Приключения 1990 - Виктор Топоров

Они встретились во дворе накануне — впервые после возвращения Игоря, и Валерка сразу пригласил его на день рождения. Даже поговорить толком не успели — Валерка куда-то торопился.

Вечер был теплый и тихий, окна повсюду отворены, так что музыку из Валеркиной квартиры Игорь услышал еще на улице.

Валерка сам открыл дверь (О! Игорек! Рад, старик!) и провел его в полутемную комнату. Там уже было человек десять ребят и девчонок. Никого из них Игорь прежде не знал.

«Мой старый друг. «Афганец». Всего месяц оттуда», — отрекомендовал его Валерка, похлопывая по плечу. Это вызвало краткую вспышку внимания, и Игорь почувствовал себя неловко, каким-то свадебным генералом. Толстый парень у низенького столика на колесиках услужливо кинулся разливать в бокалы из красивой бутылки и первым потянулся к Игорю чокаться. «За наших бойцов! Героев! Ну, как там, в Афгани?» Но чокаться пришлось со всеми, необходимость отвечать растаяла сама собой в ломком бокальном звоне, чему Игорь был рад.

Он сел на диван, оказавшись рядом с девушкой в короткой юбке, высоко открывавшей красивые загорелые ноги. Пьяненький Валерка тут же принялся их знакомить, хлопотливо и шумно. Девушку звали Ника, она улыбалась снисходительно и рассеянно, словно вся эта суета отвлекла ее от чего-то важного и значительного. Толстый парень вновь подкатил с вопросами: «Ты где служил, в Кабуле, да?» (других названий афганских городов он скорее всего не знал). И снова отвечать не пришлось, Валерка врубил магнитофон едва не на полную мощность, разговаривать стало вообще невозможно. Парень беспечно махнул рукой, поднял со стула одну из девиц и принялся неуклюже, но с чувством топтаться с ней в обнимку посреди комнаты.

— Ника, вы танцуете? — спросил Игорь, наклоняясь к самому уху соседки.

Она непонимающе шевельнула бровями, потом с той же рассеянной улыбкой встала и податливо прильнула к нему всем телом. Это взволновало его, он невольно сжал ее в руках, и она тут же отстранилась, взглянув на него с равнодушным недоумением. Чтобы сгладить неловкость, Игорь решил о чем-нибудь поговорить.

— Ты чем занимаешься?

Она не услышала в грохоте музыки и только помотала головой.

— Где ты работаешь?

Она вяло удивилась:

— Это что, анкета, да?

— Просто так, — сказал он.

— В сфере обслуживания.

— Нормально.

Игорь стал присматриваться к окружающим и вдруг заметил, как шикарно одеты все эти ребята. В своих джинсах и курточке, отнюдь не вышедших еще из моды, он выглядел рядом с ними слабовато.

Два парня говорили о музыке. О каких-то зарубежных группах с неизвестными Игорю названиями. Впрочем, не столько о группах, сколько об их дисках, о том, где и у кого их следует доставать и сколько они стоят. Разговор шел вполне профессиональный, Игорь и вполовину его не понимал.

Подошел Валерка, полуобнял за плечи, потряс.

— Ну, старик, ты просто молодец стал. Я вчера едва врубился: ты это или не ты? — Ему было хорошо, оттого хотелось сделать для окружающих что-нибудь приятное. Хотя бы похвалить. — Ты вообще чем думаешь заниматься?

— Еще не знаю.

— Придумаем что-нибудь, не переживай. Устроим не хуже людей.

Игорь улыбнулся, представив Валерку в роли благодетеля.

— Куда же ты меня хочешь устроить?

Валерка подмигнул.

— Все будет как надо. Потом поговорим...

Несмотря на Валеркино радушие, Игорь все более ощущал себя чужим, лишним в этой совершенно незнакомой ему компании.

Опять подкатил толстый.

— Так ты в вэдэвэ служил? А как с этими делами: каратэ, там, и прочее? Обучают?

— Это входит в программу подготовки, —- сказал Игорь.

— Значит, в случае чего отмахнуться сможешь? — заинтересовался толстый.

— Нет проблем.

— А! — сказал толстый и надолго задумался. Он был уже заметно на взводе.

— Валера, я, пожалуй, пойду, — сказал Игорь.

— Будь здоров! — тут же оживился толстый и сунул ему влажную, мягкую руку. — Ой! Ой! Ну, хватка! Ну, отец! — завопил он без малейшей на то причины. — Ну, мужик накачанный!

Игорь освободил свою ладонь и шагнул к двери.

— Ты уже? — изобразил сожаление Валерка. — Чего так рано? Посиди еще.

— Да так... Надо кое-что сделать, матери обещал.

— Я тоже пойду, — внезапно объявила Ника, поднимаясь с дивана.

— Ой! Ой! — снова сказал толстый. — Я понимаю, Никусик! А что Владик скажет?

— Он скажет: заткнись.

— Ой, как грубо! Ой, как невежливо!

Они молча спустились и вышли на улицу.

— Я тебя провожу? — спросил он.

— Зачем?

Он пожал плечами:

— В общем... так полагается, насколько я понимаю. Но если ты возражаешь...

— Как хочешь, — она зашагала быстрым спортивным шагом.

Игорь чувствовал себя несколько глуповато — провожать-то приходилось почти бегом, но отступать было некуда.

— Ты правда был в Афганистане? — вдруг спросила она, не повернув головы.

— Да.

— Ну и что? Воевал? Стрелять приходилось?

— Не очень часто.

— Как же так?

— Я попал туда всего на три месяца. Уже перед самой демобилизацией. К тому же в то время «духи», то есть душманы, там бывали редко.

— Я думала, у тебя медалей куча, — разочарованно сказала Ника.

— Медалей за так не дают, — сухо ответил он. — Ты где живешь?

— Мы уже пришли, — она остановилась. — Вот мой дом.

Ника повернулась, ткнулась ему в щеку холодным, деловым поцелуем и тут же ушла, прежде чем Игорь понял, что это просто ритуал, хотя и обязательный, но ровным счетом ничего не значащий.

— Подожди! — крикнул он, спохватившись. — У тебя телефон есть?

Она обернулась, смерила его коротким взглядом, будто что-то решая.

— Не поставили еще. Пока!

Домой он вернулся раздосадованный, недовольный Валеркой, Никой, а больше всего самим собой. Вероятно, он произвел на всех впечатление кретина. Он представлял себе картины прошедшего вечера, придумывал, как остроумно и ловко надо было отвечать на идиотские вопросы толстого, иронично и мужественно вести разговор с Никой, а потом принимался ругать себя, вспоминая, как все было на самом деле.

Мать заметила его досаду, но расспрашивать не стала. Она была рада, что Игорь вернулся домой так скоро.

Сегодня предстояла встреча с Крисанем. Тот позвонил первым из «афганцев», и Игорь понял, что с нетерпением ждал этого звонка. Крисань был свой. Голос его пробудил недавнюю память, и мир сразу обрел поблекшие было краски. Вообще Крисаня звали Леонид, но все предпочитали обращаться к нему по фамилии — звонкой и четкой, как клацанье затвора.

«Скучаешь, братишка, — сразу угадал Крисань. — Давай повидаемся».