Венец одержимых. Золотые миражи Востока - Юрий Ходырев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конрад взял на себя командование главным отрядом, вышел из города и напал на мятежников. По его сигналу тяжелая конница выставила перед собой стальную щетину копий и понеслась на противника. За ней размеренным шагом двинулась пехота, выстроенная в плотную шеренгу. Кесарь бросился в битву с одним мечом, без лат, щита и шлема.
Центр войска Враны дрогнул и обратился в бегство. Разгром мятежников был полным и сопровождался безудержным кровопролитием. Сам бунтовщик не поддался панике и встретил Конрада копьем, нацеленным в его незащищенную голову, но тот вырвал древко из его рук и ударом в лицо сбил с коня.
Окровавленный Врана с трудом поднялся с земли и склонил голову:
– Ты победил… Прошу пощады…
Сердце кесаря не дрогнуло:
– Тебя ожидает только одна неприятность: потеря того, на что ты самозвано возложил императорский венец! И это будет милостью, так как будет исполнено быстро…
В тот же миг сверкнул клинок, и голова бывшего лучшего полководца скатилась с плеч.
По случаю большой победы Исаак предстал перед народом в качестве триумфатора. Каждый мог полюбоваться ликующим победителем! Голова и одна нога Враны были насажены на копья и торжествующий народ носил их по площадям и улицам Константинополя.
На другой день Исаак устроил во дворце грандиозное пиршество. Когда все насытились, а хмель усыпил разум и пробудил низменные инстинкты, император велел подать «десерт». Слуги внесли на серебряном подносе голову Враны. Его глаза были закрыты, а рот оскален. Гости вскочили с мест, сбросили трофей на пол и стали перебрасывать его друг другу. Особенно усердствовали те, кто до колик в животе боялись Врану при его жизни. Натешившись, Исаак приказал передать голову мятежника его жене и спросить ее: поняла ли она, чья эта голова? Ответ, впрочем, был предсказуем: «Да, узнала, и оплакиваю свое горе…»
И тут пришло известие о большом восстании местных племен в Мизии. Исаак выступил в поход и повелел кесарю следовать за ним…
Над величественным Константинополем взошли сияющие звезды. Конрад вышел из дворца и прошелся по саду. Раздражение тяжело ворочалось в его сердце и не давало сосредоточиться на приказе императора. Он приблизился к лавру, росшему у стены, и вдохнул исходивший от него тонкий пряный аромат. Снаружи, с той стороны ограды, где проходила оживленная дорога, послышался чей-то неторопливый говор. Похоже, там расположилась на отдых небольшая компания бродячих мудрецов. Их обычным занятием было соревнование в чтении стихов. Старческий голос размеренно произнес:
Если б я властелином судьбы своей стал -
Я бы всю ее заново перелистал
И, безжалостно вычеркнув скорбные строки,
Головою от радости небо достал!55
Конрад прикрыл глаза и задумался. Своими решительными действиями он не раз спасал Исаака. И что он получил за свое честное служение? Титул кесаря, почетные сандалии, да одежды. А где же легендарная щедрость ромейских василевсов, осыпавших удачливых полководцев золотом и серебром?! Более того, ему грозит месть со стороны влиятельных родственников и тайных сторонников убитого им Враны. Он вспомнил младшего брата, когда-то отравленного здесь вместе с женой, и его настроение окончательно испортилось.
Он сорвал листик лавра и растер его между пальцами. Острый запах взбодрил его, раздражение исчезло и в голове прояснилось… Как он мог забыть о своем христианском долге?! Еще на родине, в Монферрате, он принял крест, поклявшись отправиться на освобождение Святой земли от сарацин. Старший брат Гийом уже успел прославиться в Палестине своими подвигами и получил почетное прозвище «Длинный меч». Он женился на сестре Иерусалимского короля Сибилле и должен был стать следующим королем, но внезапно скончался. Его сын, родившийся уже после его смерти, был коронован, но быстро умер. Сибилла вышла замуж за некоего Гвидо де Лузиньяна и принесла ему королевский венец!.. На Святой земле вершатся великие дела, судьба возносит смелых на немыслимую высоту. Там даже у мелких птичек вырастают орлиные крылья! А он, полный сил и благородных устремлений, угодил в пучину византийских интриг, которые рано или поздно сведут его в могилу! Прекрасная Феодора сбила его с правильного пути. Он вспомнил старое изречение: «Красота постигается простым созерцанием, а истина – глубоким размышлением». И мысль, ослепительная, как молния, высветила будущее и заставила его сердце биться сильнее. Он развернулся и быстрым шагом направился во дворец. Там он созвал слуг и приказал собираться в дорогу.
Ранним утром пышная кавалькада пронеслась по городу и остановилась в порту. Погрузка на заранее нанятый корабль прошла без задержки, и розовые лучи оторвавшегося от горизонта солнца осветили генуэзское торговое судно, взявшее курс на юг, в Палестину. Конрад стоял на подрагивающей палубе, всматривался в светлеющий горизонт, и его душа ликовала: он запряг свою судьбу в огненную колесницу честолюбивых желаний и мчался навстречу великой славе!
Вспышка ненависти
Отряд рыцарей короткой рысью приближался к источнику воды. Впереди уже можно было различить полоску зелени с редкими пальмами. Всадники не спешили, так как до Тиверии, цели их поездки, было недалеко, и с учетом недолгого отдыха у источника, они рассчитывали оказаться там засветло.
Магистр ордена тамплиеров Жерар де Ридфор пребывал в дурном расположении духа: он был против поездки, и лишь настоятельные просьбы патриарха и короля Иерусалимского вынудили его отправиться в путь. Ехавший рядом с ним магистр ордена иоаннитов Роже де Мулен использовал все свое красноречие, чтобы успокоить де Ридфора и подготовить его к переговорам со своенравным князем Тиверии Раймундом:
– Христианский мир Палестины раскололся из-за раздора между королем де Лузиньяном и Раймундом. От этого выиграл только султан Салах ад-Дин. Он объединил мусульман и уже несколько месяцев собирает войско, готовя большую войну! Нам тоже надо объединиться! А для этого нужно отбросить обиды и помириться с Раймундом.
Де Ридфор с раздражением ответил:
– Кто же не знает о дружбе этого «христианина» с Салах ад-Дином?! При случае он ударит нам в спину!
Де Мулен поморщился:
– У нас и без Раймунда много врагов. Если мы проявим к нему уважение, он с радостью встанет в общий строй!
Де Ридфор замолчал, но по брезгливому выражению его лица было видно, что он не разделял миролюбивых настроений своего собеседника.
К ним подскакал молодой рыцарь Жак де
