Генерал Доватор (Книга 2, Под Москвой) - Павел Федоров

Атланов, понимавший все с полуслова, относился к этому на редкость мужественному человеку с чувством глубокого уважения.

- Отлично! Правильно! - говорил он, бегло набрасывая карандашом схему.

Доватор, присев на лавку рядом с Бойковым, поглаживая колени, слушал его объяснения. Шубин, закинув ногу на ногу, сидел по другую сторону Бойкова.

- Войну сколько ни изучай, а в бою всегда находятся непредвиденные обстоятельства, - взволнованно оправдывался Бойков.

- Надо предвидеть и предугадывать всякие обстоятельства, - возразил ему Доватор.

- Это верно, - согласился Бойков. - Я не оправдываюсь, товарищ генерал. И несу полную ответственность за свои действия.

- Безответственных командиров у нас нет, - спокойно заметил Шубин.

- Не в этом дело, - поднявшись со скамьи, продолжал Доватор. - Ты понял, в чем заключается твоя ошибка?

- Да, понял. Только, к сожалению, поздно. Когда накануне немцы в течение дня непрерывно атаковали полк Осипова, мне надо было сделать короткий встречный удар. Или хотя бы организовать ночную вылазку. Я бы тогда разбил их планы.

- Вздор, - убежденно заключил Доватор. - Опять ошибки, промахи, а потом снова станешь ссылаться на обстоятельства...

И, помолчав, задумчиво добавил:

- Когда же, наконец, мы перестанем совершать ошибочки и расплачиваться за них кровью?

В комнату с тарелками и стаканами на подносе вошел ординарец Атланова Охрим. Заметив сердитый взгляд Доватора, он нерешительно остановился.

- Подождите. Это потом, - Лев Михайлович махнул рукой и приказал все унести обратно. Проводив глазами удаляющегося ординарца, он подошел к стоявшим у стола генералам, пододвинул себе стул, кивнул Шубину и Бойкову, приглашая их тоже занять места. Когда все присутствующие сели вокруг стола, он шутливо сказал:

- С вашего позволения, генерал-майор Атланов, я плута Охримку выпроводил. Он, вероятно, приготовил целую батарею бутылок и намерен всяким зельем помутить нам мозги. А мне хочется дело сделать и каши поесть.

- Я тоже так разумею, - согласился Панфилов. - Потерпим.

- Добро. Скоро придет батальон панфиловских орлов, - продолжал Лев Михайлович. - Надо их поплотней накормить и дать по чарке. За это время приготовим боевой приказ, а потом можно и самим немного подкрепиться. А теперь, Иосиф Александрович, поделитесь с нами вашими планами и предложениями.

Доватор, навалившись грудью на стол, впился глазами в карту.

Атланов в ожидании начштаба часто бросал взгляды на дверь. Но Доватор нетерпеливо приказал начинать.

Доклад командира дивизии был прерван приходом подполковника Жаворонкова и комиссара Абашкина.

Лев Михайлович давно заметил отсутствие начальника штаба дивизии, но промолчал.

Приветливо поздоровавшись с Абашкиным, Лев Михайлович усадил его рядом с собой. На Жаворонкова он только взглянул, но ничего не сказал. Это было хуже всякого выговора.

Коротко изложив план предстоящей операции, Атланов просил разрешения немедленно ее осуществить. Обосновывая все детали атаки вескими доводами, Атланов предлагал нанести противнику три одновременных удара. С юго-востока - остатками полка Осипова с приданным батальоном панфиловцев; с востока, в лоб, в направлении Морозово, полком Бойкова; с северо-востока наступление должен поддерживать левофланговый полк дивизии Панфилова. Все детали предстоящего боя были основательно продуманы и взвешены. Однако все чувствовали, что операция предстоит тяжелая.

На участок Петропавловское - Морозово противник подтянул до семидесяти танков и мог в любой момент бросить их в бой. Подкрепить наступление танками штаб армии отказался, но в то же время категорически требовал немедленно любыми средствами ликвидировать прорыв и восстановить прежнее положение. Спешенной кавалерии совместно с батальонами панфиловцев предстояло атаковать бронетанковые части противника. Единственно, что обещал штаб армии, - это подбросить артиллерии, но тоже в очень ограниченном количестве. Когда Доватор, разговаривавший со штабом армии по телефону, сообщил участникам совещания цифру пушек, все переглянулись. Это была до смешного маленькая цифра. Ее даже неудобно было называть, а принимать в расчет и подавно.

- Что-то уж очень мало, Лев Михайлович, - с недоумением сказал Панфилов. - Может, ты ослышался?

- Какое там! Раза три переспросил... Хотел выругаться, да сдержался. Начальник штаба армии со мной разговаривал и сообщил, что этими пушками распоряжается сам командарм и дал их нам только потому, что считает операцию весьма важной...

Панфилов, многозначительно откашлявшись, отрывисто сказал:

- И то хлеб...

- Ну что ж... - Доватор отвел глаза от карты, секунду помолчал и продолжал: - Сделаем все возможное, но выползти противнику на шоссе не позволим. Постараемся отбросить его назад. У тебя, генерал Панфилов, командиры надежные?

- Мои никогда не подведут, - с твердой убежденностью ответил Иван Васильевич.

- Хорошо! Тебе, Абашкин... - Доватор поймал за руку пытавшегося встать Абашкина, усадил на место и, сдавливая его локоть, сказал: - Тебе, военком Абашкин, придается батальон вот его орлов, - кивком головы Лев Михайлович показал на Панфилова. - Это настоящие молодцы! Сегодня я их видел в деле. Богатыри! Армейские пушки тоже тебе. И четыре наших дивизионных. Ты должен выручить своего друга Осипова. А полковнику Бойкову передадим резервные эскадроны...

- Бойков мною отстранен от командования полком, - проговорил Атланов. - Я не успел вам доложить, товарищ генерал.

Иосиф Александрович сутуло согнул широкие костлявые плечи, словно на них легла непомерная тяжесть. Он любил Бойкова за его смелость, кавалерийскую удаль, горячий темперамент и острый ум, и ему тяжело было выговорить это. Но Атланов характером был крут и от своих слов и приказаний отступать не умел.

Все примолкли, ожидая, что скажет Доватор.

Лев Михайлович понял это и, сузив остро поблескивающие глаза, сурово нахмурился, зная, что от его решения зависит не только человеческая жизнь, но и судьба многих людей. Доватор чувствовал, что сидящие здесь люди уважают его, верят в его полководческий талант, но и ценят авторитет командира дивизии, который непосредственно подчинен ему, генералу Доватору, и ответствен за свои действия не только перед ним, но и перед Родиной, перед партией.

- Да! Это замечание существенное. Командир дивизии прав. Полковник Бойков совершил ошибку, - начал Доватор с суровой властностью в голосе. Может быть, даже и не ошибку, а преступление, за которое следует жестоко наказать.

Панфилов, крякнув, потянулся за папиросой. Комиссар Шубин, покосившись на ордена Бойкова, опустил голову. Атланов по-прежнему сутулился и ни на кого не глядел. Бойков широко открытыми глазами смотрел на Доватора. Абашкин что-то чертил на листке бумаги. Только начальник штаба дивизии подполковник Жаворонков, неторопливо порывшись в полевой сумке, извлек пачку бумаг и, взяв нужную, запросто сказал: