Творения, том 12, книга 1 - Иоанн Златоуст

4. Видишь ли, как мысль, прошедши всё, поставила его выше не только этого творения и этих небес, но и всяких других, если бы они были? Видишь ли высокий ум? Видишь ли, каким сделался, когда захотел, скинотворец, проводивший всю жизнь свою на площади? Нет, подлинно никакого препятствия - превзойти всех, когда мы захотим. Если мы делаем такие успехи в искусствах, которые весьма трудны для многих, то тем более в том, что не требует такого труда. Что труднее, скажи мне, как ходить по натянутому канату, как бы по ровному месту, и ходя на высоте одеваться и раздеваться, как бы сидя на постели? Не кажется ли нам это дело так страшным, что, мы не хотим на него даже смотреть, но ужасаемся и дрожим при одном на него взгляде? Что труднее, скажи мне, как поставить на лице своё шест и, посадив на него ребёнка, производить тысячи (упражнений) и забавлять зрителей? Что труднее, как играть шарами на мечах? Что труднее, скажи мне, как исследовать глубину моря? И бесчисленное множество других искусств можно было бы привести; но всех их легче добродетель и искусство - взойти на небо, если мы захотим: здесь нужно только захотеть, и всего, достигнешь. Здесь нельзя сказать: не могу, - это значило бы обвинять Создателя; ведь если Он создал нас не могущими, и между тем повелел (сделать это), то вина падает на Него. Отчего же, скажешь, многие не могут? Оттого, что не хотят. А отчего не хотят? От лености; а если захотят, то конечно смогут. Потому и Павел говорит: "желаю, чтобы все люди были, как и я" (1Кор.7:7); он знал, что все могут быть такими же, как он; а если бы не могли, то он и не сказал бы этого. Хочешь ли быть добродетельным? Положи только начало. Скажи мне: во всех искусствах, когда мы хотим заняться ими, довольствуемся ли мы одним хотением, или принимаемся, и за дело? Например: кто хочет сделаться кормчим, тот не говорит только: хочу, и этим довольствуется, но принимается и за дело. Кто хочет сделаться торговцем, тот не говорит только: хочу, но принимается и за дело. Кто хочет путешествовать, тот не говорит только: хочу, но принимается и за дело. Так и во всём: не достаточно одного только хотения, но нужно присоединять и дело. А ты, желая взойти на небо, только говоришь: хочу? Но как же, возразишь, ты сам сказал, что достаточно одного хотения? Хотения вместе с делами, принимающегося за дело, деятельного. Нам содействует и помогает Бог; только мы должны решиться, только должны приступить к тому на деле, только должны приложить старание, только должны иметь душевное расположение, - и всё будет. А если будем спать и похрапывая надеяться взойти на небо, то как мы сможем получить наследие небесное? Будем же иметь хотение, увещеваю вас, будем желать. Для чего мы собираем всё для настоящей жизни, которую завтра оставим? Будем пещись о добродетели, которой достанет нам на весь век; будем постоянно соблюдать её, - и получим вечные блага, которых да сподобимся все мы, благодатью и человеколюбием (Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь).

[1] "Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их" (Иоан. 17:20). "не о всем мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне, потому что они Твои" (Иоан. 17:9).

БЕСЕДА 17

"Ибо Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного [устроенное], но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие, и не для того, чтобы многократно приносить Себя, как первосвященник входит во святилище каждогодно с чужою кровью; иначе надлежало бы Ему многократно страдать от начала мира; Он же однажды, к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею" (Евр. 9:24-26).

1. Иудеи много превозносились храмом и скинией; потому и говорили: "здесь храм Господень, храм Господень, храм Господень" (Иep. 7:4). Нигде на земле не было построено подобного храма ни по драгоценности, ни по краcoтe, ни по чему иному, потому что Бог, заповедав построить его, повелел сделать это с большим великолепием, да и сами (иудей) были склонны и привязаны более к телесному. У него в стенах были позолоченные камни, о чем желающий может узнать из второй книги Царств и из книги Иезекииля, равно и о том, сколько талантов золота было на него издержано. Построение второго (храма) было ещё блистательнее по красоте и по всему прочему. И не поэтому только он был драгоценен, но и потому, что был один. Красота его привлекала всех, потому что туда приходили с концов земли, из Вавилонии и Эфиопии. Это выражает Лука в Деяниях, когда говорит: "В Иерусалиме же находились Иудеи, люди набожные, из всякого народа под небом. Парфяне, и Мидяне, и Еламиты, и жители Месопотамии, Иудеи и Каппадокии, Понта и Асии, Фригии и Памфилии, Египта и частей Ливии, прилежащих к Кирине, и пришедшие из Рима" (Деян. 2:5,9-10). Итак, из всех стран вселенной приходили туда, и велика была слава этого храма. Что же делает Павел? Что сделал он касательно жертв, то же делает и здесь; как им он противопоставил смерть Христову, так здесь храму противопоставляет целое небо. Но не в этом только показывает различие, а и в том, что наш священник ближе к Богу: "чтобы предстать", - прибавляет он, - "пред лице Божие". Таким образом, он доказывает важность дела не только небом, но и самым входом, - потому что не через одни прообразы, как здесь, но самого Бога (Христос) видит там. Видишь ли, что все уничиженное сказано о Нём по снисхождению Его? Удивительно ли после этого, что (Павел) представляет его ходатайствующим как первосвященника? "Ибо Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного [устроенное], но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие, и не для того", - говорит, - "чтобы многократно приносить Себя, как первосвященник входит во святилище каждогодно с чужою кровью". Итак, это -истина, а то - прообразы; тот храм был построен по подобию неба небес. Но что говоришь? Неужели, если бы не вошёл в небо, то не явился бы (лицу Божию) Он, везде сущий и всё наполняющий? Очевидно, что всё это говорится о плоти Его. "Чтобы предстать ныне", - говорит, - "за нас пред лице Божие". Что значит: "за нас"? Он вошёл, говорит, с жертвою, могущею умилостивить Отца. Для чего же, скажи мне? Разве Он был врагом (Божиим)? Из числа ангелов были враги Богу, а Он не был врагом. А что ангелы были враги, об этом послушай, что говорит (апостол): "чтобы посредством Его примирить с Собою все, умиротворив через Него, Кровию креста Его, и земное и небесное" (Кол. 1:20). Потому справедливо сказано, что Он вошёл в небо, "чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие". Он и ныне предстоит, но за нас. "Не для того, чтобы многократно приносить Себя, как первосвященник входит во святилище каждогодно с чужою кровью". Видишь ли, сколько противоположений? Многажды, однажды; с кровью чужою, с своею. Великое различие! Христос сам и жертва и священник. "Иначе", - говорит, - "надлежало бы Ему многократно страдать от начала мира". Здесь он открывает некоторый догмат: если бы, говорит, Ему надлежало многократно приносить жертвы, то надлежало бы многократно и распинаться. "Он же однажды, к концу веков". Почему – "к концу веков"? После множества грехов; если бы всё это произошло в начале и никто не уверовал бы, то дело домостроительства осталось бы безполезным; Христу не надлежало умирать вторично, чтобы исправить и этот недостаток; когда же с течением времени явилось множество грехов, тогда благовременно Он и явился. То же (апостол) говорит и в другом месте: "когда умножился грех, стала преизобиловать благодать" (Рим. 5:20). "И как человекам", - говорит, - "положено однажды умереть, а потом суд, так и Христос, однажды принеся Себя в жертву, чтобы подъять грехи многих, во второй раз явится не [для очищения] греха, а для ожидающих Его во спасение" (Евр.9:27-28).

2. Доказав, что не надлежало умирать многократно, (апостол) показывает теперь и то, почему Он умер однажды. "Человекам", - говорит, - "положено однажды умереть". Итак, Он умер однажды за всех людей. Как, разве мы уже не умираем прежнею смертью? Умираем, но не остаемся в ней; а это не значит умирать. Власть смерти и истинная смерть есть та, когда умерший уже не имеет возможности возвратиться к жизни; если же после смерти он оживёт, и при том лучшею жизнью, то это не смерть, а успение. Смерть могла удержать у себя всех; потому Христос и умер, чтобы освободить нас. "Так и Христос, однажды принеся Себя (слав. – принесеся) в жертву" (Евр.9:28). Кем принесеся? Очевидно, сам собою. Здесь показывает в Нём не только священника, но и приношение, и жертву; потом присовокупляет и причину, почему Он принесеся. "Однажды принеся Себя в жертву", - говорит, - "чтобы подъять грехи многих". Почему же он сказал: "многих", а не: всех? Потому, что не все уверовали. Он умер за всех, чтобы спасти всех, сколько от Него зависит - смерть Его и сильна была спасти всех от погибели, - но Он вознес грехи не всех, потому что сами не захотели. Что же значит: "подъять грехи"? Как во время приношения, которое совершаем, мы возносим и грехи, когда говорим: остави нам согрешения, которые мы соделали волею или неволею, т.е. сначала упоминаем о них, а потом испрашиваем оставления, - так было и здесь. Когда же Христос сделал это? Послушай, как Он сам говорит: "И за них Я посвящаю Себя" (Иоан. 17:19). Вот, как Он вознёс грехи: взял их от людей и вознес к Отцу, не для того, чтобы постановить приговор против них, но чтобы простить. "Во второй раз", - говорит, - "явится не [для очищения] греха, а для ожидающих Его во спасение". Что значит: "не [для очищения] греха"? Не с тем, чтобы взять грехи, и не за грехи придёт в другой раз, чтобы опять умереть; Он и, однажды умерь не потому, что должен был умереть. Для чего же "явится"? Чтобы наказать, говорит; впрочем не выражает этого (прямо), но с отрадой: "не [для очищения] греха, а для ожидающих Его во спасение", так как уже нет надобности в жертве, чтобы спасать их, но для этого нужны дела. "Имея тень будущих благ", - говорит, - "а не самый образ вещей" (Евр. 10:1), т.е. не самую истину. Как в живописи, пока набрасывают рисунок, получается какая-то тень, а когда положат краски и наведут цвета, тогда делается изображение, - так было и с законом. "Закон, имея тень будущих благ, а не самый образ вещей", т.е. жертвы, отпущения (грехов). На всякое лето: "одними и теми же жертвами, каждый год постоянно приносимыми, никогда не может сделать совершенными приходящих [с ними]. Иначе перестали бы приносить [их], потому что приносящие жертву, быв очищены однажды, не имели бы уже никакого сознания грехов. Но жертвами каждогодно напоминается о грехах, ибо невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи. Посему [Христос], входя в мир, говорит: жертвы и приношения Ты не восхотел, но тело уготовал Мне. Всесожжения и [жертвы] за грех неугодны Тебе. Тогда Я сказал: вот, иду, [как] в начале книги написано о Мне, исполнить волю Твою, Боже. Сказав прежде, что "ни жертвы, ни приношения, ни всесожжений, ни [жертвы] за грех, - которые приносятся по закону, - Ты не восхотел и не благоизволил", потом прибавил: "вот, иду исполнить волю Твою, Боже". Отменяет первое, чтобы постановить второе" (Евр. 10:1-9). Видишь ли опять, какое изобилие (в речи апостола)? Эта жертва, говорит, одна, а тех много; потому они и не были сильны, что их было много.