Охотник - Тана Френч

чтобы заглянуть в реку, — Пи-Джей кажется хромым, пока не разберешь, что он подволакивает обе ноги, а не одну: слишком они у него неуклюжие, не управляется он с ними по всей их длине. Трей прикидывает, что самый здоровый дядька из всех, чуть поодаль от остальных, — Сенан Магуайр, пока тот не оборачивается поглядеть на восход, и по движению его плеч Трей признаёт в нем Кела.

Сидя в подлеске, Трей делается еще неподвижней. То, что Кел здесь участвует в мошенничестве против Рашборо, Трей не приходит в голову ни на миг. Она безоговорочно считает, что у его поступков, как и у ее, есть причины, и, скорее всего, они уважительные.

Тем не менее она сердится и сильно уязвлена. Келу хорошо известно, что она умеет держать рот на замке. Он знает — или должен знать, — что она не ребенок, которого надо оберегать от проделок взрослых. Что бы он там ни задумал, Кел должен был ей рассказать.

Она сует фотоаппарат под худи, чтобы приглушить его писк при включении. Затем подыскивает устойчивую точку на поваленном стволе и принимается подбирать настройки — как научил ее Кел. Небо светлеет. Сонни Макхью и Франси Ганнон, два самых завзятых рыбака, натягивают бродни и закатывают рукава рубашек.

Трей, стоя на одном колене, щурится поверх поваленного ствола и представляет себе, что видоискатель камеры — прицел здоровенного Келова ружья «хенри». Представляет, как убирает мужиков одного за другим, как Март валится на свою клюку, Десси Дугган подскакивает на собственном брюхе, как мячик, пока не остаются лишь двое: Кел, неподвижно стоящий среди всего этого, и ее отец, несущийся, как кролик, пока она прицеливается ему в спину.

Утро наполняется жизнью. На другом берегу колония мелких птиц на здоровенном дубе просыпается и верещит хором, шум реки встраивается в нарастающие утренние звуки. Свет уже достаточно ярок, можно снимать. Трей нажимает на «запись».

Март вытаскивает что-то из-за пазухи пиджака — большой пакет-струну. Все поспешно окружают Марта, чтобы поглядеть. Трей слышит смех Кона Макхью, короткое карканье изумленного восторга — как у мальчишки. Бобби Фини тянется потрогать пакет, но Март бьет его по руке. Март говорит, тыча пальцем в пакет и что-то объясняя. Трей старается сделать так, чтобы Кел в кадр не попадал, но тот стоит вплотную вместе с остальными и исключить его не получается.

Март отдает пакет Франси, и они с Сонни заходят в реку. Вода низко, приходится шагать широко, поток вихрится и плещется не выше колена. У Сонни длинная палка, ею он прощупывает дно вокруг себя, проверяет глубину. Оба наклоняются и шарят под водой. Затем загребают пригоршни из пакета. Сжатые кулаки погружаются под воду и возвращаются оттуда пустыми.

Март размахивает клюкой, дает указания. Джонни говорит, крутя головой, стоя с остальными, иногда все смеются, звук долетает до Трей грубым рокотом поверх шума реки. Трей держит камеру устойчиво. Один раз замечает, как Кел поднимает голову и оборачивается, всматривается. Трей замирает. Полсекунды ей кажется, что они с Келом встречаются взглядами, но его взгляд скользит дальше.

Вот Франси с Сонни выпрямляются и выбираются из реки, Трей укладывает камеру в чехол и осторожно отползает в кустах назад. Убравшись из поля зрения, она убегает, придерживая фотоаппарат у тела, чтоб не болтался. По дороге на гору делает уйму снимков каждой замечаемой птицы — на всякий случай.

Когда она добирается домой, Аланна с Лиамом во дворе пытаются научить Банджо ходить на задних лапах, ничего подобного Банджо делать не намерен. Трей заходит в дом, чтобы успеть спрятать камеру, пока никто не заметил. Затем отправляется искать завтрак.

Шила в кухне, гладит рубашки Джонни.

— Хлеба не осталось, — говорит она, не поднимая головы, когда появляется Трей.

В кухне уже жарко; солнце в окна льется на полную мощь, высвечивает заскорузлые руки Шилы в движении по голубому полю рубашки. В солнечном луче возносится пар от утюга.

Трей находит кукурузные хлопья и плошку.

— Где отец? — спрашивает.

— Ушел. Я думала, ты с ним.

— Не. Просто уходила.

— Эмер звонила, — говорит Шила. — Я ей рассказала.

Эмер — старшая. Несколько лет назад уехала в Дублин работать в какой-то лавке. Домой приезжает на Рождество. В промежутках Трей о ней думает редко.

— Рассказала ей что? — спрашивает она.

— Что твой папка вернулся. И про англичанина этого.

— Она приедет домой?

— Зачем?

Трей пожимает плечами, признавая резонность вопроса.

— Я решила было, что ты побудешь сколько-то у Лены Дунн, — говорит Шила.

— Передумала, — говорит Трей. Опирается о кухонную стойку, жует хлопья.

— Давай к Лене, — говорит Шила. — Я тебя подброшу к ней на машине, чтоб тебе вещи не пришлось тащить.

— Зачем?

— Мне не нравится этот англичанин.

— Он здесь не живет.

— Я в курсе.

— Я его не боюсь.

— А зря.

— Если он что-то попытается мне сделать, — говорит Трей, — я его убью.

Шила дергает головой — один раз, коротко. Трей молчит. То, что она сказала, звучит тупо — теперь, когда уже произнесено. Утюг шипит.

— Чем отец сегодня занимается?

— Чем-то там с англичанином. Осматривают виды.

— А сегодня вечером?

— У Франси Ганнона играют в карты.

Трей насыпает себе добавку и обдумывает сказанное. Прикидывает, что Рашборо на игру к Франси вряд ли позовут. Если только не подастся в «Шон Ог» выпить пинту, будет сидеть дома один.

Шила пристраивает рубашку на плечики, цепляет их на спинку кресла. Говорит:

— Надо мне было выбрать тебе отца получше.

— Нас бы тогда не существовало, — ставит ей Трей на вид.

Шила кривится — ей весело.

— Ни одна женщина в такое не верит, — говорит она. — Уж точно ни одна мать. Мужчинам мы этого не говорим, чтобы не задевать их чувства, — они жуть какие ранимые. Но ты бы получилась точно такая же, с кем бы я тебя ни зачала. Другие волосы, может, или другие глаза, если б я пошла за чернявого. Такая вот мелочевка. Но ты была бы той же.

Встряхивает следующую рубашку, осматривает ее, растягивает там, где морщит.

— Были и другие ребята, кто меня хотели, — говорит она. — Нужно было кого-то из них для тебя брать.

Трей осмысляет сказанное и отвергает его. Большинство мужиков в городке кажутся на сторонний взгляд лучшим вариантом, чем ее отец, но она ни с кем из них ничего общего иметь не желает.

— Чего ж его-то выбрала тогда? — спрашивает.

— Очень давно было, не помню. Думала, причины есть. А может, просто хотела его.

Трей говорит:

— Могла б сказать ему, чтоб шел нахер. Когда он домой вернулся.

Шила ведет уголком утюга по воротничку. Говорит:

— Он сказал, ты ему подсобляешь.

— Ну.

— Как?

Трей пожимает плечами.

— Что б он там тебе ни наобещал, ты того не получишь.

— Я знаю. Мне от него ничего не надо.

— Ничего ты не знаешь. В курсе, где он? Золото закапывает в реку, чтоб англичанин тот нашел. Это ты знала?

— Ну, — говорит Трей. — Он это остальным при мне говорил.

За все время с тех пор,