Блицкриг – капут - Виктор Карлович Старицын

Прорыв 44-го стрелкового полка удался[23]. Командир полка Иван Васильевич Гаврилов начисто переиграл командира 12-го армейского корпуса вермахта генерала Шрота.

Глава 6. Серпилин. Из мемуаров

В ночь на 28 июня моей главной заботой было обеспечение прорыва из Брестской крепости 44-го стрелкового полка. Майор Гаврилов и подполковник Иваницкий с избытком оправдали мои ожидания. Я надеялся, что они смогут продержаться хотя бы четыре дня, а они продержались все шесть. Они полностью выполнили возложенную на них задачу блокирования перевозок в брестском транспортном узле и, сверх того, оттянули с фронта две пехотные и одну танковую дивизию.

Совершенно неожиданно для меня эта операция, помимо оперативно-тактического значения, приобрела и еще и общественно-политическое. Уже 24 числа в вечерней сводке Совинформбюро гарнизон крепости был впервые упомянут. К этому времени крепость оставалась единственной точкой от Карпат до Балтики, где наши войска удерживали госграницу. 25 июня в штабе армии объявилось с полдюжины корреспондентов центральных и республиканских газет, а также радио, которые горели желанием получить информацию о действиях гарнизона. На следующий день в газетах вышли публикации об обороне крепости. Мысленно усмехаясь, я прочитал о героях Бреста, которые одним выстрелом убивали по взводу фашистов и чуть ли не шапками сбивали немецкие бомбардировщики. Знать бы наперед, надо было бы оставить в крепости пару корреспондентов, тогда, глядишь, они и написали бы что-нибудь путное. За первую неделю войны в газетах мне попался только один толковый материал о боевых действиях – очерк К. Симонова в «Красной звезде» о действиях взводного гарнизона где-то в Прибалтике.

Тем не менее, учитывая широкую известность обороны крепости, стало политически важным обеспечить успешный прорыв гарнизона. Мне следовало бы с самого начала усилить разведбат, обеспечивающий прорыв гарнизона, ротой минометчиков и ротой ПТО. Как говорится, задним умом мы все крепки. 27 июня утром я обратился в штаб фронта с просьбой передать нам для обеспечения прорыва полк ночных бомбардировщиков.

Понимая ситуацию, командующий фронтом направил в мое распоряжение даже два полка легких ночных бомбардировщиков, вооруженных самолетами Р-5[24]. Днем мы приняли эти полки на передовых площадках штурмовых авиаполков дивизии Боброва и поручили их обеспечение батальонам аэродромного обслуживания наших авиаполков. Командирам ночных бомбардировщиков я лично приказал всеми наличными силами всю ночь патрулировать окрестности Бреста и бомбить все немецкие артиллерийские батареи, которые ночью проявят активность. Позднее выяснилось, что летчики-ночники засекли и атаковали более 50 артиллерийских батарей, которые пытались противодействовать прорыву. Бомбардировщики патрулировали вокруг Бреста на высоте 2000 м. Обнаружив по хорошо заметным ночью вспышкам выстрелов артиллерийские батареи, летчики переводили моторы на холостой ход и бесшумно планировали на цели. Прицельное бомбометание 50-килограммовыми бомбами проводилось с высоты порядка 100 м. Прикрывавшие батареи зенитчики не имели прожекторов, поэтому летчики-ночники потеряли всего два самолета, уничтожив, по их отчетам, 90 артиллерийских орудий. Даже если поделить эту цифру на два, получалось весьма солидно! 45 тяжелых орудий – это 2 полных тяжелых артполка. Это был еще один, незапланированный результат брестской обороны. Можно было надеяться, что действия ночных бомбардировщиков существенно облегчили задачу 44-го стрелкового полка.

В 05:30 утра мне принесли расшифрованное донесение Гаврилова об успешном прорыве. Он вывел из окружения около тысячи человек. С души у меня свалился огромный камень. С Белорусским штабом партизанского движения[25] у меня была договоренность, что партизанские отряды, действующие в бассейне Припяти, выделят отряду Гаврилова проводников для прохода через болота и примут на своих базах тяжелых раненых.

Вечером этого дня мне позвонил главный редактор «Красной звезды» и попросил сообщить ему, когда отряд Гаврилова выйдет в расположение наших войск, чтобы прислать корреспондентов для подготовки публикаций. Я согласился, поставив условие, что среди корреспондентов должен быть К. Симонов.

Новый день начался с большой удачи. Однако неостановимый ход боевых действий уже ставил перед армией новые задачи. Накануне главные силы 47-го моторизованного корпуса противника – 18-я танковая и 29-я моторизованная дивизии – вышли к главному армейскому рубежу обороны на участке Новоселки – Трухановичи. За 6 дней немцы продвинулись на 90 км по прямой от границы вдоль шоссе Чернавчицы – Пружаны.

26 июня передовые отряды мотокорпуса попытались войти в лесную полосу по шоссе Пружаны – Ружаны и по грунтовой дороге Трухановичи – Лысково, но натолкнулись на заминированные засеки, охраняемые опорными пунктами, и откатились назад, понеся потери.

24-й мотокорпус, который прорвал госграницу южнее Бреста, продвигался значительно медленнее, так как его коммуникации были перехвачены Брестской крепостью. Его передовые отряды продвинулись на 70 км от границы и обошли с флангов Кобрин. Главные силы 24-го мотокорпуса – 4-я танковая и 1-я кавалерийская дивизии вместе с 37-й пехотной дивизией 12-го армейского корпуса – подошли к Кобрину, на восточной окраине которого, за рекой и Днепровско-Бугским каналом, оборонялся в крепком опорном пункте усиленный батальон нашей 117-й стрелковой дивизии. Штаб армии 25 июня перебазировался из Кобрина в Ивацевичи.

На левом фланге армии немецкая 267-я пехотная дивизия застряла в припятских лесах и топталась перед Малоритой, пройдя от границы всего 30 км. В Малорите еще держался двухротный опорный пункт 61-й стрелковой дивизии.

Немецкие 45 и 34-я пехотные и 3-я танковая дивизии все еще осаждали опустевшую Брестскую крепость. Судя по донесениям Гаврилова, они понесли большие потери и нуждались в пополнении.

На правом фланге 43-й армейский корпус продвинулся на 80 километров, захватил Каменец и вышел на рубеж рек Левая Лесная и Правая Лесная перед Беловежской пущей.

Как я уже писал, правый фланг главного армейского рубежа проходил по широкой лесисто-болотистой полосе. С помощью мобилизованного местного населения в лесах нами были устроены три сплошные линии засек шириной по 50 м каждая. Кроме того, каждая дорога, проходящая через лесную полосу, через каждый километр перекрывалась засеками длиной 4 километра и шириной по 100 метров. Все засеки минировали. За каждой засекой на дороге размещался взводный опорный пункт. В 3–4 км за опорным пунктом в лесу оборудовали позиции для тяжелых минометов. Для размещения батареи тяжелых минометов в лесу на удалении несколько сотен метров от дороги вырубали небольшую полянку размером примерно 10 на 15 метров. Срубленные деревья распиливали и оттаскивали лес, полянку очищали. Установленные на ней минометы оказывались визуально как бы в глубокой яме, ограниченной кронами окружающих поляну деревьев, глубиной более 20 м. Противнику обнаружить такую позицию с воздуха было практически невозможно. А обстреливать все лесные поляны подряд – глупо и малорезультативно.

Танки и автомобили могли пересечь лесную полосу только по дорогам. Пехота с легким вооружением, конечно, могла пройти по сухим, незаболоченным участкам леса. Пехотные подразделения могли пересечь пешком лесную полосу за 1–2 дня, но ничего тяжелее батальонного миномета и станкового пулемета пронести с собой через лес они не