Новиков - Александр Западов

А это было именно так. Новиков, отлично понимавший светскую науку любви, примеры которой описал он в своих изданиях, сам избегал любовных искушений. Вероятно, Александра Егоровна была первой девушкой, для которой раскрылось его сердце. Намерений своих Новиков не таил. Александра Егоровна воспитана в строгих правилах масонского дома — где искать более надежную подругу?

Николай Никитич Трубецкой заметил склонность Новикова и ей отнюдь не препятствовал. Александра Егоровна была сирота и бесприданница, замуж ее выдавать — дело неминучее, если ждать женихов — непременно спросят они, что дают за невестою, а Новиков о том и не заикнется.

Так оно и сбылось. Новиков сделал предложение, Николаи Никитич его благословил, Александра Егоровна ответила согласием — и свадьбу отпраздновали в 1781 году.

Молодые поселились в университетском доме, при типографии, но скоро пришлось позаботиться о другом жилье. В Москве начали устраивать губернские учреждения, понадобились дома и квартиры. Помещение типографии над Воскресенскими воротами отходило в казну.

Новиков купил у аптекаря Мейера его двухэтажный каменный дом на Лубянской площади, близ Никольских ворот, перевез туда типографию и поселился с семьей. В этом доме открыл он и книжный магазин.

В январе 1783 года объявили указ о вольных типографиях — кто хотел, мог заводить печатный стан и с дозволения полицмейстера издавать книги. Воспользовались этим правом в России немногие, но мог ли упустить его Новиков? Он подал просьбу, вторую написал его друг Иван Лопухин, разрешение было дано — и Новиков оборудовал две типографии. Он знал теперь, как это делается.

2

Андрей Тимофеевич Болотов, отставной офицер и небогатый помещик, служил управителем дворцовой Богородицкой волости, входившей в состав подмосковных царских имений. Он знал толк в сельском хозяйстве, был строг с крестьянами и пользовался репутацией культурного хозяина, вполне оправданной. Болотов следил за иностранными журналами, выписывал и читал их, перенимая то, что подходило и нравилось. Был он тароват на выдумки: разводил сады, сооружал фонтаны и гроты, строил беседки, наблюдая во всем вкус и следуя образцам дворцовых парков. Семилетнюю войну провел он в Кенигсберге, служа переводчиком при штабе русских войск, хорошо знал немецкий язык, дружил с немецкими ремесленниками, научился вырезать и клеить разные игрушки да к тому же еще рисовал и малярничал. Эти маленькие таланты с пользой развернул он, украшая богородицкие сады. Человек был скромнейший, не пил вина, в карты не играл, зато любил читать книги, и сослуживцы решительно не знали, как с ним сходиться, ибо никакого разговора без закуски себе не представляли.

Вольное экономическое общество в Петербурге заметило Болотова и на страницах своего журнала печатало его статейки «О садах и заведении оных», «О хмелеводстве», «О истреблении костеря из пшеницы» и другие в таком же роде.

Сведал затем о Болотове и университетский книгопродавец в Москве Ридигер и надумал дать ему занятие, для себя небезвыгодное. Он предложил Болотову взяться за сочинение журнала «Сельский житель» и назначил за труды двести рублей в год, надеясь, что подписка на новое издание изрядно превысит этот расход.

Болотов охотно согласился поставлять Ридигеру еженедельно по номеру «Сельского жителя» в рукописи, а книгопродавец должен был журнал этот печатать и продавать.

В сельском своем уединении Болотов обложился иностранными журналами и книгами, одну за другой выбирал и переводил статьи, дополняя рассуждениями применительно к русским условиям и обычаям, и вскоре отправил Ридигеру материалов на несколько номеров. Хозяйственные советы не то, что политические новости, — они не стареют.

Первый номер «Сельского жителя» вышел из печати в апреле 1778 года. Выглядел он весьма скромно — тесный набор, никаких украшений, но составитель был доволен — он получил в свое распоряжение почти собственный журнал!

Болотов очень гордился «Сельским жителем», усердно переводил для него и сочинял. Номера выходили регулярно, помаленьку приобретали известность среди помещиков, и некоторые читатели пожелали свести знакомство с редактором. В адрес журнала начали приходить письма с вопросами: как поступить, что сделать? Составитель отвечал корреспондентам и кое-что из присланного печатал в журнале.

В конце августа 1779 года Болотов приехал по своим делам из Богородицка в Москву и зашел в университетскую типографию, желая повидать Ридигера. Он изумился порядку, наведенному в наборной. Кассы со шрифтом заметно возросли в числе и выстроились ровными рядами. За каждой из них стоял мастеровой человек. Болотов засмотрелся на быстрое мелькание рук наборщиков — набирали они споро, изредка поглядывая в листки оригиналов.

— Чему обязаны удовольствием видеть вас? — услышал он за спиной негромкий голос.

Болотов оглянулся и увидел невысокого человека в черном пасторском кафтане и белом жабо. Зачесанные назад волосы открывали высокий, очень высокий лоб и спускались на уши. Глаза, глубоко сидевшие под черными бровями, смотрели проницательно. Нос, может быть, несколько длинноватый, как бы делил пополам лицо, но нимало его не портил. Казалось, именно таким он и должен быть на этом лице.

— Здравствуйте, сударь, — поклонился Болотов. — Зашел я сюда свидеться с господином книгопродавцем Ридигером.

Собеседник Болотова засмеялся.

— Изрядно ж вы опоздали, государь мой! — весело сказал он. — Тому четыре месяца, как типография эта передана мне в аренду, а зовусь я Николаем Ивановичем Новиковым.

Фамилия эта была неизвестна Болотову, но когда он произнес свое имя, то оказалось, что Новиков знает о нем предостаточно — он читал «Труды Вольного экономического общества», следил за «Сельским жителем» и слышал от Ридигера о его составителе, обитающем в Богородицке.

— Беседовать тут неудобно, — сказал Новиков, — так прошу припожаловать ко мне. Я хоть и не устроился еще за типографскими хлопотами, однако будет где сесть и друг друга выслушать.

Они прошли в квартиру Новикова. Мебели там было маловато, зато книг — великое множество. Книги стояли в шкафах и на полках, закрывая все стены в первой комнате. Вторая, как сообразил Болотов, служила спальнею, и туда хозяин гостя не повел.

Новиков подвинул Болотову кресло и сел к письменному столу, на котором лежали корректурные листы, рукописи, книги и номер «Московских ведомостей» с чернильными пометками.

— Наслышался я о вас, Андрей Тимофеевич, — начал он, — знаю, сколь успешно вы составляли «Сельского жителя», и льщу себя надеждою, что не откажетесь и со мной продолжить его издание. Думаю, что журнал ваш сумею печатать лучше прежнего — шрифт возьмем новый, бумагу — сортом повыше. Признаться, в Москве нужный товар купишь не вдруг. А бумага надобна книжная, первого сорта, без пробоин и без пегих пятен, не пухлая, лист к листу. Ну, да это моя забота.