Я - сталкер. Рождение Зоны - Андрей Левицкий

А еще по здешнему уставу все скрывали друг от друга знания – на случай, если человек попадет в лапы манипуляторов, враг не узнает лишнего. Женщине было положено рожать двоих детей, которые воспитывались в специальных интернатах. Из них отбирались самые способные. В зависимости от предрасположенности, малышей распределяли в учебные заведения. Искусства как такового тут не было: пара художников, пара сочинителей текстов. Если разобраться, стараться особо не для кого: населения-то всего десять тысяч, и число это неизменно вот уже много лет. Неизлечимо больные, дети с врожденными уродствами и утратившие дееспособность старики усыплялись – таковы жестокие законы жестокого мира.

Поклонялись местные жизни, солнцу и лету. Считалось, что это и есть наивысшее проявление божественного. Весна и лето здесь длились три и, если повезет, четыре месяца, соответственно. В июле можно ходить без курток, иногда – в одежде без рукавов. Потом набегают тучи, холодает, но температура чуть выше нуля держится всего две недели, и снова начинается зима. В этом году лето холодное. Думали, что оно будет долгим, но теперь наползает ледяной фронт.

На улице окончательно стемнело. Тучи рассеялись, и на небе проступили звезды – бесконечное множество крупных, мелких и крошечных светляков, сливающихся в туманную полосу Млечного Пути.

Отлично поставленный голос Канцлера громом прокатывался по залу и некоторое время звенел эхом. Правитель обещал в течение дня сформировать для нас команду, готовую сопроводить в Столицу, на запад. Еще он велел не говорить людям о целях операции. Они должны удовлетвориться тем, что их вклад поможет городу.

Когда голова загудела от лавины информации и язык начал заплетаться, Канцлер самолично проводил нас в апартаменты.

Это был кубрик три на четыре метра без окон, с двумя кроватями, больше напоминающими нары, откидным столом и – о, счастье – совмещенным санузлом. Струи воды били из отверстия в потолке, стоило нажать на кнопку. Гальюн – отверстие в полу, – открывался, если наступить на обозначенные отметки для ног.

Свою одежду мы сдали в стирку, остались в серой униформе деревенских. Пока я с удовольствием смывал вековую грязь, нам принесли еду – кашицу темно-зеленого цвета и гарнир – нечто, похожее на отруби. По вкусу кашица напоминала вареный рыбий фарш, а гарнир и вовсе был безвкусным.

– На таком не разжиреешь, – пожаловался Пригоршня. – Я и так сильно отощал.

– Ничего, – успокоил я, прожевав отруби. – Если попадем домой, наверстаешь.

– Если? – скривился Пригоршня, бросая ложку об стол. – Ты сказал – «если»? Да я тут рехнусь! Ни жратвы нормальной, ни солнца, трескучие морозы и город, который падает и скоро замерзнет!

– Да я тоже возмущен, но ничем помочь не могу.

– Не язви хотя бы, и так тошно.

В подробности предстоящей операции нас не посвятили. Канцлер лишь поинтересовался, нужно ли нам что-то из снаряжения. Я попросил одежду потеплее, шапки и перчатки, а остальное у нас было. Ни сколько с нами пойдет людей, ни как они вооружены и где находится Столица, знать нам не положено. Нам даже не объяснили, пойдем ли мы своим ходом или нас повезут на «утюге».

Один повод для радости все-таки появился: в кубрике было тепло, и мы с Пригоршней, измученные недосыпом и холодом, могли отдохнуть. Засыпая, я думал о том, как добрались домой Май с Искрой, и мысленно себе напоминал, что утром нужно затребовать у Канцлера карту Столицы. Если мы не будем знать расположение зданий и где что хранится, наша операция бессмысленна. А так есть шанс добыть преобразователь для межпространственных перемещений, а если повезет, то и генератор. И в этом мне поможет местный артефакт «невидимка».

Глава 7

Разбудил нас рев сирены. Пригоршня вскочил, кинулся к одежде, но спохватился и выругался:

– Что за хрень?

– Может, они тут по звонку встают и по звонку на работу ходят? – предположил я, неторопливо одеваясь.

– А вдруг нападение? – насторожился Пригоршня.

Его тревога передалась мне, но, сохраняя беспристрастный вид, я ответил:

– Ничего, отобьются, их много.

Поймав себя на непоследовательности действий, я, перво-наперво, отправился в душ – неизвестно, выпадет ли еще такая радость, и только потом облачился. Когда я вышел из душа, круглолицая женщина лет тридцати с русыми волосами, заколотыми на затылке, расставляла тарелки с едой. На гостье была длинная желтая рубаха, прикрывающая тощие ягодицы.

– Наденьте теплое под куртки, – она кивнула на одежду, напоминающую костюм дайвера. – В пути будет холодно.

Дождавшись, когда она уйдет, мы воспользовались советом. Приятное на ощупь местное термобелье напоминало резину лишь издали.

А вот здешняя пища не отличалась разнообразием: сегодня нам предстояло питаться коричневой кашицей отвратного вида и белой полупрозрачной субстанцией, похожей на кисель, с какими-то вкраплениями.

Начали мы с киселя. Он был кисловато-сладким, а вкраплениями оказались частички дробленых семечек. Кашицу долго ковыряли ложкой. Пригоршня понюхал ее, и, зажмурившись, отправил ложку в рот:

– Ммм! А ничё так. Типа шоколада.

Покончив с трапезой, мы нацепили разгрузки и подпоясались. Едва успели застегнуть ремни, как дверь отъехала, и на пороге появился Ильбар с двумя охранниками, которые сопровождали нас вчера.

– Собирайтесь, – проговорил он. – Команда готова. Вы выдвигаетесь через полчаса.

Пригоршня открыл и закрыл рот:

– Так быстро?

– Не вижу смысла затягивать.

На минуту я впал в ступор, а затем сообразил:

– Нам нужен план Столицы. Без него я просто не буду знать, куда идти и где искать этот ваш преобразователь.

– Не беспокойтесь. Все есть – и план города, и подробные схемы зданий. С вами пойдут десять человек – это наши лучшие бойцы, у всех есть боевой опыт.

Пригоршня почесал в затылке и промолчал. Задумчиво водрузил на голову шляпу. Бледный сопровождающий сложил на моей койке выстиранную одежду и отступил за Ильбара.

Все решили за нас и без нас, и если сейчас проводить собрание и разрабатывать план, вряд ли мы узнаем больше, чем в пути.

– Вы даже не поинтересуетесь, как мы собираемся проникать в город, где кишит нечисть? – удивился я. – Вдруг мои слова – вранье?

Ильбар криво усмехнулся, колыхнул белыми бакенбардами:

– Лично я верю, что у вас все получится. А еще у нас не принято лгать. Человек всегда говорит правду. Или у вас не так? И если вы сказали, что у вас много приспособлений, значит, так оно и есть.