Если вы дадите отцу-одиночке няню (ЛП) - Айнерсон Энн

Я и так закручена как пружина от того, что его член находился в моем рту, а когда я поднимаю голову и вижу, как его голова зарыта между моих ног, я просто умираю.

— Мне нужно кончить. — Хнычу я.

— Кончи для меня, солнышко.

Дилан сжимает мой клитор между пальцами, приказывая мне освободиться, и я разваливаюсь на части от его прикосновения. Моя голова откидывается назад на матрас, и я выкрикиваю его имя в погоне за эйфорией, смакуя каждый восхитительный момент.

— Я не хочу больше ждать ни секунды, чтобы оказаться внутри тебя. — Хрипит он. — Скажи, что я могу обнажиться. Я не хочу, чтобы между нами что-то было. Я ни с кем не был с тех пор, как меня проверили в прошлом году.

Я киваю в знак согласия.

— Я принимаю таблетки, и меня тоже недавно проверяли.

Он встает с кровати и в рекордные сроки снимает с себя одежду, оставляя ее в куче на полу. Дилан, которого я знаю, сложил бы ее аккуратно и положил на комод, но мне нравится наблюдать за его более расслабленной стороной.

Я облизываю губы в предвкушении, когда впервые вижу Дилана полностью обнаженным. Я видела его без рубашки в первую неделю, когда нянчилась с Лолой, но увидеть его голым — это нечто совсем другое.

— Ты, наверное, шутишь. — Резко вздыхаю я, жестом указывая на его обнаженную грудь.

Каждая складка и изгиб его четко очерченного пресса выставлены на всеобщее обозрение.

— Что?

Он хмурится, глядя на себя сверху вниз.

— Дилан, тебе уже за тридцать, и ты работаешь не менее восьмидесяти часов в неделю. И при этом ты каким-то образом сохранил тело супергероя. Это так несправедливо.

Я вздыхаю. Наверное, помогает то, что он избегает вредной пищи как чумы.

Он нахмуривает брови.

— Погоди, ты только что назвала меня старым?

— По сравнению со мной — да. — Язвлю я.

— Посмотрим, у кого выносливость лучше, не так ли?

Он подмигивает.

Я не могу дождаться.

Дилан забирается на кровать и нависает надо мной. Он берется за свой ствол, приставляет его к моему входу и одним толчком вводит до упора. Наши совместные стоны наполняют комнату, пока я привыкаю к его размеру.

— Ты в порядке, солнышко?

Он сдерживает себя, ожидая моего ответа.

Я чувствую каждый его великолепный дюйм, и это заставляет меня жаждать большего.

— Двигайся, пожалуйста, двигайся. — Умоляю я.

Он переплетает наши пальцы, разводя мои руки над собой, двигаясь в ровном ритме. Я встречаю его толчок за толчком, наслаждаясь нашей связью. Он умеет заставить меня чувствовать себя одновременно и желанной, и соблазнительной.

— Ты такая чертовски тугая. — Рычит он, входя в меня.

— О Боже, Дилан.

— Я чувствую, как ты сжимаешься вокруг моего члена. — Выдыхает он.

Я могу только хныкать в ответ, впиваясь пятками в матрас. Он проводит языком по моим губам, прежде чем просунуть его внутрь моего рта. Я громко стону, когда он ускоряет темп, меняет угол наклона своего члена, прижимаясь к моей точке G, и я задыхаюсь от новых ощущений.

— Я так близко. — Говорю я.

— Поиграй со своим клитором, как моя хорошая девочка.

Он опускает голову к моему плечу, вкладывая всю свою энергию в то, чтобы загнать себя глубже.

Я подчиняюсь, протягиваю руку между ног и нетерпеливо поглаживаю свой клитор. От дополнительной симуляции я вздрагиваю, выгибаясь под ним, и он торжествующе рычит, когда кончает рядом со мной. Невозможно остановить поток эмоций, который захлестывает нас, когда мы выходим из состояния повышенного удовольствия.

— Ты идеальна, солнышко. — Промурлыкал он, убирая с моего лица прядку волос. — Ты в порядке?

— Никогда не было лучше. — Заверяю я его с сытой улыбкой.

— Почему бы нам не принять душ, а потом я сделаю тебе массаж?

— Звучит неплохо. — Сонно говорю я.

Я благодарна Дилану за его заботливый характер и энтузиазм ухаживать за мной.

Осталось только убедить его, что это включает в себя еще один раунд в душе.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Я просыпаюсь от легкого аромата цитрусовых и розы.

Первые лучи солнца проникают в окно, сигнализируя о наступлении утра.

Мы с Марлоу запутались в путанице конечностей: она лежит на моей груди, ее ноги переплетены с моими, а голова покоится в ложбинке на моей шее.

Прошлой ночью мы дважды занимались сексом в душе. Позже я сделал ей массаж, как и обещал. После этого мы стали трахаться на кровати по-собачьи, ее волосы были крепко зажаты в моем кулаке, а голова откинута назад, чтобы смотреть мне в лицо, пока я входил в нее сзади. Она сводит меня с ума, когда я глубоко погружаюсь в ее идеальную киску.

Когда мы оба, наконец, рухнули от изнеможения, я притянул ее к себе, крепко обняв и заснул. Одна ночь с Марлоу оставила во мне жажду большего, что на меня не похоже.

После того как Мэдди ушла, я заблокировал эмоциональную сторону близости. Она разрушила мое доверие, и я отказался давать кому-либо еще такой рычаг влияния на меня.

В последние несколько лет секс сводился исключительно к акту. Он требовал отдачи удовольствия в обмен на его получение, и я относился к нему как к сделке. Все, кого я брал в постель, знали мои условия — никаких обязательств и никаких заблуждений по поводу обязательств. Не потому что мне были безразличны женщины, с которыми я встречался, а потому что я не хотел рисковать, чтобы мне причинили боль.

С Марлоу все по-другому. Нас связывает нечто большее, чем физическое влечение, и кажется, что нас притягивает друг к другу какая-то магнитная сила. Она принесла с собой возрожденное чувство надежды — эмоцию, которой давно не было в моей жизни.

Я отодвигаю в сторону надвигающуюся тревогу за наше будущее и сосредотачиваюсь на настоящем. В противном случае, я рискую поставить под угрозу нашу общую связь, прежде чем у нас появится реальный шанс исследовать ее.

Она шевелится рядом со мной, и когда ее глаза открываются, я встречаюсь с поразительным взглядом.

Я наклоняюсь, чтобы взять с тумбочки очки и надеть их, чтобы лучше видеть ее.

— Доброе утро, солнышко. — Говорю я, осыпая плечо Марлоу поцелуями.

— Доброе утро. — Отвечает она, ее голос хриплый от сна. — Который час? — Она смотрит на часы на тумбочке и видит, что сейчас 7:05 утра. — Тебе нужно идти?

— Нет, еще нет. Я гарантирую, что Лола еще спит, а когда она проснется, у нее будет полный дом людей, которые будут рады побаловать ее до моего возвращения.

Я крепче прижимаю Марлоу к груди.

Я хочу впитать каждую секунду, проведенную вместе, потому что неизвестно, когда у нас еще будет такое же позднее утро наедине.

— Если ты принесешь мне кофе перед уходом, то я буду счастлива. — Говорит Марлоу.

— Я не уйду, пока ты не выпьешь кофе, не позавтракаешь и не испытаешь еще хотя бы один оргазм. — Обещаю я.

— Мой герой.

Она ухмыляется, наклоняясь для поцелуя.

Марлоу улетает обратно в Аспен Гроув сегодня вечером, но я должен остаться в Нью-Йорке для дополнительных встреч завтра утром.

Я бросаю на нее нерешительный взгляд, и она нахмуривает брови.

— В чем дело?

Мне показалось необычным, что вчера вечером у нее не было ни одного члена семьи, который мог бы оказать ей поддержку. Если бы с кем-то из моих братьев и сестрой случилось подобное, вся моя семья была бы рядом, несмотря ни на что.

Когда Марлоу заболела, она пропустила мимо ушей мое замечание о том, что нужно позвать кого-то еще, чтобы позаботиться о ней, и теперь я задаюсь вопросом, почему так произошло.

— Мне интересно, почему твоя семья не была на твоей выставке вчера вечером? — Марлоу застывает в моих объятиях. — Прости, если мой вопрос перешел черту. — Отступаю я. — Ты не часто говоришь о них, и я полагаю, что это неспроста.