Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Историческая проза » Отец - Георгий Соловьев

Отец - Георгий Соловьев

Читать онлайн Отец - Георгий Соловьев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 114
Перейти на страницу:

— Не любит он политработников, — прямо сказал Платонов и замолчал.

Молчал и Дмитрий Александрович. Разговор принял для него, командира крейсера, нежелательный оборот. Селяничев понял причину заминки и, краснея, усердно принялся за свиную отбивную.

И вдруг Селяничев загорелся.

— Как можно недооценивать политработу? Это я вообще говорю. Ведь какие слухи пошли! Якобы предполагается сокращение штатов политработников. Поговаривают об отмене политзанятий, останется нечто вроде партпроса. И знаете ли, с каких пор это? Со времени последней инспекции из Министерства обороны. Неужели это серьезно? Ленин лично занимался политической работой в армии и флоте. Он даже Наркомпросу давал указания о работе в Красной Армии, и Надежда Константиновна Крупская до конца дней своих вела политическую работу в Красной Армии. Ленин всегда говорил, что мы должны строить армию социалистическую.

— Так ведь построили, — мягко заметил Дмитрий Александрович.

— Значит, политработу можно побоку? А как только ее побоку, так армия перестанет быть социалистической… Вчера «Орджоникидзе» вернулся из Англии с правительственной делегацией на борту. Никита Сергеевич Хрущев лично вел на походе политическую работу среди экипажа. Когда в Англию шли, оправили день рождения Хрущева, а он и тут с политической речью перед личным составом выступил, говорил об ответственной миссии, которую предстояло выполнить в Англии. Это не политработа? У нас в училище был преподаватель, он на «Авроре» плавал, когда корабли Красного Флота ходили с первым визитом за границу. Так он рассказывал, как удивился буржуазный газетчик, что на «Авроре» служили сплошь коммунисты и комсомольцы, а дисциплина и порядок были отличные: по его представлению, коммунисты — самые ярые бунтари. Это не политработа?

— Аркадий Кириллович, — заговорил Платонов, — жизнь многое меняет. Был, скажем, у нас институт комиссаров, а теперь, сами знаете, нету комиссаров. Единоначалие!

— И политработа призвана к укреплению единоначалия, — согласился Селяничев и с новым жаром напустился на Платонова. — Ну, подумайте сами! Как мы можем принижать значение политического воспитания воинов, когда даже защитники буржуазного строя признают, что могущество страны — это не только ее грубая военная сила, а и моральный дух в стране, то есть политическая сознательность народа?

— И чего распалился? — усмехнулся Платонов. — Слухами возмущаетесь, но сами говорите, что все разговоры после министерской инспекции пошли. Может, и вправду в центре реформу подготавливают? Газеты читаете, знаете, какие переустройства в стране происходят. Директивы съезда знаете насчет сокращения аппарата.

— Все переустройства в стране мне понятны: они разумны, а реформа насчет политической работы?.. Не понимаю… Если… Если человек заговорит о достоинстве воина, а это называют политработой вверх ногами…

— Ну, мил человек, это вы уже, так сказать, с критикой начальства выступаете.

— Да, и с критикой начальства.

Вот что я вам скажу, Аркадий Кириллович: я служу годков на пять побольше Дмитрия Александровича, а на погонах у меня одной звездой меньше. Да-с, вот так же ерепенился, отстаивал свое высокое достоинство, ну, и снизили меня в должности и звании. На разборе учений вздумал свое мнение отстаивать, да тогда еще капитана первого ранга Арыкова учить, да после еще и с изложением своих взглядов к министру… Мне на корабль при первом же подходящем случае комиссию прислали. Ну, и в результате проверки… — Платонов выразительно взмахнул ладонью. — И, заметьте, мне никто не мстил; просто я хотел выказать себя умником, вот с меня, как с умника, спрос и удвоили, а я и не выдюжил. Ну, теперь в старпомах по век моей службы. А может, раньше на береговую должность определят.

— Ну и как вы считаете, справедливо с вами поступили? — полюбопытствовал Селяничев.

— Так ведь сами понимаете, синяки и шишки на лбу без боли не вскакивают. А служба требует умения смиряться.

— Беспринципно! — возмутился Селяничев. — И в военной службе есть и должна быть борьба мнений, есть противоречия, которые двигают вперед военную науку и саму службу совершенствуют. А все-таки что же было подходящим случаем для инспекции, в результате которой вы так пострадали?

— Два матроса с моего корабля на берегу напились и дебош учинили.

— Ага! — воскликнул Селяничев. — Значит, воспитательная, политическая работа у вас была плохая.

— Довольно спорить, — решительно сказал Дмитрий Александрович. — Праздник же.

XI

Дмитрий Александрович старался выказывать внимание своему старшему помощнику, офицеру более опытному, чем его командир. После обеда он предложил Платонову съехать на берег. Но тот ответил:

— Если позволите, я буду сегодня на корабле. Знаете ли, старый обычай: в первые дни праздников всегда отдыхает командир корабля, а старпом службой правит, я велел дома все на завтра приготовить, ну, и гостей тоже на завтра пригласить.

С легким сердцем Дмитрий Александрович сошел в поданный к трапу щегольской катер. Горнист сыграл «захождение». Остановившийся на верхней площадке трапа Платонов взял под козырек. Фыркнул мотор, матрос оттолкнул крюком нос; взбивая винтом бурун, катер начал разворот, беря направление на ворота гавани. Дмитрий Александрович приложил руку к фуражке и тотчас опустил. Горнист дал «исполнительный». Платонов продолжал стоять на верхней площадке трапа, провожая взглядом командира. «Старается. Служит. Ну, что бы такое сделать, чтобы он не оставался „вечным старпомом“?» — Дмитрий Александрович отвел взгляд от своего красавца-крейсера.

Море зарябилось: небольшие волны сверкали бесчисленными солнечными бликами, а кое-где уже играли белыми барашками. Ветер стал резким и холодным.

«А хорошо!» Дмитрий Александрович повернулся навстречу ветру и, глядя на приближающийся город, стал в уме сочинять поздравительную телеграмму отцу и матери.

От гавани он направился домой пешком, завернул на почту, купил коробку конфет в гастрономе. И так, гуляя, добрался до своего дома.

Поздравив с праздником жену и дочь, он прошел в столовую и опустился на тахту, чувствуя себя переполненным впечатлениями.

— Такой славный день сегодня! Такой славный. Погода с утра как по заказу. И так хорошо я сейчас прошелся на катере, по улице погулял… И, знаешь ли, мы на параде получили благодарность.

— Еще раз поздравляю. — Зинаида Федоровна тоже присела на диван, отдавая ему телеграммы и письма. — Все тебе, а мне из Владивостока почему-то ничего нет. Непонятно и тревожит: папа всегда такой аккуратный.

— Успокойся. Если бы что стряслось, — сообщили: просто у почты праздничная перегрузка.

— Пожалуй, верно, — согласилась Зинаида Федоровна, вздохнув. — Есть хочешь?

— А вы не обедали? Меня, бедненькие, ждали? Да вот горе: аппетита еще нет. Но у тебя, наверное, на этот раз что-нибудь необычайное? Давайте обедать! А сейчас бы я коньячку выпил.

Дмитрий Александрович начал читать корреспонденцию.

Артем телеграфировал: «Поздравляю первомаем мы отстрелялись за пять дней». Это брат докладывал о весеннем севе. Родители писали: «Поздравляем пролетарским праздником желаем здоровья успехов службе счастья личной жизни». Насчет личной жизни было подковыркой: значит, телеграмму посылал Тольян. Письма прислали трое однокашников, регулярно писавшие ему к каждому празднику. Правда, он не очень-то аккуратно отвечал им.

Зинаида Федоровна выставила на буфет коньяк и лимон. Началась сервировка праздничного стола. Лидочка помогала матери.

Дмитрий Александрович выпил рюмку коньяку и немного посидел на балконе. Потом он с удовольствием пообедал, хваля все, начиная от заливной телятины и кончая кремом. Прасковейский мускат тоже пришелся ему по вкусу.

После обеда он вздремнул на тахте. А отдохнув, надел штатское и пошел с Лидочкой в матросский парк. И это тоже было удовольствием — бродить с прелестной дочуркой среди гуляющих, смеяться вместе с нею у кривых зеркал, кружиться на карусели, просто глазеть на всякие аттракционы и игры.

После вечернего чая Дмитрий Александрович предложил жене пойти куда-нибудь. Зинаида Федоровна отказалась, сославшись на головную боль. Тогда он почитал Лидочке книжку, а когда дочка легла в постель, включил тихонько приемник и немного послушал музыку. А Зинаида Федоровна занялась вышивкой для Лидочкиного платья. Она всегда принималась за рукоделие, когда у нее болела голова. Особенно часто она прибегала к этому средству в первое после войны время. Работала она размеренно, без остановки. Лицо ее опять было блеклым, как тогда, сразу после войны.

«Устала за зиму», — подумал Дмитрий Александрович и, наконец откровенно признавшись себе, что дома ему уже становится скучно, пошел спать.

1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 114
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Отец - Георгий Соловьев торрент бесплатно.
Комментарии