Рюриковичи. Собиратели Земли Русской - Андрей Буровский

С 1146 по 1176 год, всего за тридцать лет, в Киеве сменилось двадцать восемь князей.

В 1155–1157 годах Долгорукий сидит на киевском столе, оставаясь князем суздальским. «С ним не ужити…» — говорят киевляне. Но пока деваться некуда, уживаются.

Как только умер князь Юрий (по одной из версий, он был отравлен киевлянами), горожане восстают и истребляют пришедших с Юрием суздальцев. В 1168 году на киевский престол воссел Мстислав Изяславич, сын Изяслава Мстиславича — того самого, у кого Киев отнял Юрий Долгорукий.

Но тут сын Юрия Долгорукого, суздальский князь Андрей Юрьевич Боголюбский, бросил на Киев большое войско. К нему присоединились 11 других князей, как с северо-востока, так и с юга Руси, да еще половцы.

В 1169 году союзники взяли и разграбили Киев. Они вели себя как в столице вражеского государства, подожгли даже Киево-Печерский монастырь.

Впервые в истории Руси захвативший Киев Андрей Боголюбский стать великим князем не захотел, а посадил на престол своего младшего брата Глеба. Это ли не показатель захудания Киева?

И потом суздальские князья не раз распоряжались киевским престолом; Андрей Боголюбский то сажал на киевский стол смоленского князя Романа, то пытался согнать его с киевского стола и даже выгнать его братьев с Руси. Князь Роман с братьями выступил против Андрея Боголюбского и наголову разбил его войско; тем самым он отстоял себе Киев.

Но что характерно — появились князья, которые НЕ ХОТЕЛИ жить в Киеве. Судьбы разных частей Руси, а вместе с ними и Рюриковичей, начали расходиться. Потому что, оказываясь в разных областях Руси, князья волей-неволей начинали приспосабливаться к этим разным условиям. Менялись их характер, поведение, даже стремления и интересы.

Вечевой Север

В IX–X веках разница между вечевым Севером и монархическим Югом Руси была в том, что на Севере князья действовали на основе договора, а на Юге — путем завоевания.

В 1015 году Ярослав Мудрый дал жалованные грамоты вольности новгородской. В соответствии с ними князь — не господин Новгорода, а его служилый человек. Новгород заключает с князем договор-ряд, в котором оговариваются условия службы князя и обязанности города. Если князь нарушает договор, ему вполне можно указать дорогу вон из Новгорода.

Несколько веков князья, которых звал Господин Великий Новгород, клялись не нарушать данных Ярославом вольностей и приносили присягу, положив руку на эти грамоты.

В 1136 году фактически произошла революция, окончательно установившая в Новгороде вечевой строй. С тех пор Новгородом окончательно правило вече, а князь заключал с ним договор (как называли его на Руси — ряд). К сожалению, грамоты Ярослава, его «устав», полностью не сохранились. Но сохранилось несколько «рядов» Новгорода с князьями.

Князь был необходим как глава войска, но роль его в государстве была служебной, а условия оговаривались жестко и строго: столько-то покосов для лошадей княжеской дружины, такое-то количество хлеба и мяса для прокорма; столько-то платить оружейникам за починку кольчуги или за новый меч…

Так же жестко оговаривалось, что князь не должен вторгаться в дела управления: не ставить своих людей в администрации, не раздавать земель (ведь они не княжеские, они новгородские), не судить подданных Новгорода, «а самосуда не замышляти».

Князь должен был жить за чертой города, в Ярославовом Городище. Он не должен был принимать к себе новгородцев в дружинники или в зависимые люди, приобретать любую собственность. «А тебе, княже, ни твоей княгине, ни твоим боярам, ни твоим дворянам сел не держати, ни купити ни даром принимати по всей волости Новгородской».

К князю обращались «государь», а не «господин». Господин Великий Новгород не знал других господ. Город мог приказать князю начать или кончить войну.

В 1266 году князь Ярослав хотел идти войной на Псков, «новгородцы же возбраниша ему», и князь «отослал полки назадо».

Если князь нарушал вольности, нарушал ряд, переставал нравиться новгородцам, они поступали очень просто: открывали городские ворота и сообщали, что «перед князем путь чист».

В 1212 году новгородцы «показаша путь» князю Всеволоду, заявив «не хочем тебе, пойди, камо хочеши».

В 1230 году так же поступили с князем Ростиславом: «Ты пойди прочь, а мы себе князя промыслим».

И в 1270 году князь Ярослав Ярославич «пошел из города поневоли». А попробовал бы не пойти, когда сказано: «Княже! Поеде проче, не хотим тебе, али идем, весь Новгород прогонит тебе».

Бывало и обратное — князь хочет уйти, его удерживают.

В 1269 году князь Ярослав остановил Тевтонский орден под Раковором-Раквере и собирался уехать из Новгорода — дело сделано. Новгородцы же кланялись ему со словами: «Княже! От нас не езди; бо еще не добре… умирилися с немцами».

Всего же с 1095 по 1304 год князей сменили 58 раз. Многие князья сидели на новгородском столе по два раза, а рекорд побил Александр Невский — перед ним ворота открывали трижды. Всего же княжило в Новгороде за эти годы 40 человек.

Потому на северо-западе Руси, в Новгороде и Пскове, не возникло особых династий. Не было и князей с особыми «северо-западными» интересами, способами вести политику, поведением, нравом.

А вот Северо-Восток и Юго-Запад породили очень разные линии Рюриковичей.

Князья Северо-Востока

В XII–XIII веках князья Северо-Восточной Руси все больше теряли связь с остальной Русью. Очень уж по-другому тут жили…

На Киевщине безморозный период длится 200 дней, а в междуречье Оки и Волги — не больше 150 дней, меньшая часть года. На северо-востоке Руси короткие весна и осень. Пахать и сеять приходится очень быстро. Зима долгая и суровая — нужен теплый дом, много дров. Зато здесь мало людей и много природных ресурсов.

Первоначально леса всей Европы умеренного пояса осваивались подсечно-огневым методом. Выбирают участок среди леса, не больше гектара. За год-два до того, как на нем будут работать, деревья подсекают, чтобы движение соков прекратилось, деревья погибли бы и хорошенько просохли. Весной, выбрав сухую погоду, лес поджигают. Потом участок с еще дымящимися корневищами и еще теплой золой обрабатывают и сажают зерно.

В первый год урожай колоссальный — с целинного участка, удобренного пеплом сгоревшего леса, можно получить в сорок, в пятьдесят, даже в сто раз больше зерна, чем посадили. На второй год урожай поскромнее — сам-тридцать, даже сам-десять. На третий год может быть еще меньше. За эти годы ищут, намечают новые участки, а на четвертый или пятый год истощенную землю забрасывают. Может быть, к ней вернутся через много лет. Может быть, не вернутся никогда.