Любовница двух мужей - Мария Жукова-Гладкова

Вскоре в комнату вернулся Гриша, явно примериваясь, кого бы еще удалить из помещения. Но принять решение не успел: раздался крик младенца.

– Девочка, – объявил наш врач.

Американский врач тут же сказал своей соотечественнице, что все готово для транспортировки младенца в клинику, с которой у нее с мужем заключен договор.

Алевтина Ильинична дернула за руку нашего медика и спросила, повезут ли ее внучку в больницу. Наш врач посмотрел на американского коллегу, тот на свою соотечественницу с младенцем на руках. Я даже не заметила, как новорожденная девочка оказалась у американки.

– Мы не можем здесь больше задерживаться! – закричала американка, путая русские слова с английскими. – Ребенка нужно срочно доставить в больницу.

Потом она говорила про какие-то уколы, но я не поняла, не настолько владею английским языком.

– Бабки гоните! – потребовала Аллочка с кровати. – Могу и здесь остаться, если накинете за экстремальные условия.

– Ну уж нет! – встрял Гриша. – Здесь ты точно не останешься.

– Не волнуйся, милок. В нашу квартиру мы ее как-нибудь спустим, – встряла Алевтина Ильинична. – Но будь другом: сбегай за американцем или просто возьми у него бабки за моральный ущерб.

– Я его только что с лестницы спустил! Мне что, его назад возвращать? Ты, бабка, сдурела.

– Ладно, сама схожу. Варя, пойдем со мной!

Я пошла – хотя бы потому, что мне было интересно, чем дело закончится. Пока шли с Алевтиной Ильиничной вниз по лестнице, я поинтересовалась, какую часть гонорара Аллочке заплатили.

– Аванс только. Двадцать пять процентов. И ежемесячно выделяли то ли на питание, то ли на содержание. Я не помню, как это официально называлось. Довольствие? Надо будет в договоре посмотреть. Там все расписано.

«Вероятно, там расписано и то, как должна себя вести суррогатная мать», – подумала я, но вслух ничего не сказала.

– А остальное должны выплатить после рождения младенца, – продолжала Алевтина Ильинична. – Товар – деньги. Варь, ты в суде выступишь, если что?

– Если платить не захотят?

– Ну да. Кто их знает, этих американцев? Ты подтвердишь, что Алла ребенка родила? Ты же присутствовала. Меня может оказаться недостаточно. Я же родственница, пусть и дальняя. Фамилии и адреса медиков я записала.

– А если американцы уедут в свою Америку?

– Они оба здесь работают. Но дело даже не в этом… Алла должна написать отказ от ребенка. Без него они ничего не могут сделать. Ну, так в предыдущих случаях было. Если нет отказа матери, насильно отобрать ребенка нельзя. Но ведь эта баба его уже прихватила?

– То есть ребенок должен был оставаться у вас до написания отказа? – уточнила я.

– В тех двух случаях все в больнице делалось. Алла отказ писала – и ей бабки перечисляли. А в больнице – и в фирме, которая в ту больницу определяет – все знали, что Алла и дальше на них работать собирается. Зачем им было ее кидать? Она же молодая, здоровая, им по всем статьям подходит. Но я тут подумала, что раз она сейчас вне роддома родила… Вдруг американка заявит, что это она сама родила?

– Но ведь есть же официальный договор? И явно же определить можно, рожала женщина или не рожала. Вообще рожавшая или не рожавшая – когда угодно, а не недавно. А эти приемные родители – американцы. Они вообще-то закон чтут. Если бы наши граждане были, то вполне могли бы отобрать ребенка и сказать, что сами родили. И ходи потом по судам, доказывай, что «мамаша» никого не рожала, а рожала Алла. Наши могли бы быстренько уехать с ребенком, но тут его американцам нужно ввозить в Америку, с документами! Это же не лишний чемодан.

– Все, кто к нам в Россию приезжает, быстренько обучаются всему плохому! – изрекла Алевтина Ильинична. – Ты видишь, сколько тут пьют мусульмане? Да я каждый божий день вижу двух наших дворников с бутылками пива! А ведь им религия запрещает! Я сама видела, как они молятся у нас в подвале! Молятся по-своему, а пьют по-нашему.

– Ну, положим, не все обучаются плохому…

Мы с Алевтиной Ильиничной вышли на улицу, где перед подъездом стоял американец-папаша и первый вице-консул и что-то очень напряженно обсуждали. Также перед подъездом стояли две кареты «Скорой помощи», причем одна не совсем привычного вида. Вероятно, она и предназначалась для транспортировки младенца.

При виде нас с Алевтиной Ильиничной оба американца тут же шагнули к Аллиной родственнице.

– Мы не отказываемся от своих обязательств, – заявил новоявленный папаша. – Но мы не будем платить компенсацию за моральный ущерб. В свою очередь, мы в таком случае не будем требовать с вас компенсацию за моральный ущерб за роды в неположенном месте, в антисанитарных условиях и раньше срока.

– Бабки когда оставшиеся переведешь? – прямо спросила Алевтина Ильинична.

– Когда суррогатная мать напишет отказ от ребенка, – вставил вице-консул. – По договору.

– Давайте везите мою внучку вместе с ребенком в роддом, с которым у вас договоренность, – заявила Алевтина Ильинична. – Ей здоровье поправлять надо. Там и напишет отказ. Карета готова?

Вице-консул кивнул.

– Пошли! Поможете ее вниз нести. Не идти же пешком по лестнице только что родившей бабе?

– Нет! Ноу! – замахал руками новоявленный папаша.

Вице-консул сходил к второй карете «Скорой помощи», вернулся с крупным мужчиной с носилками, и они отправились наверх.

– Варя, проследи! – попросила меня Алевтина Ильинична, а сама осталась с новоявленным папашей. Вероятно, чтобы его еще побольше запугать. Или задолбать так, чтобы сам захотел поскорее расплатиться и больше никогда в жизни не видеть ни Аллочку, ни Алевтину Ильиничну, ни наш дом.

Минут через десять в Гришиной квартире остался только спящий на полу кучерявый Аллин жених, двое наших полицейских и я. Алевтина Ильинична вызвалась сопровождать внучку в больницу.

Максим

Деньги в России решают все. И ведь Максим на самом деле был братом еще двоих мальчишек из тройни.

Он получил данные усыновителей, а по возвращении в Петербург снова обратился к частному детективу.

У того ко времени возвращения Максима из Сибири уже была информация о его отце. И о том, что отец опять находится в местах не столь отдаленных.

Максим не захотел встречаться с отцом, вообще не хотел давать ему знать о своем существовании, потом ему предложили хороший контракт за границей, потом еще один. Он ведь был математиком с мировым именем.

Он встретился с частным детективом в один из своих редких приездов в Россию, получил данные на братьев, которые, как выяснилось, проживают в Санкт-Петербурге.

Максим внимательно прочитал отчеты. Хорошо, что выжили оба брата. Но у каждого из них своя жизнь. Стоит ли ее ломать? Похоже, что ни тот, ни другой не знают, что у них есть единоутробные братья… Детектив сказал, что туда, куда обращался он, никто больше не обращался. Родители решили не открывать правду. Или сами братья решили никого не искать.

Стоит ли вылезать Максиму? Стоит ли рушить чьи-то жизни, нарушать душевное равновесие? Обрадуются ли братья Максиму? Или наоборот?

Судя по фотографиям, они были внешне похожи, только двое его братьев имели фактически одно лицо, а он сам немного отличался. И он был гораздо полнее, грузнее… Фигурой он точно на них не походил. Или все дело в пиве, которое он так любит? Или во вкусной еде, в которой Максим себе никогда не отказывал?

Наверное, он унаследовал страсть к удовольствиям и желание покутить от родного отца. От кого же еще? Судя по информации, собранной частным детективом, папаня был гуляка еще тот…

Максим попросил частного детектива примерно раз в год проверять его братьев. Он хотел просто знать, как идет их жизнь. Может, им потребуется какая-то помощь? И вот тогда можно будет выйти из небытия.

Глава 27

– Мужики, давайте накатим, – предложил Гриша.

– Вообще-то мы при исполнении…

– Да ладно, – махнул рукой Гриша. – Мы что с вами, первый день знакомы? Да и вообще такое дело отметить надо. В этой квартире никто никогда никого не рожал – раз. При мне никто никого никогда не рожал – два. При вас?

– Тоже, – кивнули оба полицейских.

– Ну и вообще я из отпуска вернулся, – добавил Гриша и посмотрел на меня. – Варя, ты не в курсе, у папаши моего жратва какая-то осталась?

– Я в ваши холодильники не заглядывала.

– Но сообрази чего-нибудь, пожалуйста. По-соседски. Может, и я тебе в помощники когда-нибудь сгожусь. Вот, еще повод! С новой соседкой познакомимся.

Я поняла, что Гриша – достойный сын своего отца. Правда, Степану Григорьевичу в его годы повод уже не требовался.

Когда я зашла в кухню, то первым делом увидела сидевшую перед пустыми мисками «скотину» – и кота, и собаку. Для начала накормила несчастных животных, про которых все забыли. Интересно, а где Гришина жена? Почему он один вернулся из отпуска? Или оставил жену в дальних странах, чтобы тут искать новую?