Египетский манускрипт - Борис Батыршин

А потому, отправляясь в путь, я закачал в планшет сканированного с оригинала Брокгауза. И ни разу не пожалел – стоило упомянуть какой-то географический пункт, исторического деятеля, да и вообще любой предмет, о котором мы с отцом понятия не имели, – я тут же лез в Брокгауза и, как правило, находил подробную и детальную справку. Оставалось сделать поправку на время (все же почти все статьи написаны в начале двадцатого века) – и дело в шляпе.

Не верите? Пожалуйста:

Басра, или Бассора (в древнейших сочинениях также Балсора), – главный город багдадского вилайета в азиатской Турции, на правом берегу Шат-эль-Араба (место соединения Евфрата с Тигром). (…) Пароходное сообщение из Б. вниз по течению реки получило особенное значение со времени открытия Суэцкого канала (ноябрь 1869 г.). Однако все увеличивающееся обмеление реки тормозит быстрое развитие судоходства. (..) Б. является также важным опорным пунктом для дальнейшего распространения османского владычества…

Вследствие беспримерной нечистоты улиц и благодаря миазмам, которые поднимаются из окрестных болот и стоячих вод, лихорадка свила себе здесь прочное гнездо. (…) Турецкое правительство содержит в Б. арсенал и небольшое количество артиллерии. Сообщение с Багдадом поддерживается посредством двух английских и семи турецких пароходов. (…)

Вследствие прекрасных густозаселенных окрестностей города, богатых финиковыми пальмами и фруктовыми садами, арабы вплоть до XIV ст. причисляли этот край к четырем раям Мохаммеда.(…)

В 1787 г. Б. перешла к арабам и, наконец, снова к туркам. С 1810 г. вогабиты неоднократно угрожали городу.

Могу подтвердить – так оно все и есть. И сады финиковых пальм, и невиданная грязища, и пароходы под турецкими и английскими флагами в речном порту…

Не надо быть ученым, чтобы понять: река, на которой стоит город, мелеет и выдыхается. Берега ее, будто мерзкой коростой, окаймлены полосой высохшего речного ила, в котором полно сгнивших деревяшек, водорослей, дохлой рыбы и всего прочего, что оставила отступившая вода. Люди, испокон веку добывавшие у реки пропитание, наоборот, пододвигались к воде, возводя мостки, у которых теснились бесчисленное лодчонки и стояли рощи шестов с рыболовными сетями…

Грязь здесь царила неимоверная – прибрежная полоса грунта источала болотные миазмы, да и обитатели города вносили в общий аромат массу колоритных ноток. Разумеется, мы предпочли поверить энциклопедии насчет лихорадки – и приняли меры, обратившись к нашей аптечке.

До моря от Басры неблизко, но именно морской торговле город обязан своим процветанием. Снизу по реке поднимаются морские суда из Индии или Европы; так что к состоянию реки, а значит, и всей торговли, которой живет город, местные власти относятся особо трепетно.

А река и правда мелела, причем пугающими темпами, и особенно здесь, в устье. Даже плоскодонные речные корыта чувствовали себя здесь неуютно – что уж говорить о морских пароходах! Турецкие власти думали-думали – и пригласили для дноуглубительных работ крупную немецкую компанию. Она со своим делом справилась отлично – немцы все же, – да только климата это изменить не могло. Река продолжала мелеть, и пришлось задуматься о том, чтобы продублировать эту важнейшую транспортную артерию железной дорогой. Вновь обратились они к немцам – уже два года компания «Крафтмейстер и сыновья» ведет здесь изыскательские и проектные работы на предмет строительства железной дороги между Басрой и Багдадом. За полгода до нашего появления в этих краях немцы возвели в паре верст от порта ряды унылых пакгаузов, обнеся их прочным забором. Своего рода бастион цивилизации посреди моря арабов – на улице города можно было встретить и немецкого машиниста в спецовке, и инженера в сюртуке и с тросточкой. За оградой попыхивали паром локомобили, громоздились штабеля шпал и строительного леса – в общем, цивилизация…

Неподалеку от этого «технопарка» немцы возвели свой квартал, где и обитали строители – кое-кто даже с семьями. Имелось там и нечто вроде гостиницы – туда-то мы с отцом и отправились. За месяц скитаний по Ближнему Востоку нам настолько надоели все эти абы, фески, смуглые, немытые рожи и гортанная речь, что мы готовы были на все, лишь бы оказаться в окружении нормальных европейцев.

При гостинице была и пивная, а как же! В конце концов, здесь обитали немцы, а значит, без пива и сосисок никак невозможно. Сосиски, правда, оказались не свиными – нельзя столь уж явно пренебрегать местными обычаями, да и свинины ближе, чем в Италии, сыскать мудрено. Нет, не подумайте только, что отец решил меня споить, – пивная оказалась единственным европейским заведением на полтысячи миль, а местные чайханы успели нам уже осточертеть.

И о гостинице, и о пивной, да и о самом «немецком квартале» мы узнали от Курта Вентцеля, немецкого инженера, с которым познакомились на пароходе по пути из Багдада. Вентцель уже много лет работал на Ближнем Востоке, а здесь занимался тяжелой техникой – паровыми экскаваторами, тракторами, локомобилями. Русский язык этот уроженец Восточной Пруссии знал отлично, так что сошлись мы с ним очень быстро. Узнав о назревающих в Басре беспорядках, герр Вентцель немедленно предложил нам перебраться в самое безопасное место в городе – на «немецкую» строительную базу.

Что за беспорядки? Сейчас расскажу. Дело в том, что Басра считается у мусульман если не священным городом вроде Мекки или Иерусалима, то все же – важным духовным центром ислама. Арабы уже много лет делят ее с новыми хозяевами этих земель – турками, так что беспорядки случаются здесь с дивной регулярностью. Нас угораздило явиться в город как раз в такой «интересный момент»: древняя Бассора наполнилась «вогабитами» – явившимися из пустыни мрачными, фанатичными бедуинами, в очередной раз решившими свести счет с турецкими завоевателями, – а заодно со всеми, кто посмел исказить нечистыми бида[30] истинный ислам.

Басра встретила нас неласково. Город был охвачен беспорядками – и грозили они вот-вот перерасти в мятеж. Бедуины-вогабиты в развевающихся плащах «аба» кучками собирались на площадях и рынках, бродили по городу, пугая местных жителей пронзительными взглядами: в их глазах горожанам мерещилось пламя, пожирающее их дома. Мне сразу вспомнилась «Дюна» – вот так, наверное, встречали фрименов в городах Арракиса, и с таким же неистовым презрением смотрели они на изнеженных избытком воды и комфорта горожан.

С турецкими солдатами вогабиты не задирались – пока. Но «красные фески» заметно нервничали – патрули ходили по улицам с примкнутыми штыками, офицеры же и вовсе перестали появляться в городе иначе как верхом. Местные полицейские, вооруженные длинными палками, сделались тихими и незаметными, а перед вогабитами чуть ли не заискивали.

А вот европейцам появляться на улице Басры не рекомендовалось категорически. Нам сказали об этом сразу же, как только мы сошли с парохода, – и добавили, что пакетбот на Суэц уйдет лишь через два дня, а устроиться в порту на ночлег негде. Так мы могли либо провести эти три дня под каким-нибудь навесом, на войлочных кошмах и циновках, либо искать прибежища в городе. Таковое, к счастью, имелось – немецкая фактория, в часе ходьбы от порта; не фактория даже, а скорее база крупной строительной компании – ангары, мастерские, площадка для локомобилей, штабеля стройматериалов; все обнесено крепким забором. Туда-то мы и направились под охраной военного патруля, согласившегося проводить нас за горсть турецких лир.

Устроившись в местной гостинице, мы неплохо провели вечер в почти настоящей баварской пивной. Сопровождал нас, конечно, Вентцель. Он уже успел разузнать, что творилось в Басре, и, конечно, подробнейше нам все изложил…

Началось все, как водится, с ерунды – на постоялом дворе ограбили четверых бедуинов, приехавших в город продавать лошадей. Воров не нашли; на беду, один из пострадавших, препираясь с полицейским, схватился за нож и был немедленно арестован. Мгновенно к полицейскому участку явилась толпа бедуинов и стала требовать выдачи соплеменника – их разогнали, была стрельба, дело кончилось кровью. В схватке погибли двое бедуинов и один страж порядка. С тех пор город лихорадит уже два дня – пустынные жители то и дело сцепляются и с полицией, и с турками, и с местными арабами. Бедуины охотно припомнили свою природную неприязнь к торгашам, менялам и лавочникам, погрязшим в городских излишествах и только и знающих, что искажать свет истинного ислама. В ход идут палки, камни, ножи – за неделю ползучих беспорядков погибло около полутора десятков человек с обеих сторон. Но потом стычки прекратились – как отрезало. Бедуины-вогабиты попрятались по щелям, зато в город стали подтягиваться их соплеменники. Они прибывали группами по пять – десять человек и пока вели себя тихо, но горожане уже осознали, что грядет большая беда.