Фамильное дело - Жаклин Санд

Сезар опустил взгляд: морская вода, что едва замочила сапоги, когда контрабандист привел сюда пленников, теперь плескалась на уровне щиколоток.

– Мой дорогой виконт де Моро, – произнесла Ивейн в той неповторимой манере, которая годится не только для ехидства в светских салонах, но и для поддержания боевого духа в подобных ситуациях, – не то чтобы я не доверяла вам, но развейте мои сомнения. Разве сейчас не время прилива?

– Так и есть.

– А эта комната находится ниже уровня моря?

– И здесь ты права.

– Тогда твоему камердинеру лучше поторопиться.

Сезар прошелся вдоль стен, щупая их, но, разумеется, никакого тайного выхода здесь не имелось. Ведь это не шкатулка с секретом, а просто тайный склад, в котором прячут товары от излишне любопытных. Вода прибывала с каждой минутой, свободно вливаясь через специальные щели на уровне пола, и даже через толстую кожу сапог ощущалось, какая она холодная. Ивейн подняла заслонку в фонаре до конца, и свет плескался в мелкой зыби, дробился и плыл.

Сезар повернулся к графине де Бриан. Она ждала, что он предпримет, по-прежнему спокойно, хотя внутри у нее, наверное, все заледенело от страха. Подойдя, виконт забрал у Ивейн фонарь и поставил его повыше, под потолок, где имелся небольшой выступ. С освещенного теперь потолка одна за другой срывались яркие прохладные капли. Виконт взял Ивейн за плечи.

– Прости, что втянул тебя во все это. Но я предупреждал, что тебе лучше оставаться в доме.

– И сейчас бы ты сидел здесь один? Ни за что, милый. – Она еле заметно улыбнулась. – Это приключение, а приключения бывают опасными. И если мы здесь утонем, то лучше уж вместе.

– Вряд ли мы утонем, – заметил Сезар. – Судя по скорости, с которой поднимается вода, она заполняет камеру примерно за полчаса. Филипп выпустит нас гораздо раньше.

– Тогда и беспокоиться не о чем.

Но он видел, как посерели ее губы.

– Мы можем скрасить это время, – шепнул виконт и поцеловал Ивейн.

Они целовались долго и исступленно, так, как никогда раньше. Неизвестно, чего было больше в этом поцелуе – страха, взаимной поддержки или удовольствия. Сезар прижимал к себе Ивейн, касался ее губ, покрывал мелкими поцелуями щеки, но часть его сознания продолжала следить за обстановкой. Дубовая дверь по-прежнему оставалась закрытой. Вода поднималась.

– Это самое настоящее приключение, – выдохнула Ивейн, когда они прекратили целоваться и вновь посмотрели друг на друга. – Благородному герою осталось спасти меня.

– Если ты имеешь в виду Филиппа, то он вот-вот придет.

– А пока он не явился – не желаешь ли рассказать, кто стоит за всем этим, милый?

– О нет, не хочу портить тебе сюрприз. Я же говорил.

– Твоя вера в лучшее всегда восхищала меня. Однако если нам все же предстоит закончить свои дни в этом месте – ты расскажешь?

– Конечно… Ты умеешь плавать?

Ивейн пожала плечами.

– Немного продержусь, но не слишком долго.

Сезар посмотрел вверх. Потолок был в двух футах над его головой, если вода поднимется слишком высоко, придется держаться на плаву некоторое время. Интересно, камера заполняется вся или же под потолком останется прослойка воздуха? Если так, шансов на спасение больше. Но как долго Сезар сможет удерживаться сам и держать Ивейн, которая значительно слабее его? Как долго – в одежде, в холодной ночной воде и в темноте, так как фонарь погаснет? Здесь не на что встать, чтобы оказаться выше, можно только плавать. Как быстро начнется отлив?

И где, черт его раздери, Филипп?!

Глава 20

Вода

Когда вода достигла коленей и залилась в сапоги, виконт действительно забеспокоился. Контрабандистов на берегу всего двое, и Гальенн должен был справиться с ними без труда. Он силен, он предупрежден, и он провел в армии много лет. Куда он запропастился?

Ивейн, которая тоже все прекрасно понимала, закусила губу. Сезар подошел к двери и ударил плечом по мореному дубу, но с таким же успехом можно было попытаться пробить скалу. Виконт ударил еще и еще, а потом повернулся к графине де Бриан.

– Филипп задерживается. Уволю бездельника. Пусть едет в свою деревню.

– Впредь урок тебе, – произнесла Ивейн, – не нанимать кого попало.

– Он хороший парень, – заметил виконт, – только малость рассеянный. Я тебе рассказывал, какую штуку он отколол перед самым отъездом из армии? Мы тогда…

– Сезар, – прервала его она, – ты уверен, что в это… оставшееся время хочешь говорить о своем камердинере?

Виконт возвратился к Ивейн, обнял ее и прижал к себе.

– Ты права. Извини. Извини меня за все, за эту историю, за этот… риск. – Он не мог и не хотел просить прощения за то, что с ними теперь наверняка произойдет – и не должно произойти. – Так нехорошо вышло. Я ехал в Париж с легким сердцем, думая, как вернусь, заново обживусь, увижу тебя… Жизнь представлялась несколько иной. Но судьба часто шутит с нами. А ты – скучала же без меня, верно?

– Когда ты уезжал на войну, – медленно проговорила Ивейн, прижимаясь щекой к его груди, – я думала, что сойду с ума. Потом привыкла, хотя, казалось бы, к этому нельзя привыкнуть. Каждый день, получая почту, я быстро перебирала письма – и если приходило послание от тебя, то день становился радостным. Всякий раз среди этих писем я боялась увидеть другое, написанное незнакомым почерком, – от твоего полковника де Дюкетта, или друга Тьерри, или же от того невыносимого журналиста. Боялась увидеть и прочесть… соболезнования. Боялась того, как переменится моя жизнь сразу после. Потому что как жить со страхом потерять тебя, я уже знала, а как жить, если тебя потеряю, понятия не имела. И до сих пор не имею, – она вздохнула. – И не хочу выяснять, Сезар.

Он глубоко вдохнул запах ее теплых волос. Ноги мерзли, вода поднялась уже почти до пояса; виконту чудилось, что она стала прибывать быстрее. Она казалась очень холодной, эта морская апрельская вода, и нижнюю половину тела словно заковали в ледяные доспехи. Скоро станет довольно трудно двигаться, и скоро придется плыть. Сезар уже не испытывал иллюзий, что Филипп появится с минуты на минуту. Видимо, контрабандистам каким-то образом удалось обезвредить его, и хорошо, если он не находится сейчас в соседней камере. Хорошо, если Филипп вообще жив.

«Я был глупцом, понадеявшись только на себя».

Конечно, он предпринял еще кое-что, дабы обезопасить себя, но, по всей видимости, этого оказалось недостаточно.

А сейчас он здесь, и Ивейн с ним. Женщина, которую он любит.

– Ивейн, – попросил Сезар, – посмотри на меня.

Она чуть отодвинулась и заглянула ему в лицо; из-за света фонаря и бликов на воде кожа ее казалась кожей русалки.

«Черт с ним со всем, – подумал виконт. – Черт с ними, с приличиями. Какие уже могут быть приличия. Я должен сказать ей».