Загадочный виконт - Джеффрис Сабрина

— О Господи! К твоему сведению, Генри уже дважды просил моей руки. И оба раза я ему отказала!

— Понятно… — задумчиво протянул Саймон. Регина ждала, что брат рассердится, но, к ее удивлению, увидела, что он улыбается. — Ну, если честно, я даже рад этому. Генри — настоящий осел. Но поскольку ты вообще предпочитаешь дураков…

— Ничего подобного! — возмутилась Регина. И смутилась, почувствовав, что опять краснеет. Как странно, подумала она, Саймон ее родной брат… и при этом совершенно ее не понимает!

Впрочем, вздохнула она, они ведь так мало бывают вместе. К тому времени, как она подросла, брат уже уехал учиться в Итон. А вернувшись, он большую часть времени проводил с принцем и его друзьями. Даже после того, как два года назад умер отец и Саймон стал главой семьи, брат, похоже, считал само собой разумеющимся, что сестра живет своей собственной жизнью. Он никогда не интересовался ее делами и не мешал ей жить, как ей нравится.

Пока не мешал. До сегодняшнего дня.

— Все равно, — отмахнулся Саймон. — Знала бы ты, как мне надоел Уитмор — зудел и зудел о том, что Дрейкер, мол, не джентльмен, что он не стоит тебя и все такое. Я насел на него, надеясь узнать побольше, но он захлопнул рот, как устрица. И мне не удалось вытянуть из него ни слова.

Слава тебе Господи!

— Он просто ревнует.

Саймон выразительно вздернул бровь:

— Я спросил Сайсели, что она думает по этому поводу, Н о она клянется, что ей ничего не известно о том, что произошло. Может, врет… или правда ничего не знает. А поскольку Сайсели никогда не обманывает, по крайней мере меня, стало быть, действительно не имеет представления. Может, ты меня просветишь?

Смущенно отведя глаза, Регина нагнулась к арфе, делая вид, что разглядывает ее.

— Видишь ли, Генри нанес оскорбление лорду Дрейкеру… ну и виконт, как и следовало ожидать, вышел из себя. Вот, собственно говоря, и все.

— Все? Что-то не верится. — Саймон потянул арфу к себе. — Ладно, Уитмор сегодня тоже будет в «Олмаке». Попробую поговорить с ним еще раз. Возможно, он будет более разговорчивым, если я пообещаю ему кое-что… например, скажу, что дам свое согласие, если он решит снова сделать тебе предложение.

Их взгляды встретились, и Регина похолодела. Своей пронзительной голубизной глаза Саймона напоминали куски арктического льда. Предательская дрожь поползла у нее по спине.

— Ты не сделаешь этого, — •хрипло прошептала она. — Послушай, Саймон… ты ведь сам только что сказал, что он осел…

— Верно. Я был зол как черт. И потом, подумай сама — если я поеду один, без тебя, без Сайсели и соответственно без Луизы, мне будет скучно. Ничего не поделаешь, придется убивать время в разговорах с Уитмором.

Регина посмотрела на брата в упор. Это был шантаж. Причем очень эффективный. Она содрогнулась. Если честно, Регина не слишком верила в то, что угроза виконта разделаться с ее кузеном сможет помешать ему развязать язык — тем более если это даст ему шанс заслужить благосклонность герцога.

— Ладно, — тяжело вздохнула она. — Так и быть. Я поеду тобой в «Олмак». Но не обещаю, что ты получишь удовольствие от моего общества.

Саймон пожал плечами:

— Вот уж это мне совершенно все равно. Мне нужно, чтобы ты просто была там — и все.

Когда он повернулся и вышел за дверь, надменно вздернув подбородок, как человек, привыкший к тому, что все его желания исполняются незамедлительно, Регина едва удержалась, чтобы не показать ему язык.

Будь он неладен, ее братец. Да и Маркус заодно: поставить ее в такое дурацкое положение! Придется ехать. Но не могла же она позволить, чтобы Саймону стало известно о стычке между Маркусом и ее кузеном! Представив, какой поднялся бы шум, Регина горестно вздохнула.

Но часом позже, когда она вместе с остальными продиралась сквозь толпу, заполнившую холл, к лестнице, Регина уже горько пожалела о том, что позволила Саймону шантажировать ее. И почему ему пришлось уговаривать ее поехать?

Как странно… она ведь всегда любила балы. Она обожала танцевать. И поболтать в перерывах между танцами тоже любила. И получала искреннее удовольствие, разглядывая, кто во что одет.

И если в последние годы все это немного приелось, то лишь из-за тревоги за брата. Ей не давала покоя мысль о том, что брат женится, и, конечно, ей было не все равно, кто станет его женой. Ведь Регина жила вместе с ним. О себе она нисколько не волновалась.

Тогда почему при виде полупустого бального зала с шестью огромными, от пола до потолка, окнами, вытянувшимися вдоль стены, словно угрюмые часовые, настроение у нее упало? Почему даже музыка сегодня навевала на нее тоску?

. Это было нелепо — и Регина вдруг рассердилась сама на себя. Ну уж нет, решила она. Она не позволит ни Саймону, ни Маркусу, ни Генри… в общем, никому из близких ей мужчин испортить ей удовольствие от бала! Назло им всем она будет танцевать до изнеможения — пока ее держат ноги!

Регина танцевала с мистером Маркхемом, которого в свете принято было считать весьма остроумным молодым человеком, — и не смогла бы потом повторить ни одной из его знаменитых острот. Она танцевала с лордом Брэкли — и потом долго хромала. Лорд умудрился отдавить ей обе ноги — что тоже было довольно странно, поскольку прежде ей всегда удавалось как-то за ним поспевать.

Так незаметно пролетел целый час. Лорд Питер Уилкинс, у которого язык был без костей, подлетел к ней, приглашая на рил. К счастью, во время рила особенно не поговоришь, с облегчением вздохнула Регина. Если она сейчас услышит еще хоть один заумный комплимент, да к тому же из уст очередного напомаженного джентльмена, вознамерившегося поразить ее воображение своим остроумием, она просто завизжит от злости!

— Глазам своим не верю! Знаете, кто сейчас вошел? — пробормотал лорд Питер, когда они, заняв свое место, ждали, когда заиграет музыка.

— Кто? — равнодушно спросила Регина, нисколько не сомневаясь, что речь идет о ком-то из тех, до кого ей нет абсолютно никакого дела.

— Ваш недавний поклонник. Лорд Дрейкер.

Она застыла, словно пораженная громом. Как он оказался здесь?! Луиза ни словом не обмолвилась, что он приедет. И потом, леди-патронессы никогда бы не дали ему абонемент, даже если бы у него хватило наглости обратиться к ним с этой просьбой.

Но даже Маркус не настолько безумен, чтобы силой проникнуть в «Олмак». Вся дрожа от страха, с гулко бьющимся сердцем, Регина покосилась через плечо — в ту сторону, куда сейчас устремились все взгляды. И онемела. Потому что шествовавший через бальный зал человек не был тем лордом Дрейкером, которого она знала.

Этот мог быть только сыном принца — настолько царственной была его внешность и походка… особенно походка. Одет он был по самой последней моде, а безукоризненно подстриженные и уложенные черные волосы волнами обрамляли чисто выбритое смуглое лицо.

Сердце Регины бешено забилось. Святители небесные, спасите! Он сбрил наконец свою бороду, обзавелся новой одеждой и каким-то непостижимым образом ухитрился-таки добыть приглашение в «Олмак».

Неужели все это ради нее?! Просто потому, что она этого хотела? Или была еще какая-то, неведомая ей, причина? Она до ужаса боялась поверить в то, что он сделал это ради нее… ведь виконт уже много раз разочаровывал ее раньше.

И все же… все же он сбрил эту свою треклятую бороду, как она и просила! И это наверняка кое-что да значило!

Особенно если учесть, что тот шрам, о котором он ей говорил, действительно сильно уродовал его лицо, как он и предупреждал. Как ни странно, он оказался абсолютно прямым и ровным, а не рваным, как следовало ожидать, поскольку предполагалось, что виконт упал с лошади. Рубец был пугающе длинным, он тянулся от самого верхнего края скулы почти до подбородка, наискось пересекая щеку. И то, что он согласился показаться с таким лицом, да еще на балу, заставило сердце Регины заколотиться с новой силой.

Но это было не единственное, что поразило ее при виде преображенного виконта Дрейкера. Не будь этого шрама, его можно было бы, пожалуй, считать невероятно красивым, особенно когда он был так элегантно одет. Белоснежный галстук виконта был явно завязан рукой мастера, а черный шелковый сюртук сидел на нем как влитой — только портной Бо Браммела[12] умел творить подобные чудеса!