Повесть о школяре Иве - Владимир Владимиров

Когда чуть забрезжило утро и они, не дойдя нескольких лье до Шартра, свернули с Орлеанской дороги на заросшую травой проселочную дорогу, уходящую на восток, все трое долго шли молча, словно это безлюдье и эта трава, казавшаяся ковром после утоптанной и укатанной большой дороги, и тишина, нарушаемая еле слышным щебетом проснувшихся птиц, погрузили их в мир сосредоточенного, невеселого раздумья о войне, о близких, о том, что ожидает каждого из них. А утро было безоблачное, розовое, жизнерадостное, напоенное душистыми запахами трав, дорога блестела росой. У леса в овражке плескался ручей. Вышедший к нему на водопой олень, завидев подходивших, метнулся обратно в лес и спугнул двух диких голубей, которые потом долго кружили над дорогой.

Солнце было высоко, когда дорога привела их на холм, в дубовую рощицу. Старые развесистые деревья стояли поодаль одно от другого в высокой траве, пестревшей цветами. На верху холма, в тени широковетвистого дуба, бил из земли родник.

— О, как хорошо! — крикнула Сюзанна, сняла со спины мешок и, став на колени, зачерпнула ладонями воду, умыла лицо. — Какая холодная! Здесь и отдохнем, поедим. Снимайте мешки!

— Подожди. Пойдем, Ив, вон туда.

Проспер взял Ива за руку и повел.

— Вот, смотри.

Они стояли над западным склоном холма. Под ними расстилались поля, леса, дорога, по которой они пришли сюда.

— Видишь самую дальнюю полосу леса? Это мерлеттский лес. Видишь, как мы его далеко обогнули? Теперь смотри в ту сторону, куда мы пойдем. Во–он там, за тем холмом, церковная башня; за ней, в самой–самой дали, лесная полоса — это начало орлеанского леса, там наши. Вот теперь и прикинь, сколько времени понадобится, чтобы добраться оттуда до мерлеттского леса и в случае, если раздобудем оружие, сколько придется навьючить лошадей. Не забудь, что все это надо сделать ночью. Ты говорил мне, что овраг, где ямы, выходит из леса как раз сюда, на восток. А вот лошади пройдут ли в нем навьюченными?

— Пройдут — он широкий.

— А как же ты ночью в лесу опознаешь место? Не зажигать же факел!

— Если пойдем отсюда, то смотреть будем по правому склону оврага. Густой орешник растет только на краю, над самыми ямами, больше нигде его нет. Найдем.

— Ну ладно Идем отдохнем, поедим — ив путь. Там, в лесу, с нашими все решим как следует.

Ив всматривался в темневшую на горизонте полосу орлеанского леса:

— Далеко еще.

— К вечеру будем.

С той минуты, как Ив увидел с холма орлеанский лес, конечную цель своего пути, всего в каких‑нибудь восьми лье, он стал торопить спутников. Чем скорее они придут туда, тем вероятнее, что через день можно будет в ночь идти в мерлеттский лес для добывания оружия. Нельзя терять ни минуты, каждый потерянный день окажется роковой проволочкой, тем неизбежным днем, когда спрятанное оружие потребуется войску рыцарей — сторонников барона де Понфора.

Никогда еще дорога не казалась Иву такой невероятно длинной, день таким мучительно долгим. И, словно нарочно, и безоблачное небо, и жаркое солнце, и пустынная, скалистая, безводная долина с жалкими, полузасохшими метелками какого‑то кустарника, обдирающего одежду, старались помешать путникам двигаться скорее, изнуряя их силы. Два раза Проспер предлагал остановиться для отдыха, и оба раза Ив и Сюзанна единодушно отказывались.

Только к самому вечеру из‑за дальних лесов выползла сизая туча и, поблескивая и ворча, двинулась навстречу идущим. А когда уже ясно обозначилась впереди стена огромных вековых буков и грабов орлеанскою леса, окруженных кустами вереска в розовом цветении, и ползущие по стволам блестящие листья плюща, поднялся ветер и хлынул дождь.

— Сюда, скорей! — крикнула Сюзанна и бегом бросилась в лес.

Ив и Проспер побежали за ней. Дождь хлопал по широким и плотным опавшим буковым листьям, устилавшим землю. Раскаты грома мешались со свистом ветра в верхушках деревьев. В этом шуме, спрятавшись под кустами, никто из троих и не знал, что в нескольких шагах, тоже спасаясь от дождя, стояли четыре лошади с четырьмя спешившимися всадниками в плащах, с лицами, наполовину закрытыми капюшонами. Судя по одежде, один из них был рыцарь, остальные — его слуги. Они слышали крик Сюзанны и насторожились, вглядываясь в сторону прибежавших.

— Женщина на городскую торговку похожа, — тихо сказал один, — и два парня из деревенских. От дождя прячутся.

— Все трое с мешками, — шепнул другой, — нездешние.

— Уж не из беглых ли сервов? — прогнусавил старческим голосом рыцарь.

Длинная и мокрая седая борода свисала из‑под капюшона на широкую заплату ветхого, выцветшего плаща. Рядом худая старая лошадь, понуро опустив голову, тыкалась мордой в сухие листья в поисках травы.

— Не похоже, сир, чтобы беглые…

— А вот мы сейчас их пощупаем. Привести ко мне, живо!

И через минуту, ничего не подозревавшие Ив, Проспер я Сюзанна были схвачены и стояли в ряд перед рыцарем.

— Что за люди? Откуда? Куда идете?

Услышав голос старика, увидав его бороду, Ив обмер: он узнал Клеща.

За всех ответил Проспер. Он говорил так, как условились, уходя из Парижа. Тем временем Ив, придя в себя, натянул шляпу пониже на лицо и шепнул Сюзанне:

— Это рыцарь Рамбер, маршал де Понфор. Если он узнает меня, я погиб.

Дождь кончился. Г роза уходила. Г рома не было, только яркие синие вспышки молнии освещали все вокруг. Ив снова начал натягивать шляпу. Заметив это, рыцарь крикнул ему:

— Ты что там все лицо прячешь?! А ну‑ка, подойди ближе!

Слуга, подтолкнув Ива в спину, сказал:

— Сними шляпу!

Ив сделал вид, что не слышит.

Рыцарь Рамбер скинул с головы капюшон и, подойдя к Иву, сорвал с него шляпу и швырнул в сторону.

— Глухим прикидываешься!

Прошепелявил и умолк. Ближе потянулся лицом к лицу Ива. Жевал беззубым ртом, часто сопя. Воспаленные веки быстро моргали и жмурились. Бегающий взгляд острыми колючками впивался в лицо Ива. Изумление было настолько велико, что старик не сразу обрел дар речи. Громко сопя, торопясь, он схватил дрожащей рукой слугу и, притянув к Иву, показал, чтобы тот схватил виллана и связал ему руки за спиной. Потом кинулся к лошади, вскарабкался на нее и, сидя в седле, визгливо крикнул слуге:

— Ты и Роже отведите этого паскудника в Клюсси! Отвечаете за него головой. Упустите — повешу, как собак! Скажешь Антуану, чтоб запер его в старой башне и караульщика к дверям поставил. Я еду дальше, вернусь домой послезавтра утром… А эти пусть убираются ко всем чертям!

Дав шпоры коню, рыцарь Рамбер, сопровождаемый слугой, затрусил из леса.

Сюзанна и Проспер бросились к Иву. Стали просить рыцарских слуг не связывать ему руки за спиной, говорили, что он и так пойдет, куда его поведут. Но те, помня угрозу хозяина, не вняли просьбе. Довольно долго возились они с — веревкой. В это время Сюзанна достала еду и заставила Ива есть. Мало–помалу она разговорилась со слугами, узнала, что Клюсси — это поместье их хозяина, в четырех лье отсюда. Почему рыцарь так строго обошелся с этим парнем, они не понимают, а вообще‑то он презлющий и ждать от него милостей трудно. Кончилось тем, что Сюзанна угостила слуг едой и упросила быть снисходительней к несчастному Иву и в случае чего помочь ему, а она их разыщет в отблагодарит.

— Да мы видим — парень хороший. Да ведь что ж мы можем поделать — сами подневольные.

Сюзанна шепнула Иву, что, разыскав в лесу своих, она с кем‑нибудь отправится в Клюсси, разузнает там все и, если надо будет, попросит помощи в лесу у деревенских иэ Крюзье. Ив же успел сказать ей об Урсуле и об отце Гугоне. О нем просил особенно:

— Прошу тебя! Он мне как родной отец!

На прощанье Сюзанна и Проспер обняли Ива, обещали сделать все, чтобы вырвать его из лап старого рыцаря.

Иву вспомнилась ночь, когда его вели псари в замок Понфор. Так же было темно, так же пофыркивали лошади, так же молчали незнакомые люди, так же проплывали по сторонам неясные очертания незнакомых лесов, деревенских темных домов, мостов. Так же томило чувство чего‑то неминуемо страшного, страшнее на этот раз тем, что Ив попал в руки Клеща, злого, отвратительного человека, который велел схватить его, конечно мстя за побег из подземелья замка Понфор. Знает ли рыцарь Рамбер, что Ива освободила Эрменегильда? Захочет ли, посмеет ли она и на этот раз помочь Иву? Какие безжалостные меры примет жестокий старик, какую придумает пытку? Скоро ли Сюзанна с Проспером отыщут отца Гугона и вилланов Крюзье? Смогут ли освободить его?

Как эта темная ночь, темно было на душе у Ива. Тоска щемила сердце. Почему так безжалостна к нему судьба? В чем он виноват, чем заслужил такие испытания? Если бог всемилостив, почему же он допускает все это? О нет! Теперь Ив знает, что делать, если вырвется на свободу! Знает, кому отомстить и за смерть отца, и за сожженное Крюзье, и за подземелье понфорского замка, и за сегодняшнюю ночь! Знает, знает и отомстит!..