Наступает ударная - Г Семенов

В первом же подробном письме Лида сообщила, что до нее дошла моя весточка, посланная из Москвы в начале войны, и томик стихов Симонова она тоже получила. Жена писала, что за два года оккупации много раз перечитывала мое письмо, что в стихах Симонова черпала силу, чтобы выдержать тяготы фашистской неволи.

Радость моя была огромна. Но вскоре я получил такую горькую весть, что не сразу даже поверил в нее. Чтобы было ясней, о чем идет речь, сделаю небольшое отступление.

Родился я в 1908 году в городе Севастополе. Отец, опытный садовник, до революции работал у крымских помещиков. Мать была женщиной малограмотной, но очень доброй и отзывчивой. В семье было пятеро детей. Три мальчика: Владимир, Виктор и я - старший. И две девочки - Валентина и Евгения. Я, естественно, помогал матери нянчить детей и вообще был ее правой рукой в домашних делах.

Учиться мне не пришлось: ближайшая школа находилась в 16 километрах. Отец сам занимался со старшими детьми. Он заставлял нас учить много стихов. В те годы я на всю жизнь полюбил поэзию, особенно Лермонтова.

Вскоре после революции отца избрали заместителем председателя рабочего комитета в бывшем помещичьем имении. Начиналась новая жизнь. В нашей деревне появился народный учитель Владимир Ефимович Привольев, как выяснилось потом близкий товарищ Михаила Ивановича Калинина. Вероятно, Привольев был болен и нуждался в целебном крымском воздухе.

Познакомившись с моим отцом, учитель предложил общими усилиями жителей создать в деревне школу. Вести уроки за небольшую плату взялся он сам. Кормить учителя должны были по очереди родители учеников.

Осенью наша самодеятельная школа начала работать. В ней было более 30 учеников в возрасте от 7 до 16 лет. Их разделили на три группы, но занимались все одновременно в одной большой комнате.

Мы с братом оказались в старшей группе. Весной 1919 года с помощью Владимира Ефимовича оба сдали экзамены за "начальную школу в деревне Николаевка. На этом мое образование закончилось.

Летом вместе с белыми в Крым вернулся помещик - хозяин имения. Наша семья переехала в деревню Ново-Васильевка, неподалеку от Бахчисарая. Здесь вплоть до 1928 года я с отцом ухаживал за плодовыми деревьями в совхозных и колхозных садах.

В 1925 году я вступил в комсомол. А через три года, самостоятельно подготовившись, сдал экзамены в Ялтинский сельскохозяйственный техникум. До двадцати лет я формально не имел никакого образования. Попасть в техникум было моей мечтой. И эта мечта сбылась.

Закончив учебу, я стал участковым агрономом в симферопольском райколхозсоюзе. Однако работать пришлось недолго. Осенью 1931 года меня призвали в Красную Армию и направили в 88-й стрелковый полк прославленной 30-й Иркутской дивизии, которая дислоцировалась в то время на Украине.

Летом следующего года меня перевели из полка в батальон связи 7-го стрелкового корпуса. Из Павлограда я переехал в Днепропетровск, где и прослужил до 1938 года. Там, будучи лейтенантом, женился.

Потом была служба в Харькове, академия Фрунзе. Потом началась война.

К этому времени сестра Валентина жила на Дальнем Востоке с мужем-пограничником И. В. Овчинниковым. Владимир учился в Ленинграде, на 4-м курсе лесотехнической академии. Сестра Евгения работала агрономом в деревне Ново-Васильевка вместе с отцом. У нее были уже две дочки. Муж Евгении, тоже агроном, проходил срочную службу в одной из воинских частей, расположенных в Западной Белоруссии. Растить детей помогала наша мать, еще сохранившая достаточно бодрости и энергии. Неподалеку от родителей, в Симферополе, жил и работал брат Виктор, не призванный в армию по состоянию здоровья.

Осенью 1941 года фашисты ворвались в Крым. Надо ли говорить о том, какой тревогой наполнялось мое сердце, когда думал о своих родных.

В годы войны я изредка переписывался со старым товарищем Иваном Порфирьевичем Корявко, который командовал где-то на юге инженерной бригадой. В дни моей комсомольской юности он жил в нашей семье, очень хорошо знал моих близких.

И вот в январе 1944 года я получил письмо. Иван Порфирьевич сообщал, что скоро будет у моих стариков и передаст мой адрес. Намек был ясный. С этого дня я с нетерпением ждал, когда появится в сводке Совинформбюро слово "Крым".

Наконец 10 апреля по радио передали, что войска 4-го Украинского фронта перешли в наступление на Перекопском перешейке. Потом в сводках замелькали названия городов, хорошо знакомых с детства. 13 апреля был освобожден Симферополь. На следующий день - Бахчисарай. А дом нашей семьи стоял на середине пути между ними.

Родной дом среди фруктовых деревьев неподалеку от небольшой, но бурной и шумливой реки Альмы...

Долго не было письма от старого друга Ивана Корявко. Видно, не поднималась рука сообщить, что узнал...

Когда Крым захватили фашисты, брат мой Виктор ушел в горы к партизанам. Через некоторое время гитлеровцы арестовали нашего отца. В симферопольской тюрьме он заболел тифом и умер в 1943 году. Потом забрали мать и сестру Евгению. Старшей ее девочке было в ту пору пять лет, а младшей только три годика.

В январе 1944 года гестаповские палачи расстреляли мою мать и сестру. Разыскать их тела так и не удалось, они зарыты где-то в обрывах под Бахчисараем.

Тяжко переживал я это известие. И хорошо, что в те дни рядом оказался родной человек. Совершенно неожиданно меня разыскал Владимир, назначенный в один из автомобильных батальонов нашей армии. От него я узнал, что наш младший брат Виктор после возвращения из партизанского отряда тоже находится на фронте. Теперь мы вес трое сражались с ненавистными гитлеровскими захватчиками.

К Балтийскому морю

1

Наступило четвертое военное лето. Войска нашего фронта, располагая ограниченными силами, продолжали обороняться западнее Новосокольников на хорошо подготовленных в инженерном отношении рубежах. Противник на этом направлении особой активности не проявлял. Жизнь на передовой текла довольно однообразно. Обе стороны вели разведку да изредка обменивались артиллерийско-минометными налетами.

3-я ударная армия насчитывала в своем составе всего пять дивизий. Находясь в центре оперативного построения войск фронта, армия обороняла полосу протяженностью до 60 километров. Противник имел перед нами три пехотные дивизии. Однако общая численность всех наших соединений не превышала численности личного состава трех дивизий врага: силы сторон в полосе обороны армии были примерно равны.

Армией командовал генерал-лейтенант Василий Александрович Юшкевич, сменивший в начале апреля генерала Н. Е. Чибисова. Новый командарм отличался броской, благородной внешностью и подчеркнутой строгостью. Я бы даже сказал резкостью в обращении с людьми. В штабе его боялись.