«Если», 2012 № 08 - Журнал «Если»

Валентин осознал, что плачет. Его забудут, для Вивьен найдется новый жених из высшего общества, и кто-нибудь другой сделает вместо Валентина шаг вверх по карьерной лестнице, а Галактика продолжит вращаться по-прежнему, и макрокосму не будет дела до гибели одного микрокосма. Плевать Вселенной на человека. Она ведь даже не враг, она не злонамеренна — просто равнодушна. Погиб как дурак — значит, дурак и есть.

Квай застонал громче, открыл глаза и начал озираться — сперва мутно, потом дико. Наверное, приходя в сознание, он вообразил себе, что флаер доставил его, бесчувственного, в столицу и что бассейн торгпредства сейчас окажется под боком, не говоря уже о медицинской помощи! Сейчас ныть начнет, подумал Валентин, отворачиваясь, чтобы Квай не заметил его слез.

И тотчас уловил слухом жужжание. Над грядой показался бублик с паучьими ножками, снизился и сел между Валентином и Кваем.

Не бросил…

— С той стороны гряды ущелье, а в нем река, — доложил Марек. — Мелкая, порожистая, но есть бочаг, вроде большой ванны. Вода довольно теплая…

— Я думал, ты уже на пути в столицу, — признался Валентин.

— Во-первых, не в столицу, а в любой населенный пункт, какой попадется. Пусть туземцы подключат свою службу спасения… Знаю, знаю, что ты скажешь. А я скажу так: пусть только посмеют… Доказательств нашей причастности к взрыву вулкана нет. Не окажут помощи — будут иметь дело с Террой. Перепугаются и в лепешку расшибутся, чтобы вас вытащить. Теперь второе: в самом лучшем случае я вернусь утром, а в худшем… как получится. Здесь плохое место. Мало шансов. Нужна вода. Я ее нашел.

Валентин встал и со стоном опустился на камни. Взглянул на скальную гряду — нет, не перебраться. Даже при нормальной тяжести это было бы непросто, а когда приходится таскать на себе лишних сто тридцать килограммов собственного веса — дохлый номер. Нет таких сил в человеческом организме.

— Аварийный комплект. — Марек словно мысли читал. — В нем трос.

— Повеситься? — Валентин нашел в себе силы окрыситься.

— Нет, привязать один конец ко мне, а другой к себе. Попробую перенести вас по очереди.

— Справишься? — Так приговоренный к смерти, видя с эшафота пробирающегося сквозь толпу судейского чиновника, надеется, что тот несет помилование.

— Попробуем, — с ноткой сомнения сказал Марек. — Попробовать-то стоит, не так ли?

Валентин чуть не надорвался, вытаскивая из багажного отделения пластиковый ящик с аварийным комплектом. Да, в нем был моток тонкого троса. Была и стальная кошка, неприятно напомнившая о бытовавшем у далеких пращуров обычае подвешивать человека за ребро. Но Марек тут же зацепил кошку за какую-то скобу на своем корпусе, а Валентину велел сделать петлю на другом конце троса.

— Только не скользящим узлом…

С третьей попытки получилась вполне приличная петля.

— Сначала его. — Одной из уцелевших суставчатых лап Марек указал на Квая. — Он полегче.

— А удержится?

— Если не удержится, придется смастерить нормальную обвязку.

— Удержусь, — простонал Квай.

Постанывая и ругаясь сквозь зубы, Валентин помог ему усесться в петлю. Полуобморочный Квай вцепился в веревку так, что стало ясно: не отцепится, даже если вновь потеряет сознание. «Подъем», — скомандовал Марек, и бублик, оторвавшись от грунта, натянул веревку. Теперь он не жужжал, а натужно гудел.

Есть отрыв! Квай пошел вверх, над головой Валентина зависли его подошвы. Медленно поворачиваясь в воздухе, он поднимался все выше и выше. Вот пошел в сторону и скрылся за грядой…

Через пять минут Марек вернулся, и место в петле занял Валентин. Сверху на него обрушился ветер от пропеллера. Марек молчал, а если бы и сказал что-нибудь, никто его не услышал бы. Он гудел все натужнее, и все мысли Валентина свелись к одной: «Потянет?.. Не потянет?..»

Ура! Ноги оторвались от проклятой планеты, и начался медленный-медленный подъем. Разбитый флаер уплывал вниз так неторопливо, что казалось, будто Валентина движет вверх домкрат, причем неисправный. Порыв ветра — и Марек потерял метр высоты. Поднатужился, вновь пошел вверх… Сумеет перевалить через гребень или нет?

Сумел. Полет со снижением получился лучше. Не прошло и нескольких минут, как Валентин оказался по горло в воде и ощутил все преимущества земноводной жизни. Рядом стонал Квай, но, похоже, от блаженства. Терять сознание вроде не собирался.

Быстро темнело. В ущелье гулял, завывая, ветер. Марек сделал еще один рейс, доставил ящик с аварийным комплектом. Сказал «ждите» и резко пошел вверх, боясь, как видно, что шальной поток подхватит его и хряпнет о скальную стену. Без груза он летал вроде перышка. Несколько секунд — и пропал из виду.

Шумела река. Марек поскромничал, обозвав вместилище воды просто бочагом, — тут было настоящее озерко, подпруженное нагромождением валунов. Прорвав посередине запруду, вода неслась под уклон мощным потоком, билась в узостях, плевалась пеной, и бесновалось эхо, отраженное от скальных стен, туго бил в лицо ветер, а в черной кипени над головой сверкали далекие молнии. Даже самому тупому из неаборигенов стало бы ясно, что сезон ураганов на подходе.

И если настоящий ураган или хотя бы тот жуткий шторм, что именуется на Дне предвестником, разразится ночью, наутро вряд ли будет возможна спасательная операция. Даже страх донников перед Террой не поможет. Забьются туземцы в свои дома-конусы и будут в них сидеть, как мыши в норах. Гнев Дна ближе гнева Терры, нагляднее и страшнее.

Валентин и Квай лежали у самого берега. Они не разговаривали — не о чем было разговаривать. Мелкими волнами накатывала вода, не то чтобы очень теплая, но за час ни один, ни другой не начали стучать зубами. Отчасти помогала сохранять тепло и одежда. Временами Валентин поворачивал голову в сторону Квая и при вспышках молний видел: жив.

Единственное, что могло радовать: ночь на Дне коротка. Пройдет пять или шесть часов, забрезжит серый и противный, но такой желанный местный рассвет, а там, глядишь, появится и Марек. Очень хотелось, чтобы он появился на рассвете, но рассудок говорил иное: Дно обширно и слабо заселено, на рассвете Марек только-только доберется хоть до каких-нибудь людей, и ждать помощи можно не раньше полудня, а скорее всего, ближе к вечеру. И это еще очень неплохой вариант. Не хотелось и думать о том, что Марек может не вернуться со спасателями в течение суток.

Не хотелось, а думалось.

Посмертный киборг всего лишь механизм, а механизмам свойственно ломаться. Никто не удивляется, если они гибнут под ударами стихии. И наконец, как поведут себя туземцы? Слова Марека были логичны и убедительны, но лишь для того, кто не знал, что такое Дно и донники.