Игра с Годуновым - Дарья Плещеева

– Стрельцам заплачено. И они – по ту сторону забора. Ты сам охранял снаружи войлочный дом. Одного любознательного приятеля ты, видимо, прогнал. Стрельцы, конечно, могли что-то донести Годунову. Но подробностей они знать никак не могли. Мало ли о чем мы говорили с киргиз-кайсаками? Может быть, хотели приобрести их маленьких выносливых каурых лошадок. Да… Они бы нам очень пригодились и в Ярославле, и в Холмогорах…

– Ночью?

– А когда, как не ночью? Днем ведь никого на Крымский двор не пускают. Вся торговля ведется у ворот. Нет, мастер Кит, донес человек, который доподлинно знал, о чем мы совещались с Кул-Мухаммадом. Покупка лошадей Годунова вряд ли обеспокоила бы настолько, чтобы в воскресный день звать к себе Кул-Мухаммада.

– Это веский довод. Значит, кто-то из киргиз-кайсаков, – сделал окончательный вывод мастер Кит. – Сейчас мы составим список всех, кто был тогда в войлочном доме. И не забудем, что туда входила женщина. Жена Атабай-бека.

– Да, она принесла подарки для гостей. Очаровательный обычай. Если бы только от этой женщины не пахло бараньим жиром… И если бы не ее улыбка! Так улыбаются, когда задумали пакость. Она могла что-то услышать…

Мастер Кит тоже считал обычай очаровательным – гостям подарили китайские безделушки из резной слоновой кости, тонкой работы и, видно, очень ценные. Меррику особо – завернутую в шелковый платок дорогую конскую сбрую. При этом Атабай-бек сказал, что по правилам следует дарить знатному гостю хорошего коня и чапан, но обстоятельства не таковы, туркменский аргамак одним своим видом выдаст дарителя.

– Она могла услышать довольно много. – Мастер Кит подошел к столу, за которым обычно трудились писцы. – Куда они прячут чернильницы и перья?

– В шкаф на нижнюю полку. И бумага тоже там.

Меррик смотрел на мастера Кита с удивлением – тот, перестав паясничать, показал, что достоин звания двуликого Януса. Один его профиль – шутовской, и он порядком надоел Меррику, еще больше, чем треньканье на лютне. Другой – строгий, как у всякого человека, которому предстоит заняться делом.

– Сейчас составим список, – сказал мастер Кит. – Но вот что меня беспокоит. Тот, кто донес Годунову о наших переговорах, должен был не только понять их значение. Он должен был иметь способ быстро совершить донос. Значит, у Годунова на Крымском дворе есть свой человек, которого можно использовать в качестве гонца. Возможно, он там бродил всю ночь и только ждал пакета с донесением.

– Да, – согласился Меррик. – Ничего удивительного в этом нет. Но там под сотню человек. Среди них легко затеряться мужчине, имеющему подходящую внешность.

– Не обязательно у него должно быть татарское лицо. Человек Годунова может в любое время входить и выходить. Боярин, черт бы его побрал, мог передать стрелецким десятникам приказ – пропускать человека, который знает тайное слово. Я бы именно так и сделал…

Мастер Кит вспомнил неприметную калитку в стене одного французского замка – такие называют «калитками для предателей». Тайное слово было – «прекрасная дама Мария». Заговорщики особой фантазией не отличались – скорее всего, имелась в виду королева Мария Тюдор, яростная католичка, которая казнила столько протестантов, что после смерти своей была прозвана Марией Кровавой. Вдобавок она вышла замуж за испанского инфанта Филиппа – того, что, став королем, послал против Англии Великую армаду. Правление Марии было делом давним, но заговорщики мечтали вернуть те времена и костры на площадях английских городов, в которых горели бы епископы-протестанты. Была и другая Мария, шотландская королева-узница, которую втянули в заговор, но мастер Кит полагал, что эта женщина в королевы не годится, слишком зависит от мужчин, и оказался прав – Марию по приказу королевы Бесс обезглавили. Вот Бесс – та была ему по нраву, та зависела лишь от своих прихотей. Как и он сам…

– Любопытно, что там могло быть за тайное слово, – продолжал мастер Кит. – Итак, человек боярина Годунова мог быть на Крымском дворе той ночью. Его могли там оставить, когда стало ясно, что мы придем ночью, – чтобы как можно скорее передал эту новость Годунову. Или же он пришел на следующий день – но это не имеет значения. Кто из наших немытых дикарей передал ему сообщение для Годунова? Я готов записывать. Вспоминайте, сэр. И начните с Кул-Мухаммада.

– Мастер Кит, он этого сделать не мог. Это ему невыгодно.

– Он мог вести двойную игру – или же игру против нас, чтобы поссорить нас с милордом Годуновым.

– На что это ему? – удивился Меррик. – Киргиз-кайсаки лишь от нас узнали, что существует великое королевство на Западе, и очень удивились. Жаль, что его не было на карте. Может быть, если бы им дали время собрать сведения, они бы придумали причину для ссоры «Московской компании» с лордом-протектором. Но пока они видели в наших переговорах торговую сделку: мы им обещаем оружие для войны с Бухарой и отпугивания калмыков, они нам обещают свободный проход через свои земли и охрану. Так что наш доносчик вскоре уедет и никогда больше не вернется. Я даже скажу тебе, когда именно отсюда уберется посольство, – с началом Великого поста. Годунов будет занят своими христианскими обязанностями, станет вместе с царем Федором выстаивать по две службы в день и ездить по монастырям, а киргиз-кайсакам нужно уехать, пока не началась весна и дороги не раскисли.

– Не знаю, что на уме у посла. Не знаю, какие страсти кипят при дворе Тауекель-хана. При всяком дворе кипят страсти. Значит, в списке он будет.

Мастер Кит был похож на охотничьего пса, которому наконец-то позволили взять след.

– Ты прав, – подумав, сказал Меррик. – К тому же мы не знаем, каковы отношения Кул-Мухаммада с Тауекель-ханом, да и вообще мало что знаем про этот народ. У нас, если человека отправляют послом к иноземному королю, это честь. У них, может быть, наказание, кто их разберет. Кул-Мухаммад мог иметь целью как раз провал переговоров…

– В таком случае его подкупила калмыцкая орда, чтобы Годунов не обещал киргиз-кайсакам оружие. Что за дьявол, и тут коммерция…

– Отлично! – воскликнул Меррик. Наконец-то мастер Кит, казавшийся ему сомнительным приобретением, показал, что способен мыслить, а не только тренькать на старой лютне.

– Первый – Кул-Мухаммад. Второй – Атабай-бек, – продолжал мастер Кит. – Человек без носа.