TRANSHUMANISM INC. - Виктор Олегович Пелевин

прицелился охраннику между лопаток и выстрелил. Охранника отбросило от дивана на пол. Петерсон прицелился в хрипящего секретаря — и выстрелил еще раз.

Прошла минута. Агент Петерсон сидел у стены, привалившись к ней спиной и, словно заговаривая боль, бормотал:

— Где же чертов медэвак… Где же чертов медэвак…

За окном наконец раздался рокот лопастей, и Петерсон облегченно вздохнул. Гул приблизился — и в комнате стало темно от туши вертолета, закрывшей окна.

Лопнули выбитые абордажными мостиками стекла, и в комнату ворвались люди в серебристой броне. На их лицах чернели респираторные маски. У одного в руках был сканер.

Петерсон слабо помахал им рукой.

— Я здесь!

Сканер на секунду повернулся в его сторону. Две серебряные тени кинулись к нему — но только для того, чтобы выкрутить из руки пистолет. После этого про агента Петерсона забыли.

Человек со сканером указал на лежащую в кровавой луже голову Сасаки. Серебряные люди бережно подняли ее с пола и положили в толстый белый термоконтейнер, из стенок которого к обрубку шеи сразу же потянулись красные и синие стебли.

— Нужна срочная медицинская помощь, — прошептал агент Петерсон.

— Мы ее уже оказываем.

— Кто вы такие?

— Служба экстренного спасения, — ответил один из серебряных людей. — Здесь скончался клиент третьего таера. По договору с «TRANSHUMANISM INC.» мы обеспечиваем немедленную эвакуацию мозга. Это приоритет.

— Не смейте ничего здесь трогать, — прошипел Петерсон. — Я инфокотик из CIN. Это международный преступник. Секс-оффендер, которого разрабатывает наш канал.

— Уголовное преследование прекращается после смерти, — сказал серебряный человек. — Смерть констатирована. Земная юрисдикция кончилась.

— Вы пытаетесь забрать вещественное доказательство… Вы столкнетесь с очень большими проблемами.

— У «TRANSHUMANISM INC.» никаких проблем нет, — сказал серебряный человек и посмотрел на широкую лужу крови, растекающуюся вокруг Петерсона. — Они есть у вас, мой друг. Но, похоже, скоро кончатся…

Тут серебряный, видимо, вспомнил, что говорит на камеру, а может быть, сразу на несколько камер — и тон его стал задушевным и елейным.

— Другими словами, желаю вам скорейшего выздоровления от имени «TRANSHUMANISM INC.»! Ваше здоровье очень важно для нас. Просим чуть-чуть подождать — вами займется первая освободившаяся бригада скорой помощи… Спасибо за понимание!

Серебряные тени исчезли в окнах, взревел отваливающий от окна вертолет — и глаза агента Петерсона закрылись навсегда.

* * *

Сасаки-сан открыл глаза.

Вернее, все было так, словно он открыл их. Но у него не было никаких глаз. Он просто понял, что он снова есть и каким-то образом видит.

Небо было затянуто высокими серыми облаками. Впереди была ведущая к старому синтоистскому храму аллея. Сасаки-сан знал этот храм и бывал там с зеркальными секретарями якудз. Но теперь место выглядело несколько иначе.

Со всех сторон к небу поднимались огромные цветущие вишни в несколько обхватов, и розового цвета вокруг было столько, что от него рябило в глазах. Нежнейшие лепестки кружились в воздухе и ковром покрывали землю.

Сасаки вроде бы шел к храму — но когда он попытался увидеть свои ноги, идущие по ковру из лепестков, их там не оказалось. На их месте качались какие-то серые кубы и цилиндры с желтыми надписями «design pending».

Впереди играла музыка. Там кучковалась веселая пестрая молодежь. Молодняк приветливо махал ему руками — но выглядели собравшиеся как-то странно.

Сасаки понял, в чем дело, только когда подошел совсем близко.

Это были аниме-тян. Трехмерные живые девочки из манги — с огромными чистыми глазами, нежнейшими юными лицами и налитыми грудями, рвущими крошечные бра. Аниме-тян были одеты в разноцветные кружева и фольгу — и явно плевать хотели на все человеческие приличия. Они пританцовывали в такт музыке, изредка целуясь и гладя друг друга по волосам невозможных радужных оттенков.

Сасаки-сан по привычке попытался состарить их милые мордашки с помощью духовного метода секты Шингон, но не смог. Он понял, что просто не знает, как старятся анимешные девочки. А потом сообразил почему.

Девочки из аниме не старятся. Никогда…

— Здравствуй, Сасаки, — игриво сказала ближайшая аниме-тян — с розовой копной волос и большим бриллиантом в пупке. — Тебя уже подключили? Пока это только отладка. Когда включат стимуляцию мозга, будешь чувствовать себя совсем по-другому. Появится оптимизм и хорошее настроение. И аппетит к разным веселым проказам. Мы пришли тебя встретить.

— Кто вы? — спросил Сасаки-сан.

— Мы якудзы.

Сасаки-сан выпучил глаза.

— Кто???

— Мы баночные якудзы, — ответила другая аниме-тян с синими волосами и острыми как у эльфа ушами. — Те, кого ты радовал своим искусством все эти годы. Я оябун Нарита. Ты угробил двух моих секретарей, но я все равно рада тебя видеть, Сасаки. Когда ты сорвал банк в тотализаторе, некоторые из нас решили, что ты жульничал. Но я сразу поняла, что ты выиграл третий таер честно.

— Это вы прислали мне письмо с инструкциями, оябун?

— Я, — засмеялась остроухая девушка. — Молодец, ты все сделал как надо. Но риска никакого не было — я тебя страховала.

— Я не… Не…

Сасаки-сан хотел сказать, что не знает, как выразить свою признательность — но аниме-тян поняла его по-своему.

— Не ожидал, что я такая? Можешь звать меня Кира…

Кира покрутила бедрами, а потом оттопырила попку и прижала друг к другу свои огромные груди, словно показывая все тайные закоулки своего имени.

— У нас здесь свой мирок, — сказала голубоглазая манга в короткой красной юбочке. — Он устроен иначе, чем на земле. Скоро ты на него настроишься. Дурни, которых мы контролируем, не должны ничего знать. Но ты теперь часть нашего круга, Сасаки. Ты один из нас. Вот только у тебя будет особенный костюмчик.

— В каком смысле?

Аниме-тян переглянулись.

— Мы чтим традиции, — сказала Кира, — и презираем нынешний мир. Девочки здесь — просто девочки. Поэтому мы решили, что нам нужен мальчик. Хотя бы один. Им будешь ты, Сасаки. Мы сделаем тебе костюмчик все вместе. Такой, чтобы нам нравился.

— Но почему я?

— У тебя восьмой дан по фехтованию, — ответила тян в красной юбочке. — Мы очень рассчитываем на твое мастерство… И потом, Кира всегда жалела, что заставила тебя отрезать мизинчик. Мы вернем его тебе с большими процентами, Сасаки…

И девочки засмеялись — словно бы цветы вишни над их головами превратились в звенящие на ветру фарфоровые колокольчики. Сасаки смотрел на смеющихся подружек и думал, что может глядеть на них еще сто лет, и ему не надоест.

— Понимаешь теперь, почему нас так развеселили твои дерущиеся дурочки? — спросила Кира.

— Понимаю, оябун, — ответил Сасаки и поклонился.

— Больше никаких поклонов, Сасаки, ты понял? Никаких поклонов и никаких оябунов. Я — Кира. Потроха, мизинцы, кровь, пот и слезы — все это осталось на земле. Забудь. Соскучишься — пошлешь секретаря понюхать и потрогать. А в нашем