Время учеников. Выпуск 3 - Андрей Чертков

Помочь ему дойти, с сомнением подумал я. Опять сверзится ненароком… Хотя, так ли уж Мария пьян, каким хотел бы казаться? Суженные зрачки — нетипичная реакция на алкоголь, а зрачки его были сужены, я обратил внимание. Что еще? Связная компактная речь на фоне двигательной разбалансировки. Был продуманно растрепан и неопрятен. Что он на самом деле сказал мне своей эксцентричной вылазкой? Очевидно, то, что и вправду ждал моего возвращения. Показал мне себя сразу, как я вошел в отель. Зачем? Чтобы предупредить: за тобой наблюдают, Жилин, какие бы обещания тебе ни давали, какими бы словами об офицерской чести тебя ни кормили. Ты что, Жилин, нашего Оскара не знаешь, вот что пытался сказать мне Мария. Ты клоун, Жилин, на арене цирка под лучами прожекторов, маленький и смешной, развлекаешь молчаливых скучающих зрителей, и если мы не вмешались у школы, то оттого лишь, что рано было раскрывать себя… Спасибо, Мария, все-таки ты честный человек, хоть и обидчивый.

Он скрылся в кабине лифта, а мы с Лэном пошли пешком по лестнице. Главный вывод, который следовал из давешнего разговора с Оскаром, был таков: меня весь день прослушивали и просвечивали.

Да, конечно, возникшее вдруг словечко «суперслег» тоже меня зацепило, еще как зацепило; Оскар отлично знал, на какие крючки цепляется отставной агент Жилин; но главной все равно оставалась тема тотального контроля. И вот теперь Мария с его мелодраматической чушью, которую мы тактично пропустим мимо ушей, дал мне ясно понять: НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИЛОСЬ.

В номер мне идти решительно не хотелось. В номере моем водились насекомые. Много-много «клопов», в каждой из роскошных комнат. «Клопы-говоруны», как называли эти примитивные подслушивающие устройства в двадцатом веке. Или я давал волю своей злости? Вряд ли контроль осуществлялся при помощи устаревших технических средств…

Нужно решение, встряхнулся я. Что такое «камера хранения», знаю пока я один. Разгоряченные охотники жестоки, но вовсе не тупы и невежественны, своры аналитиков кормятся на их псарнях. Только ведь они до сих пор не выяснили, кто такой Странник, кем был этот мальчик до того, как решил повзрослеть. А я — вспомнил. Чары упали. «Вы межпланетник, — сказал он мне утром возле вокзала, — вы поймете…» Однако, чтобы понять, мало быть межпланетником самому, нужно еще держать в голове, что автор ребуса — тоже человек Пространства… и что стальное брюхо «Тахмасиба» становилось однажды его домом… и что скучный капитан Быков терпеть не мог гостиниц, а планетолог Юрковский, этот воинствующий сибарит, именовал гостиницу в Мирза-Чарле, как и любую другую, не иначе как «камерой хранения»… Какой из местных отелей был выбран в качестве «камеры хранения»? Очевидно, «Олимпик», где у меня был заранее заказан номер. Что такое «ячейка»? Один из номеров, надо полагать. Иначе говоря, оставалось мне только свернуть на площадке нужного этажа… Я терпеливо брел вверх. Решение не было принято. Безумие висело в воздухе… Что за клад, думал я, спрятан у него в «ячейке»? Составные части суперслега? Во что ни играй, все равно играешь в кубики, говорил один палач, специализировавшийся на четвертовании… Кстати, о палачах. Когда мертвецы воскресают, это не только дарит людям веру в чудо, но и говорит о чьей-то профессиональной непригодности. Милый мальчик, которого интели прозвали Странником, более десятка лет числился в погибших, и не оттого ли вершители чужих жизней до сих пор не смогли определиться с его анкетными данными?

Был такой проект под названием «Сито», придуманный в Управлении космической минералогии. Увы, гигантская конструкция, дрейфующая в поясе астероидов, не была достроена, где-то что-то сдетонировало, и пошла цепная реакция, пожравшая металл огнем «холодной аннигиляции». В пустоте всякое бывает, особенно если кому-то поперек горла встают разведочные работы, способные нарушить их монополию по добыче сингонических метаморфоров. Все, кто находился внутри комплекса, погибли мгновенно, им повезло, а вакуум-сварщиков, работавших в пространстве, разбросало кого куда. Среди этих несчастных оказался и он, мой знакомец по спецрейсу «Тахмасиба». Бригады спасателей в течение года выискивали в космосе скафандры с задохнувшимися и закоченевшими людьми. Каким образом он выжил?

Однако вернемся в наши дни. Перед тем, как в очередной раз погибнуть и воскреснуть, товарищ Странник ясно сформулировал свою последнюю волю: «То, что предназначено для вас, ваше и только ваше». «Ваше» — это мое. Не Оскару оно принадлежит, не Эмми и даже не всему человечеству, а мне. Что из этого следует?.. «Клоп-говорун отличается умом и сообразительностью, — вспомнил я давнюю присказку. — Отличается умом, отличается сообразительностью…»

Решение было принято.

Я лежал в ванной и брил голову. Я сбривал свои и без того короткие волосы под ноль, под минус, превращая голову в коленку с ушами, и бодро напевал, изображая отличное настроение. Снятые волосы я тщательно складывал в полотенце, чтобы, упаси Бог, ничего не пропало. Я проделывал все это, напустив столько пару, что самого себя в зеркале еле видел. Жалко было тех ущербных ребят, которым выпало подглядывать за мной, но в таких экстремальных условиях их аппаратура вряд ли была полезна.

Избавляться от волосяного покрова в остальных частях тела не было необходимости. Пометили меня, очевидно, еще утром, в то самое время, когда валялся я, чушка чушкой, на вокзальной площади. Но при этом не раздевали, значит, будем надеяться, только прическу и попортили. Есть такое средство: «пылевой резонатор». Сверхлетучая жидкость без цвета и запаха, которая, испаряясь, оставляет на поверхности невидимые глазу микрочастицы, не смываемые и не счищаемые обычным способом. Технология позволяет слышать все, что говорится вокруг обработанного таким образом объекта, и ежесекундно отслеживать его местоположение.

Наверняка они обработали и мою одежду, причем всю целиком — и ту, что на мне, и ту, что в чемодане, включая белье. Так что чемодану отныне доверять тем более нельзя. Прическу мы, конечно, сейчас исправим (ну и портрет получается, жуть!), а вот с одеждой… Не настолько здесь экстравагантные нравы, чтобы бродить голышом по отелю и остаться при этом незамеченным. Вот и получается, что без Лэна проблему не решить, сказал я себе, справляясь с очередным приступом сомнений. Очень не хотелось втягивать мальчика в игру до такой степени, но… Закончив с бритьем, я надел на голову фирменную гостиничную кепочку и только затем покинул ванную. Полотенце с волосами, завязанное узлом, я положил себе на плечо; никуда мне теперь нельзя было без этого нелепого атрибута, без этого подлого маяка, без этого крючка, на котором водили меня невидимые рыбаки. Я взял электронный блокнот, взял стило и вышел из номера.