Сколько стоит ваше сердце? - Татьяна Матуш

— А граф Шадди?

— Вы имеете в виду труп идиота Шадди? — Райкер пожал плечами, — скользкой дороги ему на Ледяную равнину. Так глупо подставиться — это еще суметь надо! Наверное, долго тренировался.

Эшери, забери второго, выпотроши его, бери любого палача. Можешь хоть живьем съесть всех Ласси, не возражаю — но выясни, откуда эта мелкая дрянь знает столько интересного. Сроку тебе — одна длинная клепсидра. Успеешь?

— Постараюсь.

— А потом сунь ему шпагу в живот и расположи их, с Шадди, где-нибудь в парке, поживописнее.

— Дуэль?

— Да, что может быть обычнее. Два светских бездельника поцапались из-за дамы… надеюсь, подходящая дама найдется, о ссоре должны говорить.

— Организуем.

— Сделаешь это?

— С полным моим желанием и даже удовольствием, — заверил Эшери.

— И идите уже отсюда, оба, — рявкнул генерал, — скажите, чтобы мне принесли обычный мундир и чего-нибудь бодрящего. Не те у меня годы, чтобы сутками напролет скакать…

Молодые люди торопливо покинули кабинет. Генерал Райкер в скверном расположении духа — это было зрелище для сильных.

— Ваша Светлость, — решился Марк, — благодарю…

— Брось, — отмахнулся тот, — мы в расчете. Алета, действительно, была неосторожна и, боюсь, еще будет не раз. И я хотел попросить — если будет возможность, присмотри за сестрой. У тебя неплохо получается.

— Присмотреть за Алетой? — Марк хмыкнул, — ну и задачки вы ставите, Ваша Светлость. Я, конечно, сделаю что могу, но, сдается мне, этого будет мало.

— Ничего. Я попрошу еще кого-нибудь. И Святого Покровителя тоже. И, может быть, вместе как-нибудь управимся.

Марк покачал головой. Ему такой оптимизм был странен. Насколько он успел узнать баронессу, чтобы эффективно присматривать за ней, ее следовало связать, а, лучше, заклясть на полную неподвижность. Да и тогда она бы что-нибудь придумала.

Над Альсорой вставало солнце — медленно, словно нехотя. Сперва край небо из чернильного сделался сизым, как крыло голубя и на черном ребристом стекле реки проступили горделивые силуэты кораблей, стоявших в гавани. Отсюда их было видно плохо, но классические обводы корпуса и стройные мачты глаз вполне различал.

Все магические огни давно погасли, больше двух часов назад и сейчас, перед самым рассветом, императорский сад и одноименный мост тонули в густой темноте.

Алета бы обязательно заблудилась, вымокла по пояс в росе, перемазалась в земле и траве, оскальзываясь через каждые два шага, а то, что осталось, доели проснувшиеся комары.

К счастью, ее секундант подумал об этом и ждал девушку у входа в гостевой корпус с магическим светляком. В такой компании путь через парк показался коротким, совершенно безопасным и даже приятным — все дорогу шевалье развлекал провинциальную барышню последними сплетнями.

На мосту они оказались первыми и баронесса обрадовалась возможности увидеть здешний рассвет.

— Сейчас будет очень красиво, — тихо сказал шевалье, — смотрите прямо туда, на восток. Не сводите глаз, постарайтесь даже не моргать…

— Долго?

— Нет. Мгновение. И оно уже пришло, Алета. Смотрите. Такого вы никогда и нигде не увидите.

Баронесса вцепилась в перила, замерла — и выдала полузадушенный стон восторга: небо вдруг и сразу сделалось серо-розовым, края облаков вспыхнули золотом а в небе, словно в зеркале, появились стройные силуэты стоящих в гавани кораблей и стройных башен берегового форта — честное слово, несколько мгновений она видела ДВА города, два Аверсума. Один на небе, другой на земле.

— Что это, Арже?!

— Это чудо, которое Аверсум дарит всем, кто поднимается до солнца.

— Я уже влюблена в этот город.

— И, кажется, это взаимно, баронесса. Я здесь родился и вырос, но еще никогда не видел Небесную Гавань так отчетливо.

Стук двух пар кованых сапог по булыжникам и звяканье шпор они услышали задолго до того, как граф Как Его Там и его секундант Тем Более Незачем Запоминать — появились на мосту с другой стороны.

Граф не переоделся, а, значит, даже не ложился. Алете это было на руку, она поспала часа два и чувствовала себя отдохнувшей.

— Хм… она все же здесь. И в таком э…э… милом костюмчике, — граф шевельнул бровью, — признайтесь, баронесса, это ведь для того, чтобы дать мне возможность рассмотреть все пленительные изгибы вашей фигуры, безусловно, заслуживающей внимания.

— Хотите — любуйтесь, — пожала плечами девушка, — кто я такая, чтобы запрещать человеку наслаждаться жизнью, — граф заулыбался, и она мстительно припечатала, — напоследок.

— Боже, Дагни, она и в самом деле собирается драться, — господа гвардейцы с недоумением переглянулись и засмеялись. И не глумливо, а вполне весело.

Только Алета их уже не слышала. На мосту достаточно рассвело, чтобы видеть собственные руки, а, значит, вполне можно было начинать. В такие мгновения слух баронессы начинал работать очень избирательно — она напрочь не слышала ничего, что могло бы вывести ее из состояния холодной сосредоточенности.

Поединок — это не шутка. Здесь убивают. А значит — ни малейшего преимущества противнику.

В последний раз Алету удалось разозлить перед спаррингом, когда ей было девять лет. Тогда ей здорово досталось, сначала от соперника, потом от учителя, а потом от Цветочка.

Да, и Цветочек, в ее возрасте и с ее солидными габаритами фехтовала довольно прилично. И могла стать опасной противницей… в первую минуту. Потом бы, конечно, выдохлась, но такие схватки дольше и не длятся.

Арже подал знак секунданту, чтобы проверить оружие. Тот подошел и сравнил шпаги — довольно формально. И без сравнения было ясно, что шпага гвардейца длиннее на полторы ладони и намного тяжелее рапиры, которую баронессе одолжили в оружейной. Один хороший удар — и ее шпаге конец, поняла Алета. Понял это и граф.

— Милая, еще не поздно перевести нашу дуэль в горизонтальную плоскость, — он раздвинул губы, приглашая присоединиться к удачной шутке.

— Именно это я и собираюсь сделать, — кивнула Алета и, получив назад рапиру, несколько раз взмахнула ей, привыкая