Триумф стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл

– Было бы неплохо, сэр.

– Там, за палаткой. – Он махнул рукой, показывая выход. – Возвращайтесь побыстрее. Мы с вами выпьем.

Маккандлесс, без особой радости слушавший этот разговор, нахмурился. Он уже уловил запах спиртного и предвидел худшее: долгий вечер в веселой компании. Сам шотландец воздерживался от употребления алкоголя и плохо переносил пьяную болтовню. Перспектива казалась ему слишком мрачной, чтобы мучиться в одиночку.

– Вас это не касается, Шарп, – прошипел он, когда сержант вернулся в палатку.

– Не касается что, сэр?

– Вы должны оставаться трезвым, слышите? Я не намерен с вами нянчиться. Завтра у вас будет болеть голова, а нам, если не забыли, еще возвращаться.

– Конечно, нет, сэр, – твердо заявил Шарп и даже попытался следовать указанию полковника, но Полман проявил настойчивость и все-таки заставил его поднять бокал.

– Вы ведь не трезвенник, сержант? – притворно ужаснулся он, когда Шарп попытался отказаться от бренди. – Вы ведь не из тех, для кого единственное удовольствие в жизни – чтение Библии? Только не говорите, что британская армия состоит теперь из одних праведников-моралистов!

– Никак нет, сэр. Ко мне это не относится.

– Так выпейте же со мной за здоровье короля Георга Ганноверского![4]

После такого предложения Шарпу ничего не оставалось, как верноподданнически выпить сначала за их общего повелителя, а потом за королеву Шарлотту. Двух тостов оказалось достаточно, чтобы опустошить кубок, поэтому, чтобы выпить за здоровье Его королевского высочества Георга, принца Уэльского, пришлось звать служанку с кувшином.

– Нравится девочка? – спросил Полман, кивая вслед служанке, ловко увернувшейся от майора-француза, попытавшегося ухватить ее за сари.

– Миленькая, сэр.

– Они все миленькие, сержант. Я держу дюжину в качестве жен, еще дюжину в роли служанок и бог знает сколько других, которые просто претендуют на их места. Что с вами, полковник Маккандлесс? Удивлены?

– Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых, и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей.

– И слава богу, – ответил Полман и, хлопнув в ладоши, приказал подавать ужин.

Офицеров в палатке собралось человек десять. Половина из них были маратхи, остальные – европейцы. Одним из последних, когда уже принесли блюда, появился майор Додд. Стемнело, и полумрак разгоняло лишь пламя свечей, но Шарп узнал Додда сразу, едва увидев вытянутый подбородок, болезненно-бледное лицо и холодные глаза. Узнал, и в памяти моментально встали картины Чазалгаона: ползающие по языку и открытым глазам мухи, смех переворачивающих мертвые тела убийц, грохот выстрелов и перешагивающие через трупы ноги. Додд, не заметив пристальный взгляд сержанта, кивнул Полману.

– Извините за опоздание, полковник, – сдержанно произнес он.

– Я бы не удивился опозданию капитана Жубера, – пожал плечами Полман, – потому как у человека, воссоединившегося с супругой после нескольких дней разлуки, могут быть более неотложные дела, чем ужин. Вы тоже, майор, встречали мадам Жубер?

– Нет, сэр, я проверял пикеты.

– Внимание майора Додда к служебным обязанностям – пример для нас всех. – Полман повернулся к Маккандлессу. – Имеете честь знать майора Додда, полковник?

– Я знаю, что Ост-Индская компания объявила вознаграждение в пятьсот гиней за поимку лейтенанта Додда, – не скрывая чувств, прорычал шотландец. – Полагаю, после его зверств в Чазалгаоне сумма возросла.

Додд никак не отреагировал на открытую враждебность Маккандлесса, а вот Полман улыбнулся.

– Так вы явились сюда за наградой, полковник?

– Я этих денег не возьму – не желаю иметь к ним никакого отношения. На них пятно безвинной крови, пятно предательства и бесчестья.

Слова, адресованные Полману, были произнесены достаточно громко, чтобы их услышал и Додд. Лицо его вытянулось, резкие черты проступили еще явственнее. Заняв место в конце стола, майор пододвинул к себе блюдо. Присутствующие притихли, почувствовав возникшее напряжение. Полмана открытая конфронтация, похоже, только забавляла.

– Так вы говорите, что майор – убийца?

– Убийца и предатель.

Полман перевел взгляд на своего офицера.

– Майор, вам есть что сказать?

Додд разломил пополам лепешку и лишь затем поднял голову.

– Когда я имел несчастье служить в Компании, – заговорил он, обращаясь к Полману, – полковник Маккандлесс исполнял там обязанности начальника разведки и занимался бесчестным делом, выслеживая врагов Компании. Не сомневаюсь, что он и сюда прибыл с той же целью. Можете говорить что угодно, но он – шпион.

Полман улыбнулся.

– Это так, Маккандлесс?

– Я всего лишь сопровождал мадам Жубер, не более того.

– Конечно, более, – не согласился Полман. – Майор Додд прав. Вы возглавляете службу разведки Компании, не так ли? А несчастье дорогой Симоны всего лишь удобный повод взглянуть на нашу армию.

– У вас богатое воображение, – ответил шотландец.

– Чепуха, полковник. Прошу вас, отведайте барашка. Мясо тушилось в твороге. Так что вы хотели бы увидеть?

– Кровать, – коротко ответил Маккандлесс, отодвигая блюдо с бараниной. К мясу он не притрагивался. – Всего лишь кровать.

– И вы ее увидите. – Полман помолчал, словно не зная, стоит ли поощрять вспыхнувшую между Маккандлессом и Доддом перепалку, и, очевидно, решил, что для одного вечера оскорблений достаточно. – Но завтра, полковник, я устрою вам инспекционный обход. Вы увидите все, что только пожелаете. Посмотрите, как работают мои пушкари, понаблюдаете за тренировкой пехоты. Задавайте любые вопросы, заглядывайте куда хотите. Нам скрывать нечего. – Он добродушно улыбнулся ошеломленному столь необыкновенной открытостью противника шотландцу. – Вы мой гость, полковник, и долг хозяина быть любезным.

На следующее утро, как и было обещано, Маккандлесса действительно пригласили осмотреть весь лагерь.

– Хотелось бы показать больше, – сказал Полман, – но бригады Сальера и Дюпона стоят севернее. Тешу себя мыслью, что они не так хороши, как моя, но, откровенно говоря, обе тоже недурны. На офицерских должностях, разумеется, европейцы, так что обучение там поставлено на высоком уровне. Пехоту раджи Берара хвалить не буду, но пушкари у него не хуже наших.

Шотландец за все утро едва ли произнес и десяток слов, но Шарп видел – полковник очень озабочен увиденным. Войско Полмана действительно выглядело не хуже любого из полков Компании. Под началом ганноверца было шесть с половиной тысяч пехоты, пятьсот кавалеристов и примерно столько же пионеров, совмещавших обязанности саперов с обслуживанием тридцати восьми орудий. Одна лишь эта бригада численно превосходила армию Уэлсли, а ведь в распоряжении Скиндии было еще две таких же. И это не считая кавалерии. Шотландец все больше мрачнел, и последним ударом для него стала демонстрация артиллерии противника: пушкари обслуживали батарею тяжелых восемнадцатифунтовых орудий ловко и уверенно, ни в чем не уступая своим британским коллегам.