На рандеву с тенью - Татьяна Степанова

Под навесом воцарилась гробовая тишина. И нарушил ее взволнованный голос Олега Островских:

— Так, ребята, что ж мы тут сидим-прохлаждаемся? Может, бульдозер подогнать и разрыть этот ход? Я сейчас же договорюсь насчет машины!

И все разом загалдели. Точно плотину прорвало. Колосов увидел возле Островских Шведа. Заметила его и Гордеева и... Их взгляды встретились, и Швед отвернулся. «Э, нет, — подумал Никита. — Много ты нам, дамочка, наговорила тут, чему сразу и не поверить, но о чем-то все же умолчала...»

— Ну, теперь я могу взглянуть на нее? — тихо спросила Гордеева.

— Я вас провожу, Алина, — Лизунов поднялся.

Они пошли по полю к «Скорой». Лизунов на ходу что-то горячо объяснял своей спутнице. У него снова прорезался дар оратора.

— Что все это может значить, как по-вашему? — спросил Колосова подошедший Олег Островских. — Прошу извинения, что не приехал тогда, сердце в постель уложило. Так что все-таки у нас здесь творится, а?

— Пока не знаю, — ответил Никита — А насчет бульдозера это вы, Олег Георгич, серьезно? Думаю, до такой крайности не дойдет, но все же кое-какая техническая помощь потребуется.

Через четверть часа вернулся Лизунов.

— Она хочет побыть рядом с ней, — сказал он. — Пусть побудет. Какая женщина, Никита. Это ж надо... я таких еще не встречал. Такая выдержка, смелость, присутствие духа. Одна организовала преследование, спустилась под землю...

— Ты ей поверил? — спросил Колосов.

— Я? — Лизунов закурил. — Я ей... Какая она красивая, Никит. Спортсменка. Из Питера сама, родители у нее живы, отец — профессор университета, она мне сейчас сказала. А сама тоже кандидат наук, преподает.

— А еще что-нибудь она тебе сказала? — Колосов смотрел на Лизунова. — Например, не уточнила характер своих взаимоотношений с погибшей?

Лизунов смотрел в сторону «Скорой». Бросил только что раскуренную сигарету.

— Она сказала, что... когда пошла Железнову искать, первым делом заглянула в палатку к проводнику. Так вот. Шведова там не было. Палатка была пустой.

Глава 27

КАМЕРА ЦАРИЦЫ

Дождь продолжался до обеда, а потом наконец выглянуло робкое солнце. Но еще почти шесть часов они ждали, пока подсохнет земля. Лизунов подтянул на место происшествия дополнительные наряды. Люди были расставлены возле всех отмеченных на карте не затопленных водой входов в каменоломни. Олег Островских договорился с лесоторговой базой: к вечеру оттуда на грузовике привезли дрова и брикеты сухого торфа.

Костры сложили у входов в подземелье, оставив свободным один-единственный — под мостом.

Такого невероятного плана оперативной засады Колосову еще не доводилось реализовывать. Но Лизунов заявил: «Мы на войне и не такие штуки проделывали». И был полон решимости сегодня же ночью (если позволят погода и состояние грунта) приступить к розыску и поимке неизвестного, скрывающегося в подземных ходах.

Никита убедился: и. о. начальника Спас-Испольского ОВД ведет себя на месте происшествия столь авантюрно волюнтаристски не только из благородных побуждений «раз и навсегда покончить с этой чертовщиной». Наблюдая, как Лизунов, точно петух, кружит вокруг Гордеевой, Никита догадывался, что дело здесь в гораздо более личном: Пылесосу просто не терпится показать себя перед «ней» (слово «она» теперь просто не сходило с его языка) крутым начальником, способным единым махом разрубить узел проблемы, от которой уже нельзя было отмахнуться.

Словам Гордеевой о том, что в Съянах бродит кто-то чужой, Колосов в принципе верил. Он своими глазами видел и кровавое пятно в подземном тоннеле и помнил странный след, взятый собакой К тому же у них на руках был новый труп...

Однако он почти не надеялся на то, что их поиски в этом лабиринте увенчаются успехом. Но Лизунов на все его сомнения громко, чтобы слышала «она», ответил как отрезал: «Попытка — не пытка, спелеологи нам помогут, мы на войне в горах и не такие финты проворачивали. И вообще, надо же что-то делать! Надо!»

Гордеева была в своей палатке. Работала на компьютере. С ней был Швед. С тех пор как «Скорая» увезла тело Железновой в морг, они говорили между собой очень мало и в основном о возможных путях спуска в Съяны, о составлении примерного плана маршрута, об уровне влажности почвы и степени допустимого риска.

Кто Колосову искренне нравился в этой ситуации, так это Олег Островских. Когда возникла полуфантастическая идея выкуривания неизвестного из каменоломен («У входов костры запалим, там же под землей тяга, как в аэродинамической трубе, — с ходу предложил Лизунов. — А в тот ход, где она его преследовала, спустится группа захвата. Я сам пойду. Дым ходы заполнит, его в нашу сторону погонит. Да это вещь проверенная, еще в Афгане против духов эту тактику применяли, мне рассказывали»), именно Островских предложил помощь своей лесоторговой базы. Один его звонок по мобильному — и в лагерь спелеологов пригнали грузовик с дровами и торфом, который должен был создать максимальное задымление подземных ходов.

— Я вот только думаю, можно ли нам огонь зажигать? Нет ли там внизу болотного газа? А то все на воздух взлетим, — беспокоился Островских.

Швед заверил его, что болотного газа в каменоломнях нет, они регулярно проводили замеры и пробы. Тогда Островских решительно заявил, что тоже пойдет с группой под землю.

— Олег, я тебя умоляю, что ты еще придумал? Что ты с собой делаешь?! — Лариса Дмитриевна (она примчалась в лагерь на своем шикарном автомобиле, видимо так и не дождавшись возвращения мужа) просила чуть не плача. — Господи, Алина, Павел, да хоть вы ему скажите, что это нельзя, это невозможно, чтобы он лез туда со своим сердцем!!

— Может быть, там моя дочь, — сказал Островских. — А ты, Лара, помолчи. И езжай домой. Ты нам здесь только мешаешь своими причитаниями.

Колосову этот ответ от души понравился. Островских говорил как мужик, а не избалованный деньгами инфантильный фирмач, который без помощи охраны и прислуги уже не может самостоятельно помочиться. Он не стал возражать, чтобы Островских шел с ними.

Когда они в палатке все вместе примеряли комбинезоны и каски, Майя Арчиева тоненьким комариным голоском читала им выдержки из инструкции «Тактика продвижения в пещерах и методика исследования подземных гротов». Затем настал черед для снаряжения. Никита, как и остальные, получил специальный страховочный пояс, основную веревку, запасную — репшнур, складную веревочную лестницу для подъема из вертикальных шахт, карабины, лампу, компас и набор свечей и спичек в непромокаемой упаковке.

Спуск начали в одиннадцать вечера, когда вся подготовка была закончена. Дежурные милиционеры у входов получили приказ зажечь костры через час, в полночь, чтобы дать время поисковой группе углубиться под землю. Правда, поначалу вся эта экспедиция представлялась Колосову (несмотря на свирепую решимость Лизунова) этакой виртуальной игрой, вроде той, которой баловалась тусовка «Пчелы» в Вальпургиеву ночь.

— Ну, с богом, — Островских крепко пожал руки остававшейся на страховке у входа Майе Арчиевой и другим спасательницам, которых охраняли сотрудники милиции, и перекрестился. Никита сделал бы то же самое, но у него были заняты руки.

Первые метров пятьдесят они ползли в темноте на четвереньках гуськом: Швед, Гордеева, Лизунов и Островских. Колосов был замыкающим и тянул за собой веревку. Вот ход круто завернул, сузился и под уклоном повел вниз, в недра холма.

Они ползли в темноте. Лампу впереди зажег только Швед, от других фонарей, по его словам, пока не было толка. Странное это было путешествие! Под землей все легкомыслие Колосова мигом как ветром сдуло. Чем глубже они спускались, чем уже становился коридор, тем тревожнее екало его сердце: «Как же мы отсюда выберемся? Мамочка родная, куда же нас несет?»

Но вот стало посвободнее, стены разошлись. Они очутились в маленькой низкой пещере, где можно было лишь стоять на коленях или сидеть. Из нее уходило сразу три коридора. Швед, подумав, повел их по крайнему правому, самому просторному.

Гордеева все время озиралась, освещая стены лампой.

— Что-то не так? — спросил ее Лизунов.

— Да нет... Я говорила вам, здесь останки птицы были. А теперь я их не вижу.

— Может быть, это не тот проход?

— Нет, я шла именно здесь. Тут впереди осыпь, осторожнее.

С грехом пополам они преодолели осыпь. Колосов подал руку Островских. Тот тяжело дышал. Но на все их вопросы о самочувствии отвечал бодро: ничего, просто духота.

Дышать было уже тяжело. Никита с тревогой думал: а что будет, когда там, наверху, запалят костры? Правда, те выходы удалены, но все же... Если дым заполнит коридоры, что они станут делать в этой земляной кишке?!

Швед и Гордеева рассматривали карту, это были листки кальки, наложенные друг на друга. Отчуждение между ними не исчезло, однако на время спуска все ссоры были забыты.