Бастард и жрица - Соня Марей

И мне было мало.

Глава 20. Первый поцелуй

Реннейр

Проснулся я злой и напряженный. Бросил взгляд туда, где, свернувшись калачиком под моим плащом, мирно сопела Рамона. Сразу вспомнился вчерашний разговор, ее беззащитность, доверчивость и просьба.

Мелькнула мысль: «Может, я дурак?» Может, все-таки надо было дать ей поцелуй и все остальное? Заодно бы избавился от навязчивых мыслей и видений.

Я выругался под нос и усилием воли преодолел малодушный порыв прилечь рядом с ней, зарыться лицом в волосы, провести пальцем по нежной щеке, по губам, ощупать бедра и плечи. Выяснить, такая ли она, как в моих порочных снах.

Вряд ли ее невинная голова способна вместить все те вещи, которые я до одури хотел с ней сотворить.

– Реннейр? – она встрепенулась, будто почувствовав мой взгляд. Сонно проморгалась и прикрыла ладонью зевок. – Светает.

Бледно-золотые лучи вспарывали небо над вершинами гор, утренние звезды таяли на глазах. Рамона выпуталась из кокона и потянулась, разминая шею и плечи.

– Ты не замерзла? – я протянул ей флягу и смотрел, как она пьет.

– Нет, твой плащ меня грел всю ночь, – смутившись, опустила глаза. – Как твоя рана?

Я только сейчас понял, что забыл о ней. Пошевелил плечом и ощутил далекий отголосок боли. В прорехе туники виднелся розовый рубец.

– Дай посмотрю.

Лучше бы ей не подходить. Вообще не приближаться ко мне, но Рамона уже стояла рядом на коленях и ощупывала пальчиками кожу. Я подцепил девичий подбородок и заглянул в глаза цвета сосновой смолы. Почувствовал, что снова вязну в ее взгляде.

– Ты слишком добра.

– Да-да, я помню. А еще доверчивая и… – она наморщила лоб, делая вид, что вспоминает, – у меня в голове ветер.

Я усмехнулся и спрятал руки. Браслет время от времени напоминал о себе жжением. Выходит, никто, кроме меня, не может его видеть, а Рамона даже не почувствовала чужих чар. Вчера была прекрасная возможность разговорить жрицу и узнать много полезных сведений об Антриме – сама судьба преподнесла мне этот шанс! А сейчас я понимал, что никогда бы этого не сделал. Что-то внутри меня всеми силами этому сопротивлялось.

Но дехейм обязан во всем слушаться своего господина, и эта истина еще до недавних пор казалась мне абсолютной, непоколебимой, как эти скалы. Воля лорда – единственная справедливость, но встреча с Рамоной что-то изменила во мне, всколыхнула, а с Кристейном – открыла глаза. Заставила вспомнить то, что я всеми силами пытался забыть. Я запрещал себе сомневаться в отце и в том, что он делает, но другой голос, более сильный, более яркий, звучал все отчетливей.

Может, это голос совести? Я вообще сомневался, что она у меня есть. И как будто раздвоился. Одна часть души неустанно обличала пороки и недостатки лорда Брейгара, а вторая корчилась в ужасе от собственной дерзости и осознания того, что в ней прорастают семена измены.

* * *

Рамона

Мы больше не вспоминали вчерашний разговор. Молча уничтожили следы стоянки, собрали сигнальные амулеты. Желтый солнечный край показался над заснеженными вершинами, разогнав серые клочья тумана, и наша полянка уже не казалась затерянным в безвременье местом.

Вчера он сказал, что я прекрасна, но этого мало… Я много раз видела свое отражение и не считала внешность чем-то особенным. Но в голову лезли слова Орвина о том, что я нравлюсь Горту, да и не раз я замечала устремленные на меня взгляды мужчин. О нет, они смотрели на меня не как на жрицу – с молчаливым почтением. В их взглядах было что-то пугающее, темное, влажное. Но если бы Реннейр посмотрел на меня так же – я бы не боялась.

А сейчас каждый шаг, каждое действие неумолимо приближало нас к расставанию. Бок о бок мы приблизились к нависающей скале – полосатой, как многослойный пирог. В ней я открою врата, благо купание в горной речке и ночной сон восстановили силы. Хотя промелькнула предательская мыслишка соврать, что я еще слаба, чтобы хоть чуть-чуть оттянуть расставание.

Но это будет нечестно по отношению к Ренну. У него есть обязанности, есть люди, которые ждут его, а у меня – тоже долг. Долг, от которого я малодушно пытаюсь убежать.

Воспоминания о моей бесстыдной просьбе обожгли щеки ярким румянцем. Спасибо хоть, что сегодня Ренн не пытался об этом напомнить – я бы провалилась сквозь землю. Да что на меня вообще нашло?

А сегодня, оказывается, можно просто сделать вид, что ничего не было.

– Мне нужно что-то из вещей твоих людей, чтобы переход получился точнее, – произнесла как можно спокойней, стараясь не смотреть в глаза цвета стылых вод.

Ренн вытащил из-под рубашки шнурок с кольцом.

– Парный амулет?

– Такой же у моего друга. Подойдет?

Когда он приблизился, я сомкнула пальцы вокруг кольца – еще теплого от контакта с его кожей. И старалась не думать о том, что сейчас произойдет.

– Ты готов, лестриец? – опустила ладонь на прохладный камень. Показалось, тот с осуждением заворчал, чуть вздрогнул.

Ну-ну, не злись. Каменная жрица вас не покинет. Вчера она просто дала волю чувствам, вспомнила, что всего-то слабая женщина.

Вместо ответа Ренн опустил обе руки мне на плечи, прижал к себе деликатно и бережно. Как только ему удается быть безжалостным с врагами, бить без пощады и промедления, а со мной…

Сила потекла под кожей обжигающими потоками лавы, прорвалась через кончики пальцев, и скала перед нами вспыхнула медово-золотистыми кристаллами. Наши взгляды все-таки скрестились, и лицо мужчины утонуло в этом янтарном сиянии.

Мы выдохнули в унисон, когда горы выпустили нас из объятий. По глазам ударил солнечный свет, распахнулась небесная синь. Реннейр вздрогнул, напружинился, как зверь перед прыжком, а потом произнес:

– Мне знакомо это место.

– Твои люди совсем близко. На этот раз магия сработала, как надо.

– Наверное, стоит еще раз поблагодарить тебя, – он неосознанно дернул плечом, на котором еще вчера красовалась открытая рана. – А теперь прощаться пора, искательница.

Неужели послышалось, или в голосе и правда звучало сожаление? Потому что мы можем никогда больше не встретиться.

– Ты ведь помнишь, что я собираюсь прийти на праздник Маков? – по губам скользнула улыбка. – Вдруг я все-таки сойду с ума окончательно и найду способ вырваться на равнины, пока не пришло время посвящения.

Не прощу себе, если струшу. Если не увижу бескрайние поля и степи от края и до края горизонта.

– Обещай, что не будешь этого делать, – он сжал пальцами мои плечи и потянул на себя