История странной любви - Лариса Райт

– Стой! Никогда так не делай. Нельзя заливать ожоги слоем жира. Потом лечить бесполезно. Я сейчас суну руку под холодную воду, чтобы снять боль, а ты будешь слушать и делать, что я тебе скажу.

Борис закивал, как болванчик. Поступок Вики казался ему диким и жутковатым, но, с другой стороны, девушка, пусть и по глупости, бесстрашно сунувшая руку в огонь, не могла не вызывать восхищения.

Вика спокойно держала руку под водой, ни разу даже не поморщившись от боли, хотя волдырь увеличивался на глазах. Она четко и быстро руководила действиями Бориса:

– Бери кастрюлю и выливай туда полбутылки масла. Зачем ты его ищешь? Оно у тебя в руках. Ты как вцепился, так и держишь. Вылил? Теперь ждем, когда закипит. А пока иди в комнату, открой шкаф, в моей секции выдвинь нижний ящик, найди воск и тащи сюда.

– Какой воск? – Борис растерянно смотрел на жену, в руке он все еще держал опустевшую бутылку масла.

– Пчелиный, – и бровью не поведя, спокойно ответила Вика.

Борис отправился выполнять распоряжение и через полминуты вернулся с маленькой коробочкой в руках.

– Отрежь примерно тридцать граммов, кинь в кастрюлю и мешай, пока полностью не растворится.

– Готово, – сообщил он довольно быстро.

– Здорово, теперь ставишь емкость в холодную воду и остужаешь градусов до сорока.

Когда и это было исполнено, Вика попросила мужа добавить в смесь холодный куриный желток и щедро нанесла полученную мазь на ожог.

– Завтра и следа не останется, – пообещала она Борису.

– Ну, конечно!

– Вот увидишь, тогда и поговорим.

Вика вела себя настолько уверенно и невозмутимо, что у него не оставалось никаких сомнений в том, что она говорит правду. И все же он не смог сдержать изумленного возгласа, когда на следующий день увидел ее руку совершенно здоровой.

– Класс! – только и смог выговорить Борис. – Так это воск или твое колдовство?..

Она расхохоталась:

– И то, и другое. Но вообще-то в данном случае колдовство могло быть и твоим.

– Как это?

– От ожогов еще хорошо моча помогает. Мог бы пописать на мою руку, и сразу стало бы лучше.

– Ну, это уже слишком! – возмутился Борис.

– Вот эту реакцию я предвидела, поэтому ограничилась воском.

Борис кивнул. Значит, про мочу тоже правда. Ну, ладно…

– С воском мне все понятно. А остальное зачем?

– Что остальное?

– Ну, все эти банки-склянки в твоем ящике. Или ты думала, я не спрошу?

– Я как раз надеялась, что спросишь. Это – бабушкино наследство. Вот она действительно у меня ворожить умела. Могла и заговорить болезнь, и приворот организовать, и порчу навести. Но проделывала все только с теми, кто, по ее мнению, этого заслуживал.

– А ее мнение всегда было правильным? – не удержался Борис.

Вика отреагировала спокойно, лишь плечами пожала:

– Не знаю. Я тогда маленькая была. Думаю, что-то она все-таки натворила такое, о чем жалела, но меня в это не посвящала. Просто раньше она постоянно обещала научить меня всему, что умеет, а потом как отрезало. «Болячки лечить научу, – говорит, – а об остальном забудь». И, как я ни умоляла, все без толку. Эх, Борька, мне бы сейчас бабкины способности, я бы – ух!

И она сделала такое лицо, что Борис только и смог, что выдавить:

– Слава богу, у тебя их нет.

– Да? Ну, может, ты и прав. Хотя, знаешь, я и с травками кое-чему научилась.

– Эта твоя коллекция… – Борис мотнул головой в сторону шкафа, где в ящике хранилось внушительное количество маленьких пузырьков, каждый из которых имел свое название. Вчера он слишком торопился, чтобы успеть прочитать хотя бы одно, но интуиция ему подсказывала, что повторяющихся среди этих названий нет. – Еще с бабушкиных времен?

– Что-то осталось, конечно. Не было, к счастью, у цирковых ни мочекаменной болезни, ни язвы желудка. От этих напастей старые травки и сохранились. А в остальном аптечку приходится пополнять постоянно. Если бы ты только знал, сколько вывихов, растяжений и грыж разного происхождения я успела пролечить…

– Успешно? – Борис и сам уловил в своем голосе нотки сомнения.

– Я не питаю иллюзий, Боренька. Я же сказала «пролечить», а не «вылечить». К перелому сколько травки ни прикладывай – он не исчезнет мгновенно, но с травками срастется значительно быстрее и безболезненнее. Я уж не говорю про восстановительный период. Во время любой реабилитации народная медицина – надежный помощник. И вообще, – она подняла обожженную руку и помахала ею в воздухе, – ты же сам все прекрасно видел, так какие вопросы?

– Есть, однако.

– Задавай!

Следующие два часа они изучали содержимое ящика. Борис думал, что через две-три бутылочки Вике надоест его любопытство, но она говорила и говорила, объясняла въедливо, кропотливо, подробно – так, что не оставалось ни малейшего сомнения: она просто влюблена в содержимое каждой из своих склянок. На втором десятке у Бориса закружилась голова от обилия информации. Он уже успел забыть все, что ему рассказали до этого, и только удивлялся:

– Как ты все это запомнила?

– На практике. Деревня-то была – глухомань глухоманью. Как что случится, так все сперва к бабке бежали, а она уж решала: справится сама или к доктору отправит. Ее попросят, а она сразу меня зовет: «Пошли, Вичка, медсестричкой будешь». Я ей столько раз помогала, что постепенно все и запомнила, понятно?

– Ага. Непонятно только, почему ты после такого опыта в доктора не подалась.

– Ой, тут как раз все проще простого. Бабка моя по сто раз на дню гордо повторяла: «Я не врач, я – ведунья». Так что я и не подозревала, что быть врачом такое уж почетное занятие. Вот ведуньей стать – это да! – Вика захихикала. – Ну а потом появился английский, совсем другие цели, а бабушка умерла… В общем, до нее мне далеко, но кое-что я все же умею.

– Ты это все сама собираешь?

– Травки? Нет. Какие-то примитивные достать легче легкого, но есть особенные, что в России даже и не растут. Такие приходится заказывать у наркодилеров.

– У кого? – Борис поперхнулся слюной и закашлялся. Он даже не мог понять, что его поразило больше: смысл сказанного или спокойный тон, которым жена произнесла последнее слово.

– Да шучу я, Борька, шучу, не дрейфь! Ну, где я – и где наркодилеры? Травки все обычные, в любой аптеке найти можно. К тому же мне ничего такого особенного и не требуется. Так, что-нибудь от головной боли, от усталости, от бессонницы. Короче, набор, необходимый каждому современному человеку.

– И что из твоего арсенала подойдет мне? Голова у меня не болит, сон богатырский, да и сил, к счастью, пока не занимать.

– А для тебя в моем арсенале имеется усилитель вкуса.

– Что еще за химия такая?

– И никакая не химия, только натуральные ингредиенты. Щепоточку в блюдо добавишь – и клиент твой. Как решишься на открытие ресторана, так я с тобой рецептиком поделюсь.

– Ох, и горазда ты сочинять, Вичка! Давай лучше поговорим о чем-нибудь поважнее. Что там с усыновлением? Какие нужны документы от меня? Наверное, надо начинать собирать…

Прошла всего неделя с тех пор, как жена попросила его усыновить близнецов. Борис считал это делом решенным, поэтому ее неожиданная реакция на его вопрос не просто удивила, а даже шокировала.

– Не надо ничего собирать.

Вика произнесла это спокойно, но по лицу ее пробежала мрачная тень, а руки непроизвольно сжались в кулаки так, что костяшки пальцев от напряжения, казалось, прорвут кожу. И Борису стало очевидно: спокойствие было вынужденным и едва сдерживаемым.

– Что случилось? – сразу же спросил он.

– Ничего, – Вика вымученно улыбнулась.

– Нет, ты объясни! Какие-то проблемы? Мы слишком молоды? Нам не дают детей? Но ведь ты же – их опекун! Я ничего не понимаю.

– Боренька, тебе и не надо ничего понимать. Просто мы не усыновляем близнецов, и все.

– Пока не усыновляем?

– Вообще не усыновляем.

Ее голос дрогнул, из глаз покатились слезы, но как Борис ни допытывался, она так и не пожелала объяснить причину столь резких изменений. Ему пришлось довольствоваться лишь обещаниями о том, что очень скоро он все узнает.

Следующие несколько дней Вика вела себя, как прежде. Вернее, старалась вести себя, как прежде. Более равнодушный и менее внимательный к ней человек и вовсе не заметил бы никаких изменений. Но Борис, кроме того, что просто любил свою жену, был еще и от природы чувствительным и наблюдательным человеком. То, что легко укрылось бы от постороннего взгляда, ему буквально бросалось в глаза. Вика, всегда деятельная, энергичная, легкая, утратила естественность, стала походить на механическую игрушку, которую то включали на полную мощность, то вдруг лишали жизни, отключая батарейку.

Внешне ничего не изменилось.

Вика так же ходила в институт и на работу. С таким же упоением рассказывала мужу веселые байки из студенческой жизни, подробности прошедшего дня. По-прежнему искренне интересовалась его делами, радовалась успеху новых, придуманных им блюд, и по-детски просила приготовить что-нибудь вкусненькое.