Силуэт женщины - Оноре де Бальзак

лица не красили его; черные живые глаза его светились умом, но в обществе он был молчалив, и ничто не предвещало в нем одного из талантливейших ораторов, которому при Реставрации суждено было блистать среди правых в законодательных собраниях. Графиня де Водремон, высокая, слегка полнеющая женщина, с ослепительно белой кожей, великолепной посадкой маленькой головы, владевшая завидным даром внушать любовь своим любезным обхождением, принадлежала к числу тех созданий, которые не обманывают надежд, внушаемых их красотой. Однако эта пара, привлекшая общее внимание, постаралась не дать пищи для продолжительного злословия. Полковник де Суланж и графиня, по-видимому, прекрасно понимали, что случай поставил их в неловкое положение. Как только они появились, Марсиаль поспешил к группе мужчин, стоявших возле камина, и с ревнивым вниманием, присущим первому пылу страсти, стал наблюдать за госпожой де Водремон поверх голов, образовавших перед ним своего рода преграду; казалось, тайный голос говорил ему, что успех, вселявший в него такую гордость, будет, пожалуй, непрочен, но вежливо-холодная улыбка, с которой графиня поблагодарила де Суланжа, и жест, которым она отпустила его, садясь около госпожи де Гондревиль, смягчили напряженность лица Марсиаля, вызванную ревностью. Однако, заметив, что в двух шагах от канапе, где сидела госпожа де Водремон, стоит граф де Суланж, очевидно не разгадавший взгляда молодой кокетки, которым она давала ему понять, какую смешную роль они оба играют, пылкий провансалец снова нахмурил черные брови, осенявшие его голубые глаза; он с виду непринужденно поглаживал свои каштановые локоны и, не выдавая волнения, от которого колотилось его сердце, наблюдал за поведением графини и господина де Суланжа, болтая в то же время с соседями и пожимая руку полковнику Монкорне, возобновившему с ним знакомство; но он был так озабочен, что слушал, не понимая, о чем тот говорит. Суланж невозмутимо оглядывал четыре ряда женщин, обрамлявшие большую гостиную сенатора, любуясь этим живым бордюром, переливами бриллиантов, рубинов, золотой вязи и ослепительных головных уборов, от блеска которых как будто тускнели огни свечей, хрусталь люстр и позолота. Безмятежное спокойствие соперника вывело Марсиаля из себя. Он не в силах был подавить тайного нетерпения, владевшего им, и подошел к госпоже де Водремон, чтобы поздороваться с нею. При появлении провансальца Суланж бросил на него холодный взгляд и дерзко отвернулся. В гостиной воцарилась многозначительная тишина, любопытство достигло высшей точки напряжения. Насторожившиеся лица выражали самые разнообразные чувства; каждый опасался и одновременно ждал одного из тех взрывов, от которых люди воспитанные всегда стараются воздержаться. Вдруг бледное лицо Суланжа вспыхнуло, стало пунцовым, как отвороты и обшлага его мундира, и, не желая, чтобы догадались о причине его волнения, он опустил глаза. Заметив незнакомку, скромно сидящую под канделябром, Суланж грустно прошел мимо Марсиаля и скрылся в одной из гостиных, где играли в карты. Марсиаль и все присутствующие решили, что Суланж публично уступил ему место, опасаясь показаться смешным, какими обычно кажутся покинутые любовники. Марсиаль приосанился, взглянул на незнакомку, затем непринужденно уселся возле госпожи де Водремон, но слушал ее так рассеянно, что не расслышал слов, которые кокетка произнесла, прикрывшись веером:

– Марсиаль, снимите, пожалуйста, и не надевайте сегодня кольцо, которое вы насильно взяли у меня. На это есть причины, я объясню их вам, когда мы отсюда уедем. Предложите мне руку и проводите меня к принцессе Ваграмской.

– Почему вы позволили полковнику де Суланжу ввести вас под руку в гостиную? – спросил барон.

– Я встретила его у колоннады перед домом, – ответила она. – Но теперь оставьте меня, за нами наблюдают.

Марсиаль вновь подошел к Монкорне. Маленькая женщина в голубом в этот миг была средоточием беспокойства, волновавшего одновременно и столь различно кирасира, Суланжа, Марсиаля и графиню де Водремон. Когда друзья расстались, бросив друг другу шутливый вызов и на этом закончив разговор, Марсиаль поспешил к госпоже де Водремон и ловко ввел ее в самый блестящий ряд кадрили. Зная, как опьяняюще действуют на женщин танцы, бальный шум и присутствие разодетых мужчин, Марсиаль вообразил, что может безнаказанно отдаться тому очарованию, которое влекло его к незнакомке. Ему удалось скрыть от тревожно-пытливого взора госпожи де Водремон первые взгляды, которые он бросал на даму в голубом, однако он все же был пойман на месте преступления, и если на первый раз получил прощение, то позже ему нечем было оправдать неуместное молчание, которым он ответил на самый обворожительный вопрос, с каким женщина может обратиться к мужчине: «Любите вы меня сейчас?» Чем задумчивее становился он, тем настойчивее и требовательнее становилась графиня. Пока Марсиаль танцевал, полковник Монкорне переходил от группы к группе гостей, собирая сведения о юной незнакомке. Исчерпав любезность всех присутствующих, даже самых неразговорчивых, он уже решил было воспользоваться тем, что графиня де Гондревиль на минуту освободилась, и узнать у нее фамилию таинственной дамы, как вдруг заметил узкий проход между усеченной колонной, которая поддерживала канделябр, и двумя стоящими около нее диванчиками. Полковник воспользовался тем, что во время кадрили стулья опустели и образовали ряды укреплений, защищаемые лишь матерями танцорок или пожилыми дамами, и решил пройти через эту изгородь, завешанную шалями и носовыми платками. Он начал с комплиментов старухам, затем, рассыпаясь в любезностях и переходя от женщины к женщине, достиг наконец свободного места около незнакомки. Чуть не доставая головой до грифов и химер огромного канделябра, он словно врос в пол под пламенем восковых свечей, к великому неудовольствию Марсиаля. Как человек неглупый, Монкорне не сразу заговорил с дамой в голубом, оказавшейся справа от него, а сначала обратился к полной, довольно некрасивой даме, сидевшей слева.

– Не правда ли, сударыня, великолепный бал? Какая роскошь, какое оживление! Клянусь честью, тут собрались одни красавицы. Вы не танцуете, разумеется, только оттого, что не желаете?

Затеяв эту пошлую болтовню, полковник хотел вовлечь в разговор соседку справа, которая задумчиво молчала и не обращала на него ни малейшего внимания. У офицера наготове было множество фраз, и он собирался закончить речь обращением, на которое сильно рассчитывал: «А вы, сударыня?» Но, к своему крайнему изумлению, он заметил в глазах незнакомки слезы; а тем временем госпожа де Водремон, казалось, пожирала ее взглядом.

– Вы, без сомнения, замужем, сударыня? – спросил наконец неуверенно полковник Монкорне.

– Да, сударь, – ответила незнакомка.

– Ваш супруг, наверно, здесь?

– Да, сударь.

– А почему же вы, сударыня, выбрали такое место? Из кокетства?

Бедняжка грустно улыбнулась.

– Окажите мне честь, сударыня, разрешите быть вашим кавалером в следующем контрдансе, и я уже не приведу вас сюда. Я вижу около камина свободный диванчик, прошу вас, пересядьте. Не думаю, что в наше время, когда все