Миры Роджера Желязны. Том 10 - Роджер Желязны

— Хорошо, — кивнул Прокруст. — Пусть будет так.

Всё это время Хасан, должно быть, пытался просунуть левую руку сквозь ячейки сети, потому что она вдруг вырвалась из нее и ногти Хасана вонзились в ногу Прокруста.

Прокруст пнул его несколько раз, а для ровного счета и меня в придачу, потер царапины, оставшиеся на икре.

— Зачем ты это сделал, Хасан? — спросил я, когда Прокруст отошел, приказав подвязать нас для транспортировки к гигантским шампурам, которые мы видели на месте жаровни.

— Может, на ногтях осталось малость метацианида, — пояснил он.

— Как он туда попал?

— Из пуль на моем поясе, Караги, который они с меня не сняли. После того как я сегодня их подстриг, я покрыл их ядом.

— А! Ты поцарапал Мертвеца в самом начале встречи…

— Да, Караги. Вопрос заключался в том, доживу ли я до момента, когда он упадет.

— Ты всем убийцам убийца, Хасан. — Благодарю, Караги.

И нас, запеленутых в сети, подвязали к шампурам. Четыре человека по приказу Прокруста подняли груз.

Морби и Прокруст возглавили шествие. Нас несли сквозь ночь.

Мир, пока нас несли на этих кособоких носилках, менялся вокруг. Так бывает всегда по мере приближения к Горючей точке. Как будто идешь вспять сквозь геологические эры.

Деревья вдоль нашего пути становились все разнообразней. Под конец мы уже двигались по влажному коридору меж темных громадин с листьями, как у папоротника; какие-то неведомые существа с узкими желтыми глазами выглядывали из-за них. Ночь высоко над головой была как просмоленная парусина, пологом натянутая на верхушки деревьев, проколотая слабыми метинами звезд, вспоротая зазубренным желтым лунным серпом печали. В великом этом лесу раздавались птичьи крики, замирающие на хриплых низах. Что-то темное пересекало тропу далеко впереди.

Мы продвигались вперед, и деревья становились все меньше, а расстояние между ними — все больше. Но они не были похожи на деревья, что росли там, возле деревни. Они сплелись между собой (и продолжали сплетаться!), ветви их были как пряди морских водорослей, стволы уродливо изогнулись, а вздыбленные корни медленно, словно крадучись, ползли по земле. Какие-то невидимые создания скрипели и скворчали, прыская во тьму от света электрического фонаря Морби.

Повернув голову, я засек слабое пульсирующее мерцание, прямо на границе видимой части спектра. Оно шло сверху.

Внизу появилось множество темных ползучих растений. Они корчились и извивались под ногами наших носильщиков. Деревья стали просто папоротниками, затем вовсе исчезли. Их заменило огромное количество косматых кроваво-красных лишайников, покрывавших все камни. Они слабо светились. Животный мир больше не подавал своего голоса. Звуков вообще не стало, за исключением прерывистого дыхания четырех наших носильщиков, тяжелых шагов и время от времени — мягкого стука, когда автомат-карабин Прокруста ударялся в обросший камень.

На поясах у наших носильщиков висели клинки. У Морби было несколько клинков, а кроме того — маленький пистолет.

Путь резко пошел наверх. Один из носильщиков ругнулся. Края полога ночи дернуло вниз, до самой линии горизонта, и его наполнила смутная пурпурная мгла, тонкая, как выдох сигаретного дыма. Медленно и очень высоко, словно скат в воде, поводила крылами в воздухе темная тень летуче-паучьей мыши, пересекающей узкий лик месяца. Прокруст упал.

Морби помог ему подняться на ноги, но Прокруст покачнулся и повис на нем.

— Что вас беспокоит, господин?

— Внезапная слабость, онемение членов… Возьми мой карабин. Он потяжелел. Хасан хмыкнул.

Прокруст повернулся к Хасану, кукольная его челюсть опустилась. Затем он и сам опустился — упал на землю. Морби только что взял карабин, и руки у него были заняты. Охранники приземлили нас, довольно-таки поспешно, и бросились к Прокрусту.

— У тебя есть вода? — спросил он, и глаза его закрылись. Больше он их не открыл.

Морби приложил ухо к его груди, подержал оперенную часть своего жезла у него перед ноздрями.

— Мертв, — объявил наконец он.

— Мертв? — Носильщик, покрытый чешуей, начал плакать. — Он биль бог. Он биль великий воитель. Что нам теперь делать?

— Он мертв, — повторил Морби, — и я ваш вождь, пока не объявят нового Главного воителя. Заверните его в свою одежду. Оставьте Прокруста здесь прямо на этом плоском камне. Ни одно животное сюда не придет, так что никто его не тронет. Мы заберем его на обратном пути. Однако теперь мы должны отомстить этим двум. — Он указал на нас своим скипетром. — До Долины Спящих уже рукой подать. Вы приняли таблетки, которые я вам давал?

— Да.

— Да.

— Да.

— Да.

Вскоре нас снова подняли и понесли вверх по склону, за краем которого тропа нырнула во флюоресцирующую воронку с выщербленными краями. Огромные каменья, разбросанные вокруг, казались объятыми пламенем.

— Это место, — сказал я Хасану, — описывал мой сын. Здесь нить моей жизни проходит через горящий камень. Он видел, что мне угрожает Мертвец, однако судьба дважды подумала и подвергла этому смертельному испытанию тебя. Но если оглянуться назад, когда я всего лишь привиделся Смерти, именно это место и послано мне на погибель.

— Упасть с Шинвата — это согреться, — сказал Хасан.

Нас втащили в расщелину и бросили на камни. Морби снял карабин с предохранителя и отступил назад.

— Освободите грека и привяжите его вон к той колонне, — указал он оружием.

Носильщики выполнили его приказ, понадежней связав мне руки и ноги. Камень был влажный и гладкий, убивающий совершенно незаметно.

То же самое они проделали с Хасаном, привязав его в восьми футах справа от меня.

Морби так установил свой фонарь, чтобы тот высвечивал возле нас желтый полукруг. Возле него самого, как статуи дьяволов, стояли четыре курета.

Морби улыбался. Он прислонил карабин к каменной стене, что была у него за спиной.

— Это Долина Спящих, — сказал он нам. — Тот, кто здесь спит, не просыпается. Однако мясо здесь не портится, что обеспечивает нас в неурожайные годы. Перед тем как мы вас здесь оставим… — Он повернулся ко мне: — Видел, куда я поставил карабин?

Я не ответил.

— Думаю, твои внутренности до него достанут, Комиссар. Во всяком случае, я сейчас это проверю. — Он вытащил кинжал из-за пояса и приблизился ко мне. Четыре получеловека шли за ним. — Кто, по-твоему, из вас храбрее, ты или араб?

Ни я, ни Хасан не ответили.

— Ну что ж, вы сами про себя это узнаете, — процедил он сквозь зубы. — Ты первый!

Он выдернул края моей рубашки и вырезал ее спереди, медленно и многозначительно описывая круги ножом в двух дюймах от моего живота и внимательно вглядываясь мне в лицо.