Игра с Годуновым - Дарья Плещеева

– К боярину! Со словом!

– Ну-ка, давай с самого начала.

Узнав, как Архипка преследовал четверых, как ушли трое, а четвертый остался лежать, Деревнин задумался.

– «Златоструй», говоришь? Ничего не перепутал?

– Нет!

– Кажись, так старая книга именуется. Нет, выдумать это ты не мог. Стало быть, тайное слово. О том, что Годунов кого-то подослал на Крымский двор, и раньше можно было догадаться – ему там свои уши нужны. А вот что нелепо… Коли степняки догадались, что человек Годунова их подслушивает и доносит, они могли выпроводить его со двора и убить на льду, это даже разумно. А вот отчего они обратно не вернулись, те убийцы, а побежали невесть куда? Нелепо, брат Архипка… Вовсе нелепо…

Но и вкуснейший настой кипрея с малиной, куда была бухнута хорошая ложка отменного меда, не навел подьячего на мудрую мысль.

– Даже неясно, связано ли это убийство с убийством девки Айгуль… Может, месть? Может, как раз тот человек девку удавил, а ему за это мстит родня? Но при чем же тут боярин Годунов? Чем ему та девка не угодила?

Положение было непонятное.

С одной стороны, донесешь князю Урусову про этого странного покойника, полагая, что его убийство связано с убийством девки, – князь похвалит. С другой стороны, впутаться в затеи боярина Годунова опасно – того гляди, весной в тающем сугробе увидят твое собственное мертвое тело. Как же быть-то?

– «Златоструй»… – пробормотал подьячий. – Вот ведь словечко…

– Так мне бежать с утра к боярину? – осторожно спросил Архипка.

– Нет! И думать про то не смей!

При мысли, что хитрый Годунов выведает у неопытного Архипки про слежку подьячего за Крымским двором и про причины этой слежки, Деревнина прошиб пот.

– Где, ты говоришь, то тело оставил?

– Да где? На тропке!

Московские жители прокладывали по речному льду целые дороги, и Деревнин сообразил, о которой тропке речь.

– Стало, утром там его и подымут… Допивай пойло да стели свой войлок. Как раз и печь уже тепло отдает. А я поразмыслю…

Глава 6. Список предателей

Мастер Кит хотел лишь одного – домой.

Ему надоела бесконечная белая зима, надоели затеи Меррика. Ему было наплевать на киргиз-кайсаков, калмыков, татар, ногайцев, башкирцев, джунгаров, персов, китайцев, антиподов!

Можно быть лазутчиком во Франции или Шотландии несколько месяцев, а потом, хлебнув вдоволь приключений и хорошего вина, вернуться в Лондон и радостно взяться за учебу, за работу, за поединки с учителем фехтования, за любовные шалости, за всякие веселые безобразия. И опять – поручения Уолсингема, ныне покойного… И опять – ночные бдения под мрачными стенами замков или в кустах на речных берегах, опять звон шпаг и выстрелы, опять стремительная россыпь копытного стука по опасным дорогам и наутро – изучение дырок в простреленном плаще… И опять – возвращение в дом, где ждут стопы бумаги на столе, а слуга Питер приготовил хорошо очиненные перья, а голова уже полна мыслей, а в седельной суме – клочки бумаги с наскоро записанными строчками. И – театр, театр! Как можно жить без театра?!

Как можно жить без этих безумцев, которые счастливы, когда им нахлобучат на голову корону из раскрашенной кожи, а на плечи накинут проеденную молью мантию, ровесницу его дедушки, щедро пожертвованную каким-то лордом из второстепенных? Как можно жить без суеты перед премьерой, когда в последнюю минуту выясняется – забыли принести кочергу для убийства несчастного короля Эдуарда, и Джек Смит, накинув поверх театрального костюма какую-то конскую попону, под дождем мчится домой за кочергой? А суета после спектакля, когда прямо на сцене все пьют вино и красивые мальчишки в дамских нарядах многообещающе поглядывают на драматурга?..

Мастер Кит был готов зарезать дядюшку Марло, который так нелепо распорядился его судьбой. Да, дядюшка, возможно, спас от смерти… и поместил в ад! Теперь понятно: ад – это не котлы с кипящей смолой, в которых варят и никак не могут сварить грешников; ад – это беспросветная тоска…

Еще год в этом диком городе – и можно самому одичать. Стать, как те медведи, которых здешние шуты водят на цепи для потехи простого люда. А в это время в Лондоне вовсю расцветет новая мода – на исторические хроники. Там не нужна буйная фантазия, там не место героям вроде Фауста и Тамерлана, которые силой духа возвысились над толпой, публика переменчива – она захочет видеть на подмостках своих собственных королей, епископов и лордов, что померли сто лет назад. Обыкновенных королей, епископов, лордов и их жен, разве что говорящих стихами. К тому уже шло.

А что для этого нужно? Знания, талант? Нет, черт возьми, нет. Для этого нужно послать Питера к книготорговцу, чтобы принес оттуда «Хроники Англии, Шотландии и Ирландии». Раскрыть их перед собой на любой странице и разложить все эти стародавние истории на голоса. Невелика наука! Достойное занятие для необразованных актеров, вроде Уилла Шекспира! Для тех, кто видел Кембриджский университет лишь издали и даже к воротам не подходил!

Но здесь и такого утешения нет. Меррик получает книги из Англии, но не те, что хотелось бы прочитать мастеру Киту.

Он бы отдал все, что попросят, за старенький потрепанный томик сонетов Ронсара – тот, что был позабыт во Франции.

Здесь у него из прошлой жизни была только лютня. И то – удивительно, как эти торгаши привезли ее в Москву. Лютня тут не товар.

Всего один раз его мастерство лазутчика потребовалось Меррику. И то – главную работу сделал Сулейман. Мастер Кит же, собираясь на дело, вынул две карты с изображением Московского царства и сопредельных областей из простых рамок, старательно сложил их, чтобы поместились за пазухой, а потом вернул их в рамки, очень недовольный тем, что они почти не пригодились. Мысль о том, что великолепный Тамерлан, благородный скиф, отродясь не видывал географической карты, что не мешало ему в его победоносных походах, пришла потом – и даже насмешила. Если бы потребовалась комедия о Тамерлане, эта сценка очень бы пригодилась.

Киргиз-кайсаки смотрели на плохо освещенную карту с недоумением, лишь из любезности не приказывая