне тяжелый полотер уже поехал через все помещение и, с грохотом ударившись об ограждение балкона, остановился. Пацци дернулся, задирая вверх голову, шея сломалась и внутренности вывалились наружу.

Пацци и его кишки крутятся и извиваются, ударяясь о грубую каменную стену освещенного прожекторами дворца, он еще дергается в последних конвульсиях, но не задыхается, он уже мертв, и его тень, огромная в свете прожекторов, крутится на стене, крутится, крутится, а его внутренности крутятся под ним более короткими и более быстрыми взмахами, его мужское достоинство торчит из прорезанных брюк в посмертной эрекции.

Карло выскакивает из ворот напротив, Маттео следом за ним, бегут через площадь ко входу в палаццо, расшвыривая в стороны туристов, у двоих туристов видеокамеры, и они направлены на стену дворца.

– Это какой-то трюк, – говорит кто-то по-английски, когда Карло пробегает мимо.

– Маттео, проверь заднюю дверь! Если он выйдет там, убей его и режь на части! – крикнул Карло, нащупывая на бегу свой сотовый телефон. Теперь внутрь, в палаццо, вверх по лестнице, на второй этаж, потом на третий…

Огромные двери салона распахнуты настежь. Карло дернулся было, направив пистолет на фигуру на экране, выбежал на балкон, обшарил кабинет Макиавелли – все это за несколько секунд.

Он дозвонился по сотовому телефону до Пьеро и Томмазо, которые ждали в микроавтобусе перед музеем:

– Быстро к его дому! Держите под наблюдением и фасад, и тыл. Если появится – убить и разрезать!

Потом набрал другой номер:

– Маттео?

Сотовый телефон Маттео зазвонил у него в нагрудном кармане, когда он остановился, тяжело дыша, перед запертой задней дверью палаццо. Он осмотрел крышу и темные окна, проверил дверь, держа руку под пиджаком, на рукояти засунутого за пояс пистолета.

Достал и открыл телефон:

– Pronto!

– Что-нибудь видишь?

– Дверь заперта.

– Крыша?

Маттео посмотрел вверх, но не успел заметить, как в окне над ним отворились ставни.

Карло услышал в телефоне шорох и крик, и вот он уже бежит вниз по ступеням, падает на площадке, вскакивает, снова бежит, мимо охранника у входа во дворец, который теперь вышел наружу, мимо статуй по обе стороны от входа, за угол, и, топая, устремляется к задней двери во дворец, спугнув на ходу несколько парочек. Здесь темно, он все бежит, сотовый телефон на бегу вскрикивает у него в руке, как маленький зверек. Какая-то фигура перебежала через улицу впереди, закутанная в белое, точно в саван, бежит вслепую, прямо навстречу motorinо, и мотороллер сбивает его на мостовую, фигура вскакивает снова и врезается в витрину магазинчика на той стороне узкой улицы, напротив дворца, прямо в толстое витринное стекло, поворачивается и бежит назад, все так же вслепую, сущее привидение в белом, вопящее: «Карло! Карло!», огромные пятна расплываются на порезанном холсте, в который оно закутано, и тут Карло наконец поймал брата в объятия, разрезал пластиковую полоску вокруг его шеи, которая плотно натягивала холст у него на голове, а холст весь уже пропитан кровью. Стащил холст с Маттео и обнаружил, что тот весь исполосован – и лицо, и грудь, и живот, на груди порез очень глубокий, из раны хлещет кровь. Карло оставил его на минутку, чтоб добежать до угла и оглядеть улицу в обе стороны, затем вернулся к брату.

Когда завыли приближающиеся сирены и мигающие огни заполнили Пьяцца делла Синьория, доктор Ганнибал Лектер, поправляя манжеты, подходил к gelateria, расположенной поблизости, на Пьяцца де Джудичи. У тротуара стояли мотоциклы и motorinos. Доктор подошел к юноше в кожаном гоночном костюме, заводившему огромный «Ducati».

– Молодой человек, я в отчаянном положении, – сказал он, удрученно улыбаясь. – Если я через десять минут не буду на Пьяцца Беллосгардо, жена меня просто убьет. – И он протянул юноше банкнот в пятьдесят тысяч лир. – Вот сколько сейчас стоит моя жизнь.

– И это все, что вам нужно? Просто подвезти? – спросил молодой человек.

– Просто подвезти. – Доктор Лектер показал ему пустые руки.

Мощный мотоцикл вихрем пронесся сквозь все потоки транспорта на улице Лунгарано. Доктор Лектер, сжавшись, сидел на заднем сиденье за спиной юного наездника. На голове у него красовался запасной шлем, пахнувший лаком для волос и духами. Юноша прекрасно знал город, он проскочил Виа де Серральи, достиг Пьяцца Тассо, потом рванул через Виа Виллани, по узенькому проезду возле церкви Сан-Франческо ди Паола, который выходит на извилистую улицу, ведущую прямо к Беллосгардо, богатому жилому кварталу на холме с видом на Флоренцию с юга. Грохот мощного мотора эхом отдавался от каменных стен по обе стороны улицы, и этот звук, напоминающий треск рвущегося полотна, был крайне приятен доктору Лектеру, наклонявшемуся то вправо, то влево в такт крутым поворотам и боровшемуся с запахом лака для волос и дешевых духов. Он попросил молодого человека остановиться и ссадить его у въезда на Пьяцца Беллосгардо, недалеко от дома графа Монтауто, где когда-то жил Натаниэл Хоторн.