Узел вечности - Стивен Рэй Лоухед

Если твой олень (которого еще добыть надо!) будет больше моего, тогда можешь получить часть моего золота.

— Думаешь, мне не стыдно так легко отбирать у тебя золото? — пошутил Кинан. — Я бы и не подумал, но, вижу, тебя стоит поучить смирению.

— Тогда давай руку, — ответил Алан, — и выбирай людей, которые с нами поедут. Чем скорее выедем, тем быстрее твое золото перекочует ко мне. Я прямо уже сейчас чувствую тяжесть твоих золотых браслетов у себя на руках.

— Ты не усыпишь меня своим пустым бахвальством, так что скоро у тебя появится шанс увидеть настоящего охотника. Можешь полюбоваться последний раз на свое золото, потом придется отдать его мне.

Алан встал и воззвал к Воронам:

— Братья, я сыт по горло пустыми похвальбами этого охотника, каковым он себя считает без всяких на то оснований. Покажем ему, на что способны настоящие охотники, а потом решим, как поделить между собой его богатства.

Кинан тоже встал.

— Ллев, поедем со мной, брат, — предложил он, а потом назвал еще кое-кого из своих воинов. — Вперед, друзья мои, у нас впереди охота, а потом приз. Как-нибудь поделим его.

— На закате собираемся во дворе, — предложил Алан.

Кинан согласился.

— А Пандервидд Альбиона рассудит, кто выиграл, хотя и так каждому ясно, кто тут лучший охотник.

— Верно, верно, — небрежно подтвердил Алан. — Барды в этом прекрасно разбираются.

Я быстро оглянулся, но Тегида не увидел. Меня это ничуть не обеспокоило, что ж, поговорим после охоты. В зале гудели нетерпеливые голоса, заключались другие пари и утрясались их размеры. Лепешки смели со стола, и все вышли во двор, направляясь к конюшням.

Мы оседлали лошадей и под дружеские шутки поехали вдоль берега замерзшего озера. Мы с Кинаном ехали впереди, как раз по следам копыт, оставленным лошадями Гэвин и Танвен на свежем снегу. На полпути к лесу тропа повернула в сторону хребта, но мы туда не поехали, поскольку всем известно, что охота в лесу намного интереснее, чем в горах. Как только мы углубились в лес, те, кто ехал с Аланом, отправились в одну сторону, а те, кто был с Кинаном, в другую.

Солнце поднялось над холмами, и день обещал быть хорошим. На полянах лежал снег, но не очень глубокий. Нам во множестве попадались следы, но снегопада не было уже несколько дней, и трудно было сказать, какие из них свежее.

Мы пробирались через подлесок с копьями наготове. Тени деревьев образовывали синюю решетку на снегу, поверх которого лег наст. Холодный воздух покалывал лицо. Я расправил плащ так, чтобы он собирал тепло лошади и хоть немного согревал. Белое солнце в чистом небо и компания друзей делали день как будто специально сотворенным для охоты.

Самые нетерпеливые рвались вперед, я пропустил их и покачивался в седле, наслаждаясь моментом. Дорога постепенно поднималась на хребет. Переправляясь через небольшой ручей, мы вспугнули оленя, он укрывался в зарослях терновника. Гончие кинулись было в погоню, но Кинан отозвал собак. Он искал дичь покрупнее. И оказался прав. Вскоре после ручья мы наткнулись на свежие следы небольшого оленьего стада.

— Уже теплее, — пробормотал следопыт Кинана.

— Отлично. — Кинан подобрался в седле. — Главный приз уже близко.

Теперь мы двигались побыстрее и вскоре увидели зверей: трех ланей и большого оленя. Гончие не стали дожидаться приглашения и подняли скулеж. Олень глянул на собак большими загадочными глазами, затем поднял царственную голову и что-то коротко сказал своему маленькому клану.

Лани задрали хвосты и бросились в чащу. Олень неторопливо последовал за ними. Мы спустили собак и тоже бросились за зверем.

Славная погоня! Старый олень оказался хитрым противником и заставил нас побегать за ним — сначала через густой лес, потом вверх по высокому хребту и снова вниз в сосновый лес. В конце концов мы прижали его к скале у подножия хребта. Его клан сбежал, а он сам устал сильнее нас. Тем не менее, он повернулся и боролся до последнего.

Солнце было чуть больше дневной луны и быстро клонилось к горизонту, когда мы закончили привязывать тушу к носилкам и повернули домой. Во время лихорадочной погони мы уехали далеко, устали, изрядно замерзли, но были вполне довольны исходом приключения и надеялись выиграть пари. Когда мы вышли из леса и пошли вдоль озера, нас встретило прекрасное и величественное зрелище бледно-лавандового и золотого неба на ярком зимнем закате.

Отряд Алана вернулся раньше и ждал нас у загона для скота. Их добычу составили два прекрасных кабана — они лежали на снегу. Увидев нашего оленя, они разразились сочувствующими выкриками.

— Всего один олень, да? — воскликнул Алан, стоявший впереди собравшихся. — Поскольку на него напали грозные всадники с копьями, не сомневаюсь, что это бедное, болезненное существо околело на месте от испуга.

— Я тебя понимаю: жаль расставаться с золотом, — ответил Кинан, слезая с коня, — но наш олень вполне способен забрать твой залог. — Он грустно посмотрел на здоровенных секачей. — Как ты мог, Алан? Не ожидал этого от тебя. Забрать двух поросят у их страдающей матери? Довольно низкий поступок. — И он цыкнул зубом. — Можешь просто рассчитаться со мной прямо сейчас. Так ты избавишь себя от позора, а то все увидят твой проигрыш.

— Не так быстро, Кинан Мачэ, — ответил один из людей Алана. — Пусть Главный Бард решает, кто выиграл пари. Подождем, что он скажет.

— Ха! — фыркнул Кинан, надувая щеки. — Конечно, зовите Тегида. Я только хотел избавить тебя от унижения.

На самом деле Алан послал за Тегидом, как только увидел наше возвращение. Так что Гвейр крикнул издалека:

— Сейчас он придет. И с ним еще много людей.

В самом деле, из краннога высыпали люди. Я поискал глазами Гэвин, но ни ее, ни Танвен не увидел. Наверное, решили остаться в тепле. Это же понятно. Мне тоже очень хотелось сбросить промокшую одежду и посидеть у огня с чашей чего-нибудь горячего.

Подошли люди. Стало шумно. Все радовались удачной охоте, особенно если учесть, что на снегу лежал запас пищи на несколько дней.

— Пандервидд! — крикнул Алан. — Охота окончена. Вот результат наших трудов. Как видишь, мы преуспели. Конечно, мы победили Кинана с его командой, по-моему, это очевидно! Тебе остается только признать истину.

Главный Бард поднял руку.

— Так я