Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа - Понсон дю Террайль

– Умрет и будет забыта?

– Умрет и будет проклинаема тем, кто ее обожал. Она пристально посмотрела на меня.

– Вы говорите, – промолвила она медленно, – что она умрет насильственной смертью?

– Да.

– От чьей же руки?

– От руки ее собственного мужа. Индианка радостно вскрикнула.

– О, – проговорила она, – разве это возможно?

– В Париже все возможно, когда я там.

– Но наконец…

– А! – сказал я. – Вы хотите узнать? Это бесполезно. Для вас довольно того, что через год маркиза будет убита и проклята своим мужем и. что через два месяца после этого вы выйдете замуж за вашего кузена, который и проведет остальное время своей жизни у ваших ног

Она молча встала и, подойдя к рабочему столу, отворила его.

– Вот вам и задаток, – заметила она, подавая мне листочек бумаги; я взглянул на него и прочел:

«Уплатить подателю сего пятьсот тысяч ливров. Моему банкиру г. Маршону в Лондоне.

Дай Натха Ван-Гоп»

Индианка понимала дело. Можно было безбоязненно начать свои услуги.

После этого она написала еще чек. Этот был написан в виде векселя.

«По предъявлении я уплачу подателю пять миллионов. Дай Натха, маркиза Ван-Гоп»

– Вы поставите число, – сказала она, – в день моей свадьбы, так как это обязательство будет действительно только с того дня.

– Сударыня, – сказал я, – я уезжаю завтра в Париж, где маркиз Ван-Гоп обыкновенно проводит зимы. Не думайте и не занимайтесь мной и будьте уверены, что я сдержу свои обещания. Если вы получите письмо из Буживаля, без подписи, в котором вас будут просить приехать, то не медлите.

Я простился с индианкой, и через два дня после этого мы были уже в открытом море.

– И… – полюбопытствовал Рокамболь, – виделись ли вы снова с Дай Натха, дядя?

– Вчера, – ответил баронет.

– Она в Париже?

– Два дня, она дожидается.

И при этих словах на губах сэра Вильямса показалась адская улыбка.

Рокамболь понял, что маркиза Ван-Гоп осуждена на смерть за пять миллионов пятьсот тысяч ливров.

Баронет пил кофе маленькими глотками, закуривая уже третью сигару.

– Дядя, – спросил Рокамболь, – можно спросить тебя еще об одном?

– Я сказал тебе все, что мог.

– Относительно маркизы: я понимаю ту ужасную драму, которую вы ей готовите. Но что это за госпожа Маласси?

– Это, – ответил баронет, – один из эпизодов этой ужасной драмы, как ты говорил. По виду госпожа Маласси не имеет ничего общего с маркизой Ван-Гоп, в сущности, – эти две дамы идут рука об руку.

– Как!? – вскрикнул Рокамболь.

– Маркиз Ван-Гоп связан с герцогом де Шато-Мальи.

– Он его банкир, кажется?

– Во-первых. Затем еще кое-почему.

– Но мадам Маласси любовница герцога.

– Я это знаю.

– Герцог женится на ней. Если ему это только дозволят сделать. И таким образом, он лишит наследства своего племянника.

– Вас, верно, интересует его племянник?

– Нет, но он заплатит пятьсот тысяч франков, если его дядя умрет от удара.

– Пятьсот тысяч франков не пять миллионов. Индианка гораздо великодушнее.

– Как смотреть на вещи. Но у меня еще много оснований, чтобы вести эти два дела одновременно.

– А! – вырвалось у Рокамболя, который был очень заинтересован делом.

– Во-первых, – продолжал сэр Вильямс, – маркиз Ван-Гоп и его жена положительно не знают, в чем заключаются требования госпожи Маласси, и знают только то, что герцог влюблен в нее и что он имеет намерение жениться на ней. Маркиза любит Маласси как свою родную сестру и считает ее самой честной женщиной и желает от всего сердца видеть вдову женой герцога.

Но маркиз имеет больше оснований. Маркиз любит свою жену и ревнует ее тень.

Племянник герцога был представлен к нему в дом два года назад и вздумал ухаживать за маркизой, через что и сделался смертельным врагом маркиза.

Маркиз Ван-Гоп, искренний друг старого герцога, и советовал ему жениться на госпоже Маласси.

– Это все? – спросил холодно Рокамболь. – До сих пор я, по правде сказать, не вижу еще основательных доводов вести и соединять эти два дела вместе.

– Это, пожалуй, верно. Но настоящая причина моих планов выясняется двумя словами: «Две женщины падают гораздо скорее, чем одна».

В тот день, когда Маласси полюбит, а она в таких годах, когда женщины не могут любить скрытно, она найдет нужным открыть о своей любви маркизе, которая, в свою очередь, будет так поражена этим, что откроется тоже госпоже Маласси.

– Все это очень верно, дядя, но…

– Но, – повторил баронет, наморщив бровь.

– Есть еще другая вещь.

– Может быть, только это последнее слово моего дела, и ты больше ничего не узнаешь.

И, сказав это, сэр Вильямс хладнокровно встал.

– После этого, – заметил Рокамболь, – имея в виду, что вы воплощенная мудрость, мне остается только просить вас извинить мне мою нескромность.

– Прощаю тебя, сын мой.

– А я прошу об одном слове. О пустяках… о цифрах.

– А ты хочешь знать о деньгах?

– Совершенно верно.

– Что ты хочешь знать?

– Дело в том, – начал негодяй, – что вы меня сделали вашим лейтенантом, и я управляю и даю после вас инструкции всем членам клуба червонных валетов.

Итак, было условлено, что половина всего поступает в вашу пользу, четверть мне и четверть членам клуба.

– То, что сказано, то уже сказано, мой сын.

– Будет ли то же самое и в деле Ван-Гоп – Маласси?

– Почти. То есть ты получишь миллион и миллион на остальных. Постой, знаешь, если хочешь, то мы не дадим ничего членам клуба.

– Идет. Но ведь это составляет только два миллиона?

– Потому что три миллиона я оставляю себе.

И баронет произнес эти слова таким тоном, что он не допускал противоречия.

Рокамболь молча опустил голову.

– Мой милый друг! – добавил баронет, – я рассчитываю через год жениться на вдове Армана де Кергаца и поднести ей достойную свадебную корзину.

Сказав эти слова, баронет застегнул наглухо свой сюртук.

– Позвони, – сказал он, – и вели отвезти меня.

Когда Рокамболь исполнил это приказание, сэр Вильямс распорядился, чтобы его отвезли домой.

Доехав до предместья Сент-Оноре, он отпустил кучера и дал ему шесть франков на чай, а сам отправился пешком по направлению к улице Валуа.

Здесь он позвонил у одного дома и, когда привратник отворил ему дверь, вошел в него и, поднявшись по лестнице до пятого этажа, постучал в маленькую дверь.

– Кто там? – спросил чей-то женский голосок.

– Тот, кого вы ждете, – ответил сэр Вильямс.

И при этом он подумал: «Положительно будущая соперница Баккара живет немного высоко. Но она находится теперь накануне перехода из своей мансарды на подушки коляски. Так-то все идет в этом свете».