Запретная страсть - Дина Маккол

— Джексон… Джексон… о Господи! — И она в ярости забарабанила кулачками по его груди. — Ты же меня до смерти перепугал!

Он обнял ее еще крепче и осторожно покачал из стороны в сторону, словно хотел убаюкать.

— Ну извини меня. Извини! Прости, пожалуйста, детка. Только не надо плакать.

Ребекка судорожно вцепилась в него, но понемногу начала успокаиваться, вслушиваясь в знакомые звуки глуховатого голоса.

— Какого черта ты явилась сюда? Почему не поехала домой? — спросил Джексон, чувствуя, как содрогается ее тело, облепленное промокшей насквозь одеждой. Не дожидаясь ответа, он принялся растирать ее заледеневшие руки, чтобы разогнать кровь. — Ты же простудишься…

Джексон старательно водил ладонями вверх-вниз. Кровь быстрее побежала по ее жилам, и где-то глубоко внутри стало разгораться пламя страсти. Откинув голову, Ребекка всматривалась в его лицо, едва различимое в полумраке.

— Когда идет дождь, ко мне домой пробраться невозможно, — прошептала она наконец и прижалась к Джексону, всем своим существом растворяясь в его ласках.

Видя, как Ребекка покачнулась, Джексон решил, что у нее просто закружилась голова.

— Ты вся дрожишь от холода, — пробормотал он, обнимая ее покрепче.

— Мне не холодно, Джексон. Я боюсь…

Джексон окаменел. Эти слова пронзили его сердце. Она боится его! Неужели он настолько ей противен? Рул ощущал невыносимую боль.

— Что ж, извини… — сказал он дрогнувшим голосом и хотел было отойти в сторонку, но Ребекка притянула его к себе.

— Ты меня неправильно понял, — прошептала она. — — Я боюсь не тебя. Я боюсь нас.

Нас?! Нас? Ребекка пошевелилась, и он почувствовал на своем лице ее теплое дыхание. Его сердце бешено забилось.

— Джексон?..

— Да я скорее умру, чем обижу тебя, — негромко сказал он и стиснул кулаки, опасаясь, что его непослушные руки снова примутся ласкать Ребекку.

— Я знаю.

Она на ощупь отыскала его лицо, погладила по щекам, и Джексон дернулся, словно по нему прошел электрический разряд.

— Ребекка…

Но нет, это было не предостережение — в тихом голосе Джексона все явственнее звучала страсть. Ребекка придвинулась ближе и так дразняще коснулась его грудью, что устоять было просто невозможно.

— Поберегитесь, мэм, — хрипло промолвил он, перебирая мокрые спутанные волосы Ребекки, а его губы сами тянулись к ее лицу.

— Поберечься… чего? — Ребекка обняла его за талию. Они слегка покачивались, словно кружась в старинном медленном танце.

— Вот этого, — ответил Джексон и приподнял ее, подхватив под бедра. — И вот этого, — он прижал к ее телу свою мучительно напрягшуюся плоть. — Меня нужно остерегаться, меня…

В это мгновение снова сверкнула молния, озарив комнату вспышкой света, и Ребекка увидела лицо Джексона, искаженное болью и желанием. Теперь она не сомневалась в том, что любима.

— О Господи! — прошептал он, чувствуя, что больше не в силах сдерживаться. Он не мог отказаться от этого счастья и взял то, что ему предлагали в дар.

Их губы соприкоснулись. Ребекка, застонав, обняла Джексона еще крепче и приоткрыла рот, впуская его язык. Им обоим казалось, что пол качается и уходит из-под ног.

Бушующий поток крови ослеплял Джексона, заглушал все звуки и чувства. Осталось лишь одно — желание обладать Ребеккой.

Потом они отодвинулись друг от друга. Ребекка жадно глотала воздух, но ее настойчивые руки скользили по спине Джексона, поднимаясь вверх и притягивая его все ближе. Он коснулся ее шеи кончиком языка и ощутил, как под тонкой кожей пульсирует кровь. Постанывая от нетерпения, он покрывал ее тело поцелуями. Джексон получил много, очень много… И все-таки этого было недостаточно.

Притиснутая к стене, Ребекка дрожала от сладкой боли, пронзавшей ее насквозь. Джексон приподнял ее и заставил обхватить ногами свою талию, увлекая все дальше в опасную зону страсти.

Тело Ребекки пылало от вожделения. А когда язык Джексона пустился в путь по ее кофточке и задержался на соске, выступающем под мокрой тканью, у нее на глазах выступили слезы.

— Джексон… Джексон… Джексон… — шептала она, запустив пальцы в его густые влажные волосы.

Он слишком хорошо понимал, о чем она просит. Но их время вышло. Пора остановиться. Иначе он не сможет сопротивляться желанию. Джексон и так уже перешел чересчур много запретных рубежей, но то будет непростительный шаг.

— Черт подери! — пробормотал Джексон, с трудом отрываясь от нее.

Когда ноги Ребекки коснулись пола, она пошатнулась. Все ее тело мучительно ныло, а в душе была невыносимая пустота. Ребекка спрятала лицо на груда Джексона и оплела руками его талию.

— Боже мой… ну почему ты остановился??

— Кто-то должен был это сделать, — грубовато сказал он. Гнев на самого себя пересилил чувство деликатности. — Наутро, мадам, вы возненавидели бы себя… и меня.

И наверняка это убило бы его.

— Боже милостивый! — прошептала Ребекка и зажала руками рот, чтобы не разрыдаться. — И что же мы будем делать?

В голосе Джексона звучала досада.

— Мы не будем делать ничего. Когда я уйду, запри эту проклятую дверь покрепче. А то иному прохожему, может, и не захочется отказываться от удовольствия.

Ребекка чуть не задохнулась, услышав такую грубую отповедь. Но когда Джексон повернулся и вышел на улицу, где все еще бушевала гроза, она с трудом встала на ноги и поплелась следом. Дождь хлестал по ее лицу и слепил глаза, но все же Ребекка сумела разглядеть, как Джексон оседлал свой мотоцикл и исчез во мраке, словно зловещий призрак. А она стояла на пороге и кричала, давясь собственными слезами:

— Черт бы тебя побрал, Джексон Рул! Заставил меня, дуру, заботиться о тебе! — и заставил влюбиться, подумала она, хотя у нее не хватило духу сказать это вслух.

Острая боль пронзала Джексона, каждая клеточка его тела корчилась от муки. Ни гроза, ни рев его мотоцикла не могли заглушить слов Ребекки, по-прежнему звеневших в ушах. Черт бы меня по-. брал? Ну, с этим-то, дорогая, ты немного опоздала. Я попал к чертям задолго до нашей встречи.

К понедельнику о грозе остались лишь слабые воспоминания. Все воскресенье Ребекка старательно разгребала завалы и выбрасывала то, что уже было невозможно спасти. Если бы вот так же легко разобраться в беспорядке, который она устроила из своей жизни!

Но что бы она ни делала, призрак Джексона неотступно стоял рядом, дразня и напоминая, как он отказался от того, что она предложила с такой готовностью. Ребекка не могла понять, что было задето сильнее — ее гордость или сердце.

Утром в понедельник она свернула на подъездную дорожку, ведущую к оранжерее. Мотоцикл Джексона уже стоял на своем обычном месте… а его самого нигде не было видно.