Выбор сделан (сборник) - Михаил Калинин

А теперь еще появилась и Елена…

Конечно, я знал и мужчин, работавших в кафе.

Прежде всего, это хозяин Сергей, а точнее Сергей Саркисович Баев. Это был высокий, добродушный мужчина лет под сорок, немного склонный к ожирению, с редеющими на голове волосами. Он был хорошим бизнесменом, знающим свою работу. Не отсиживаясь в кабинете, Баев встречал каждого посетителя, когда бывал в зале, как родного или, по крайней мере, как близкого друга, чтобы тому хотелось снова и снова посетить кафе. Я знал, что он отличный семьянин, но ему не везло только в одном: трое детей и все три – дочери. Но, как шутил штатный балагур Гоша: Баев еще не терял надежду получить наследника и упорно трудился в этом направлении.

Егор Алексеев, он же Гоша, был барменом, умело орудующим за стойкой. Должен признать, что у него по любому поводу были шутка или анекдот. Конечно, посетителям нравилось это. Гоше было лет 25. Это был смазливый шатен, с хорошей фигурой, за которой он следил. Раза два мы встречались с ним в тренажерном зале, но, видимо, наши расписания посещений не совпадали. Кроме обычных шуток, он избегал разговоров на другие темы, словно боясь случайно выдать государственную тайну. О нем как-то Мадлен сказала, что это их доморощенный Казанова, не трогающий своих сотрудниц.

Еще был электро-гитарист Максим Груздев. Он играл вдвоем с Людмилой, иногда солировал в ее сопровождении на гитаре. Макс мог также петь несколько с хрипотцой голосом, дуэтом. Нужно признать, что пели они, главное, дело с душой, а вот играл Макс просто отлично. На вид ему было где-то под 40 лет, но морщины на лице и значительная проседь в волнистых волосах говорили о бурно проведенной молодости. Макс был неразговорчив, отвечал на вопросы коротко: «да» или «нет». За вечер он, как мне сказал Гоша, потихоньку выпивал свою дозу 250–300 граммов коньяка, никогда не превышая ее.

И все же я прекрасно понимал, что у Люси существовала и другая жизнь вне границ этого кафе, а также другое окружение. Как-то я видел, как Людмила садилась в черный «Мерс» с тонированными стеклами.

Но это была та часть ее жизни, к которой я отношения не имел…

Во всяком случае, из всего того, что мне было известно о жизни Людмилы, ни повода для ее убийства, ни желающих ее убить я так и не нашел. А уж увязать ее убийство с одновременной подставой меня я даже представить не мог.

Связать убийство с собой…

Вообще-то по жизни я человек неконфликтный. Но думаю, что насолить мне в большей или меньшей степени, впрочем, как и большинству людей, наберется с десяток человек, если хорошо подумать. Большинство из них могли тихо позлорадствовать моим неприятностям, но не предпринимать активных действий. Не думаю, что кто-то мог ненавидеть меня до такой степени…

К тому же, среди моих знакомых, практически никто не знал всей правды о наших отношениях с Людмилой Фоминой. При всем желании, не могу таких вспомнить…

От размышлений меня оторвал звонок телефона.

Я взял трубку. Но на другом конце провода, услышав мое короткое «да», не захотели ни продолжать со мной разговор, ни извиниться за ошибку номером. Вместо слов я услышал короткие гудки.

Сейчас был тот редкий момент, когда я пожалел, что до сих пор не поставил себе аппарат с определением номера звонящего. В данном случае я не исключал, что это мог позвонить преступник, чтобы проверить эффективность своей работы и действия ментов. Но с таким же успехом кто-то мог просто ошибиться номером и, услышав незнакомый голос мужчины, просто положить трубку…

Я даже успел выкурить очередную сигарету, но мысли упорно не хотели возвращаться в мою пустую голову…

Вновь раздался звонок телефона.

Я взял трубку и по привычке сказал:

– Да…

– Ты все еще продолжаешь думать о своей Людке? – раздался раздраженный голос Елены.

– Не о своей, а об убитой сегодня утром Люси, – спокойно поправил я ее.

– Ты не хочешь сейчас сесть за руль и приехать ко мне? – неожиданно, резко сменив тему разговора, спросила Елена, как бы не слыша моего ответа. И добавила, – я сейчас одна дома…

– Просто не могу… Я успел выпить…

Не знаю почему, но перед Еленой мне всегда приходилось оправдываться. Она же резко бросила:

– Тогда продолжай пить… Это тебе больше подходит.

Так и не объяснила, почему мне это больше подходит, в трубке после резкого щелчка раздались короткие гудки.

Елена была в своем репертуаре!..

Кстати, хоть и жертвой в этот раз была женщина, но в каждом преступлении французы советуют: «ищите женщину»…

Так, но единственной женщиной, которая стала жертвой, унеся с собой причину, уже нет в живых.

Если бы я просто случайно узнал бы об убийстве Люды, то, скорее всего, мог бы назвать причиной ее прошлое или ее личную жизнь, о которой не имел понятия.

Но почему ее убили именно так?.. Почему еще за одно решили определить в убийцы меня?!..

Ответ, даже приблизительный, не приходил в мою голову. Самое реальное, о чем я мог подумать, в убийстве Людмилы повинен какой-то Отелло, приревновавший ее. Но тогда все выглядело бы по-другому…

Я немного отвлекся и постарался подойти к вопросу с другой стороны.

Неожиданно у меня появилась абсолютно бредовая, впрочем, как и само убийство, идея: Люси убили только для того, чтобы только «подставить меня». Ее смерть играла лишь роль «пропуска в зону» для меня. Но тут же у меня мелькнула встречная мысль: почему, в таком случае, для убийства выбрали Людмилу, а не Елену. Для убийства Елены у меня было больше повода. Не знать о существовании Елены убийца не мог…

Из всего этого нагромождения глупых мыслей я мог сделать только один реальный вывод – кто-то хотел одним ударом убить двух зайцев: избавиться от Людмилы и подставить меня.

Кроме этого мог быть и еще один вариант, при котором уже я мог оказаться «сбоку припеку».

По какой-то, неизвестной мне причине преступнику срочно потребовалось убить Людмилу. Но, было одно условие: труп должен быть обнаружен сразу, да еще с готовым кандидатом в убийцы. Моя дальнейшая судьба при этом никого не волновала.

Итак, «не было ни гроша, да вдруг алтын». У меня появились сразу три основных версии убийства Людмилы.

Во-первых, кто-то очень хотел только подставить меня, а Людмила оказалась случайной, но вполне подходящей для такого случая жертвой.

Во-вторых, убить хотели именно Людмилу Фомину, но на роль убийцы определили меня.

В-третьих, убийце удалось так спланировать преступление, чтобы совместить, как говорится, «приятное с полезным»: он убивает Людмилу и тут же подставляет меня…

Я снова взял бутылку с остатками коньяка, сделал глоток из горла и прикурил сигарету…

Из всего этого мне, прежде всего, не нравилась одна деталь, что кто-то предусматривал во всех трех вариантах именно мое участие, причем, в самой неприглядной роли.

Если хотели убрать Людмилу по моему второму варианту, то можно было бы сделать все гораздо проще, без всех этих сложностей с телефонными звонками… Людмилу убивают ночью, когда она выходит из кафе, определив при этом на роль убийцы пьяного бомжа, которого находят рядом.

Я не сомневался, что кто-то уж очень хотел подставить меня таким оригинальным способом. В то же время Людмила должна была уйти из жизни в любом случае, вне зависимости от последствий для меня.

Тогда получается, что убийца должен был хорошо знать нас двоих: и меня, и покойную Людмилу. Но вот если их было двое, как это сейчас стало модно: заказчик убийства и исполнитель? В таком случае нас двоих должен был хорошо знать только заказчик, который и разработал весь план убийства. Исполнитель должен был лично знать только Людмилу или иметь «корочки» должностного лица, хотя бы того же мента, давшие ему допуск в квартиру. Меня же он мог знать только по фотографии.

Психологически, планировавший убийство все рассчитал правильно. Прежде всего, я мог отказать в просьбе Людмиле. В этом случае, под угрозой смерти, она должна была умолять меня придти до тех пор, пока я не согласился бы. Но ее участь, в любом случае, была предрешена…

Но кто же смог так все спланировать и выполнить?!.. Кто же он?.. Кто?..

«Ищите женщину»…

Конечно, это было легко и просто сказать, не указывая, где и какую женщину искать…

Вообще женщины в большинстве своем по натуре слишком импульсивны. Если бы я даже нанес одной из женщин серьезную обиду, то расплата не откладывалась бы в долгий ящик. Я бы уже давно получил свое.

Честно говоря, я любил женщин, скорее всего, как самое лучше произведение искусства в природе. Поэтому я никогда не был Дон Жуаном. Тем более после отдыха с Людмилой меня женщины стали интересовать в плане, чтобы можно было с ней пойти отдохнуть в компанию, но в то же время, и как постоянный объект удовлетворения сексуальных стремлений. Поэтому я не старался часто менять девушек. К тому же, после очередной дозы наркотика от Люси, особого кайфа с бабами я не испытывал: все, вроде было то и одновременно не то…