Иди и не греши. Сборник (СИ) - Винниченко Игорь Александрович

— Еще неизвестно, что, собственно, тянуло его в монастырь, — буркнул я.

— Да, конечно, — усмехнулась она. — Но я верила ему, даже после того, как все открылось. Я, как последняя дура, надеялась спасти его. И только потом я узнала, что он женился на мне вовсе не из-за меня…

Она замолчала на самом интересном месте, и я сказал:

— Не из-за вас? А из-за кого же?..

— В том-то и дело, — вздохнула она. — Как это ни ужасно звучит, но он влюбился в моего Мишу.

— Он влюбился в мальчика? — ахнул я.

Она кивнула.

— А меня, идиотку, страшно радовало, как он с ним постоянно возился, гулял, играл в разные игры.

— Откуда вы про это узнали? — спросил я недоверчиво.

— Нашлись доброжелатели, — ответила она со вздохом.

— А как сам мальчик относился к нему?

— А как он мог относиться? Он любил его без памяти!.. Мальчику было только шесть лет!..

— Господи, помилуй, — пробормотал я.

— Я тоже была в шоке, — сказала Марина. — Я не хотела этому верить, но вызвала Пауля на разговор и потребовала ответить на эти обвинения. И что вы думаете, он признался. Да, именно мой сын стал главным поводом для нашего брака!..

— Это чудовищно!

— Вы себе представить не можете мое состояние, — сказала Марина с надрывом.

— Могу, — сказал я угрюмо. — Похожая ситуация описана у Набокова.

— Я даже слегла, — сообщила она. — Сорвала программу гастролей, платила потом неустойку, в общем — ужас!..

— И вы развелись?

— Конечно! Я уехала от него в тот же день!..

Я кивнул головой, давая ей успокоиться. Она перевела дыхание, покачала головой и продолжала.

— Развод был делом долгим, но Пауль не стал чинить препятствий. Мне даже перепали кое-какие деньги. После этого мы немедленно вернулись домой, и, хотя мне предлагали прописку в Москве, я решилась спрятаться здесь. Мне казалось, все кончилось.

— А на самом деле? — подал я необходимую реплику.

— Пауль пытался видеться с Мишей, — сказала она. — Слал ему подарки, открытки. Конечно, я все выбрасывала в мусор… Когда он оказался у нас в Нижнереченске, я подняла международный скандал. Теперь мне кажется, что я была излишне нетерпима. Ведь он не позволил себе никакой гадости…

— Это делает ему честь, — процедил я.

— В общем, два года назад Пауль умер от СПИДа, — сказала Марина со вздохом. — Конечно, я поначалу страшно перепугалась, побежала к врачам, но оказалось, он подхватил эту заразу уже после развода. Признаться, я даже испытала некое злорадство. Вы меня понимаете, Паша?

— Конечно, — сказал я.

— Но потом выяснилось… Незадолго перед смертью он получил наследство. Да, да, настоящее наследство, какой-то замок в Альпах и несколько миллионов в швейцарских франках. В общем, он составил завещание на имя моего Миши.

— Вашего Миши? — переспросил я. — Ваш Миша — миллионер?

Она неуверенно улыбнулась.

— Выходит, что так, — сказала она. — Не теперь, конечно, а только после совершеннолетия, но все же…

Я кивнул. Этот австрийский педик вырастал в какую-то трагическую, романтическую фигуру, и я начинал уже жалеть его.

— Конечно, поднялась на дыбы целая толпа родственников, долго шла тяжба, но все закончилось в нашу пользу. Теперь мой Миша кроме всего прочего имеет двадцать тысяч швейцарских франков в год, с постепенным повышением суммы содержания по мере взросления. И так вплоть до совершеннолетия. Неплохо, да?

— Весьма, — сказал я.

— Но на самом деле все не так просто, — вздохнула Марина. — Опекуном Миши является адвокат Хайнц Малински, старый педрила, из приятелей Пауля. Конечно, я премного благодарна ему за то, что он выиграл все процессы по тяжбам родственников, но он совершенно игнорирует наши интересы! Никаких наличных, вот его девиз. Мы должны предоставлять ему счета, которые он будет проверять на предмет действительной нужды мальчика, и только потом он их будет оплачивать. Вы себе можете это представить?

Я покачал головой. Тут начинались интересы сугубо меркантильные, и я начал скучать.

— В конце концов, — сказал я, — как бы там ни было, придет время его совершеннолетия, и Миша получит все. Чего вам волноваться?

— Получит, — фыркнула Марина. — Если там что-нибудь останется.

— Разве его никто не контролирует?

— Конечно, есть опекунский совет, — согласилась Марина. — Есть мой адвокат, который нас разводил. Но все это, как вы можете понять, не слишком надежно.

Я потерял всякий интерес к ее занимательному рассказу и спросил:

— И чем я могу быть вам полезен?

Она подняла голову и посмотрела на меня прямо.

— Вот, — сказала она. — Тут и начинается детектив.

Она открыла ящик стола и достала папку, из которой вынула конверт.

— Это письмо, — сказала она, — пришло ко мне почти неделю назад. Но я до сих пор не знаю, что с ним делать.

Во мне появился слабый интерес.

— Можно? — спросил я.

— Конечно, читайте, — кивнула она.

Я взял конверт в руки и внимательно осмотрел его. Конверт был отечественный, с почтовым штемпелем вместо марки, но без обратного адреса. Письмо было напечатано на листе машинописной бумаги, но не на машинке, а на компьютере. Судя по качеству, речь шла о лазерном принтере. Все говорило о том, что письмо готовилось основательно.

Текст гласил:

«Дорогая Марина! Имея вас знать прекрасной женщиной и замечательной матерью, не могу не сообщить вам тревожащее известие, что сестра вашего пропавшего мужа Гертруда Рейнхарт имеет произвести в отношении вашего сына особые действия, что могут быть составить опасность для его проживания. Имейте особую осторожность далее. Ваш друг».

5

Я поднял голову, Марина смотрела на меня со вниманием.

— Что я могу сказать, — проговорил я неторопливо. — Письмо отправлено из Москвы, скорее всего даже с Главпочтампта на Пятницкой. Что касается текста, то скорее всего письмо было написано на иностранном языке с последующим перегоном через компьютерный перевод. Такую абракадабру не смог бы составить ни один переводчик.

— Что мне делать? — спросила Марина.

Я привычно почесал кончик носа.

— Прежде всего, вам следует обратиться в милицию, — сказал я. — Если госпожа Гертруда Рейнхард паче чаяния нагрянет в Нижнереченск, то им следует принять некоторые меры.

— Но она ни за что не приедет сюда сама! — воскликнула нервно Марина. — Вы думаете, так трудно прислать киллера?

Конечно, она нервничала, но даже признавая это, я не мог не отреагировать на ее сугубо деловой подход к делу. Ведь речь шла о ее единственном сыне.

— В конце концов, — сказал я, — на двадцать тысяч швейцарских франков можно нанять мальчику круглосуточную охрану. Но мне интересно знать, кто является наследником вашего Миши, есть ли там какие-нибудь условия в завещании вашего покойного бывшего мужа?

— Вы полагаете, надо навести справки? — спросила она.

— Конечно.

— А вы не могли бы… — она замялась. — Как это называется?.. Узнать у своих друзей… Я ведь знаю, у вас есть друзья в самых различных сферах, не так ли?.. Вы не могли бы узнать, не поручал ли им кто-нибудь дела такого рода?

Я все понял. По городу полз вздорный слушок, что Паша Жемчужников накоротке со всеми воротилами городской организованной преступности. Конечно, кое-кого из них я знал, но наше знакомство никоим образом не предполагало деловых отношений.

— Я спрошу, — сказал я, понимающе кивнув.

— Дело в том, что охрана у мальчика есть, — пояснила Марина. — Не круглосуточная, но все же… Моя мама решительно против охранников.

— Вы рассказали потрясающую историю, Марина, — сказал я, решив, что пора закругляться. — Когда все кончится, вы должны обещать мне сделать из всего этого детектив.

— О! — воскликнула она. — Если все кончится хорошо… — она немедленно поплевала через левое плечо и постучала по дереву. — То можете делать из всего этого даже мыльную оперу.

Я поднялся.

— Держите меня в курсе дел, — сказал я. — И не забывайте, что мы с вами делаем передачу.