Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Современная проза » Ангелам господства - Светлана Пахомова

Ангелам господства - Светлана Пахомова

Читать онлайн Ангелам господства - Светлана Пахомова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 53
Перейти на страницу:

Прокиснет у меня квашонка.

На посиделки вечером приехала Николь. Рыба была угрюмой, молчаливой, но спокойной. При встречах москвичей времён и расстояний не заметишь. У них приезд от Бережковской набережной к каналу имени Москвы — рядовой случай перемещения в пределах порта семи морей подземной тягой метрополитена. Поэтому и мотивацию приятной встречи с давним прошлым здесь возглавляла я. Слабела от усталости, пережитого и злобилась чешуйчатым коварствам, что будучи не предупреждена, растратила все скудные силёнки на понимание того, что не доступно, и усомнилась, что права, потом опомнилась, в порядке творческого бреда, что надо посидеть ещё с подругами не в качестве сивиллы, а в качестве бациллы процесса катализации брехни и мелких предложений прогуляться по прошлому немыслимой судьбы, где будущее предвещала только Ника. Снимаясь в бесконечных сериалах, она объездила весь мир по отчинам несметной помеси её кровей.

Но у подружек, как обычно, своё темнилось на уме. В понятьях Рыбы, среди присутствующих дам, благую перспективу предвещала только Ника, а в качестве кого не отпускалась я — неведомо, необъяснимо.

— Я честно говорю, когда им представляюсь: меня зовут Николь-Мария, Сюзанна-Доменика Маринковна Сьёкулич. Я родилась в Москве, и всю эпоху носила это имя прямо в советском паспорте. Представьте мне не верят.

— А кто поверит в этот бред хорватских усташей? Балканы — это Сцилла и Харибда древних мифов, а твоя плоть способна произносить и даже думать по-русски. Это валютный материал и достояние генофонда. Живьём пощупать можно. Одиссея. Велики километры плёнки, как переплёт молекул ДНК.

Польщенная Николь писала фразу в блоки памяти. Кудряшки шевелились. В понятьях Ники предвестье её будущего — в залоге прошлых достижений Рыбы. Николь хотела стать доцентом. Рыбища ревностно протестовала — к серийной славе, да ещё и степень! Не лакома ли стали, госпожа? Она, конечно, с крыльями самофракийская победа, но ведь слепая! Как лететь?! Или слепая — то Фемида? Запутались совсем. Накоплено на степень в сериалах. А как остепениться с крыльями, без тормозов?!

— В последние периоды я сильно увлекаюсь Достоевским. Человеческий материал и все такое.

В тональности Николь пригрезилось образованье.

— Тварь я дрожащая или право имею? — Рыба под соусом сатирой подала.

— Люди-человеки или человеческий материал!

Я выражение «рубить капусту»   воспринимала как «садить с плеча»,  а девушки московские — иначе!

Да, что ни говори, нас здорово учили не только режиссуре, но даже и литературе русской по списыванью. Вот через годы есть что цитировать в воспоминаньях классиков о нас, надменных.

— Нет, бабью, я к Достоевскому не очень трепетна. Я Бунина боюсь.

Мой перепад их озадачил с толку. Звучала вводная без логики прямой.

— Да ты ж живёшь вблизи его степных поместий.

— Да то-то и оно, что не в Париже. Поэтому боюсь.

— Антоновские яблоки?

— Не сбить оскомину. Парадоксально. Вот вас — сарынь на кичку, а меня — на сеновал. Пора признать: у вас — аудитории высоких кафедр, большой экран, а у меня — мелкотиражка на черно-белом «Рекорде»   в поместьях Бунина. Эпическое полотно.

— А десять лет тому назад именно эта московская окрестность была заклеена афишами. Ты помнишь? С именем твоим. Каждый сезон, как бенефисы. — Николь проткнула вилкой ночь в окне.

— Ты подавала слишком ранние надежды русской сцене. — Рыба удачно орудовала зубочисткой.

— Не десять, а тринадцать плюс один. Четырнадцать прошло, партнерши, от диплома.

— Ну, нива без тебя не оскудела.

— Да, радуюсь, дублёрши. Вы можете на нас рассчитывать и впредь.

Обескуражено переглянулись. Некчёмная, зачем я вам взялась теперь?

Забытое под лестницей годичное желанье поехать посетить Малаховку естественным путём явилось. Для этого мне надлежало встать и двинуться в дорогу. Опять в дорогу. Снова в путь. Продолжить начатое пониманье о столкновеньях и оглядках, в тех крайностях, где не течёт струя. Но что-то смутное, помимо радости прийти на встречу с детством, оглядкою под лестницей осталось. Годичной давности какое изумленье во мне забытое бродило? Без провожатого не обойтись.

— Рыбеха-Дуся, проводи. Не то запутаюсь в кустах твоей зелёнки.

— И то…Посторожи квартиру, Ника.

— Уже уходите?

— Рассвет. Прощаюсь.

— А правда, что ты дружишь с Кругляком?

— Да, состоим в созвоне.

— Вот это номер. Нас Кругляк не признаёт. Он всей Москве теперь легенда.

— Исправится. Пока.

Вдали гудели эстакады Ленинградки, а здесь царила тишина. По темным дворикам вдоль вековых аллей направились к метро. Хрущёвки старые и их посадки переплелись в сплошные джунгли на выселках Москвы. Не продышаться, не пробиться. И только ковш Медведицы завис с Полярною звездой над фонарями. Ориентир в пространстве. Ожидает: под экскаваторы, когда?

— Кусты теперь стригут. — Рыба как будто догадалась о жути окружения. — Я тебе всё за эти встречи целиком не рассказала.

Шли тихо. Рыба говорила внятно, но начинала словно умолкать внутри себя. Как будто в совести терялась.

— Когда ты так уходишь, мне вдруг становится чего-то жаль.

— Потраченного времени?

— Разрыва.

— Всё не расскажешь. Это просто, от встреч сквозь время мы становимся мудрей. Просто от взгляда друг на друга. На невербальном уровне идёт общенье. На принципе другом.

Взгляд в темноте не виден. Слышен ясно. И всё измерено до дна.

— Я всё тебе сказать хотела…

— Я помню, виновата. Я даже в роды шла, грехи считала, винилась, что не привезла твою мечту — сорочку розово-сиреневого цвета, как ты мне заказала.

— Какую, Ян, сорочку?

— Ну, как, ты помнишь — из Прибалтики с диплома я не оставила тебе подарка. Я помнила всю жизнь, все эти годы. Но там был не сезон…

— Ты спятила? Ты привезла мне ткань.

— Сиреневую?

— Плащёвую. Я из неё пошила куртку!

Я ничего не помнила — о, ужас! Такая стрессонеустойчивая я. И впрямь с моей субтильностью не стоило входить на режиссуру.

— Ах, да! Не может быть! Как я не вспомнила сиреневой плащёвки! Досадное какое положенье — не помнишь тряпочку, сочтут, что потеряла ум.

— Нет, ты совсем сошла с ума! То был отрез из изумительной плащёвой ткани в глубокий синий цвет.

— Да, ты представь, не помню… Наверно, невменяемость с диплома. Сама же знаешь, «Принц и Нищий»,  и у тебя — «Тартюф».  Нет, «Кошкин дом».  «Тартюф»   потом был. Нас обвинили в космополитизме… Меня, конечно, за воспеванье принца с нищим, а вот тебя — за кошку! Годом позже. Конечно, я забыла, всё ли привезла, вот выясняется, что голову сронила.

— Я тоже, только годами позже.

Мы пробирались сквозь кусты. Солировала тушкой Рыба.

— Когда тебя мэтр в зал привел… сорокалетье кафедры, ну, вспомни, ты заглянула — я ору! Они там гнали лабуду на сцене, мои студенты, потом бутылку передали по телефону в зал, потом, как водится, был нагоняй, на кафедре, наутро. Вся эта институтская байда, я до сих пор барахтаюсь без личной жизни, одна общественность. И только когда это отошло, я осознала, что это ты к нам через годы приезжала. Я вспомнила — и думала потом: это была она. И вот опять уехала, и не поговорили.

— О чём же говорить, когда и так в порядке, раз виделись через тринадцать лет.

— О куртке. Нет, о ткани!

— Что, нужна такая? Та износилась?

— Да хватит, что ты! Вовсе нет!

— Тогда в чём дело, Дуся?! Помнишь, как мэтр такое называл? Сплошная баба из нелепиц.

— Нелепицы слагают жизнь.

— Да. Можно так сказать, или поверить в это. Но я-то помню: «жизнь даётся один раз…»   И, как один мой бывший родственник, отец моих детей, умело завершал: прожиться надо так, чтоб никогда не испытать в ней чувства голода! Нет, это вы слагаете дробины в цитаты мэтра, чтобы классиками стать.

— Ну, на худой конец, сказать: у классиков учились.

— Похвастаться.

— Да хватит, я сегодня не о том. Та куртка жизнь мою спасла.

Теперь я вспомнила, что унесла под лестницу в словах Дрезины: «Ты на неё не обижайся…»

Лукавить в разговорах не люблю изображеньем недопониманья. Всегда зовёт дорога — суть нужна в нехватке времени при встрече.

— Мне что-то говорили про операцию.

— Я возвращалась с репетиции. Платили мало в институте, и я взяла ещё театр. До этого двух девушек убили в кустах вот здесь. Потом эксперты мне сказали, что если бы не куртка — всё. Меня наутро дворники нашли.

— Замёрзла бы?

— Нет, истекла бы кровью. А ткань на куртке запеклась, и ножевые раны все закрыла.

Первый автобус в темень приехал — развезти к метро. Ох, как бы мне оборотиться в мадонну со щеглом и слушать проповедь Франциска птицам. Расстались.

1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 53
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Ангелам господства - Светлана Пахомова торрент бесплатно.
Комментарии