Горны Империи - Олег Верещагин

Но его-то. Его – научили.

Он отвел руку от пистолета. И просто встал перед матерью, водя взглядом по безумным лицам.

Люди, стойте, люди. Люди, слушайте, люди. Люди, мы не хотим вам зла!!!

И становилось тише… тише… тише. Лишь в задних рядах все еще орали несколько глоток – и Денис, посмотрев туда, увидел других. Явно наспех переодетых, явно сытых, с ненавидящим страхом в глазах продолжающих изрыгать скверную брань и угрозы.

Остальные замолкали. Страшные маски текли с них под взглядами женщины и мальчика. Оставались усталые, измученные жизнью человеческие лица.

«Не ударит? Не попадет? Может быть – нет. На этот раз, наверное – нет. Но впереди еще столько гроз…» – мелькнули в голове Дениса строки из какой-то древней книги, автора которой он не запомнил… а слова – слова запомнились почему-то. И всплыли сейчас…

И вот – стало совсем тихо. И в этой тишине прозвучал голос Валерии Вадимовны. Немного насмешливый и сожалеющий:

– Ну, что же вы? Мужчины? Вон вас сколько. Давайте. Убейте. Меня убейте, сына моего – тоже убейте. Не бойтесь. Вас карать никто не станет. Никакие «витязи». Никто. Больных людей не карают. Их лечат. Даже если они этого не хотят.

– Ты пропаганду кончай! – крикнули из задних рядов. – Ты скажи, стерва, чего вы рабочим людям…

– Выходи сюда, рабочий человек! – повысила голос Валерия Вадимовна. – Сюда выходи, дай людям на тебя поглядеть!

Сзади произошло какое-то движение, но никто не появился.

– Тогда слушайте! – она положила руки на плечи Денису. – Вот мой сын. Ему тринадцать лет. Так ли выглядят ваши дети? Вот я. Мне тридцать пять. Так ли выглядят ваши жены? А вот – вы сами. Передо мной. Настоящие… – она полоснула взглядом задние ряды, – …рабочие люди. Вот у тебя силикоз. И у тебя. И у тебя. У тебя рак, еще операбельный. Сказать, что у тебя?!

Толпа слегка подалась назад, как от колдуньи, прошел глухой ропот, но снова стало тихо, когда Валерия Вадимовна опять заговорила:

– И вы хотите, чтобы я дала вам подохнуть? И вашим женам, и детям вашим? Так вот… – она рубанула воздух рукой. – НЕ ДАМ!!! И шахту никто не посмеет открыть, пока не будут выполнены мои условия: вентиляция, спецодежда – в перспективе скафандры, фильтры, охладители, фельдпункт, смены по четыре часа, усиленное питание и ни единого ребенка младше четырнадцати в шахте!

– Во? – сказал кто-то не зло, а удивленно. – А куда их? Дома сидеть им, что ли?

– В школу, дубина, – проникновенно сказала женщина. – В школу, чтобы такими долбаками не выросли, как ты.

В толпе в нескольких местах засмеялись добродушно.

– А кого-то – уже и лечить, – продолжала женщина, отстраняя Дениса. – На курорты.

– А жить-то нам на что?! – агрессивно, но без истеричной злобы спросил еще кто-то.

– А пока все это будут делать – компания будет вам платить! И платить хорошо! – заявила Валерия Вадимовна.

Снова смех. Уже сожалеющий.

– Ага, заплатят они!

– Никуда не денутся! – снова крикнула Валерия Вадимовна. – Вот их мы и за мотню взять можем!

Выкрик: «Гляди, как бы тебя за дойки не взяли!» – потонул в одобрительно-недоверчивом шуме. Кто-то крикнул кому-то: «Да заткнись ты, слышь?! Дай поговорить с человеком!»

– Поймите, кончилась их власть! – сказала Валерия Вадимовна почти гневно.

– Теперь ваша? – уточнил кто-то недоверчиво.

– ВАША! – уже не крикнула, а рявкнула мать Дениса. – Без вас компания – пустое место! А вы и без нее проживете!

– Верно, – в тишине удивленно – как будто делал открытие – сказал кто-то.

И поднялся гул:

– А верно она говорит!

– Да как же?!

– А вот у меня брат был в Империи, он мне что говорил…

– Ну а сейчас что?!

– Верно говорит!

– Верно!!

– Верно-о-о-о!!!

– Ты скажи нам, – протолкался вперед высокий худой рыжий мужчина. – Ты скажи. Вот наша шахта. Ладно. А сколько их в округе?! А латифундии?! С ними как?! Там – тоже люди! – вдруг с болью заключил он. – Не на нас свет клином!

– До всех доберемся! – твердо сказала Валерия Вадимовна. И Денис поразился – в ее голосе была клинковая сталь, синяя, острая и холодная. – И со всех спросим. Бахурев к власти пришел не для того, чтобы карманы набивать – кончилось это время! Не вернется! – и она снова рубанула воздух рукой.

– А что тебе-то до нас?! – с интересом и тоской спросил кто-то.

– Дураки, – отчетливо сказал Денис.

– Дураки, – подтвердила удивленным людям Валерия Вадимовна. – А как вас еще назвать? Я даже и объяснять не буду. Скажу, чтоб вам понятней было: ну хочу я тут быть новой хозяйкой. А старых ваших свалить! Так ясно?!

– А что, такая нам вполне! – крикнули в толпе, и люди захохотали весело и одобрительно.

Денис выдохнул с облегчением и ощутил вдруг, как мелко подрагивают ноги. Страх? Да, страх. Испугался, юный пионер…

На улице раздались свистки и вой сирены. Толпа качнулась туда-сюда, послышались злые и испуганные возгласы – а в конце улицы Денис увидел приближающиеся машины. А из «хвоста» толпы как бы сами собой рассосались с полдюжины человек.

А вот интересно… Пока собиралась толпа. Пока шла. Ведь не по воздуху они сюда перелетели? Так почему же такая запоздалая реакция? На полчаса почти? Неужели и Кенесбаев тоже?..

– Спокойно, стойте спокойно! – Валерия Вадимовна пошла прямо на заволновавшуюся толпу, и та рассеклась перед нею.

Машины остановились, из них выскакивали полицейские с автоматами. Но женщина в форме имперского медика встала уже между ними – и притихшими рабочими.

– Отставить! – повелительно и резко крикнула она офицеру, вышедшему последним. – Ничего не происходит! Ваше вмешательство не нужно!

– Но… – офицер застыл, пожал плечами. – Но нам было сообщено, что тут погром и поджог…

«Ага. Вот оно что», – подумал Денис, идя за матерью.

Валерия Вадимовна категорически отрезала:

– Не состоялось ни то, ни другое. Имела место дискуссия по вопросам охраны труда.

– Кенесары Ержанович в отъезде… – офицер мялся. – Я хотел бы…

– Все вопросы с Кенесбаевым я решу сама, – отрезала Валерия Вадимовна.

Ага, ясно. Нету Кенесбаева… Ну, хоть не подозревать симпатичного казаха…

Офицер еще растерянно потоптался, дважды отдал честь (Денис громко фыркнул, в толпе гоготнули) и, что-то пробормотав про сложенную ответственность, ушел к машинам. Через минуту под одобрительное общее молчание они исчезли, и люди с шорохом и шелестом потянулись со двора, перебивая друг друга:

– Ты не серчай…

– Ну не со зла, жизнь такая…

– А верно говоришь про деньги? С голоду не попухнем?..

– А эти, которые брехали, верно, не с нами были, дорогой пристали…

– Ты вот адрес запиши, что ли, в гости заходи…

И прочее почти бессмысленное, но добродушное бормотание.

Валерия Вадимовна что-то отвечала каждому, даже руки протянутые жала, хотя Денис и отметил краем сознания, что женщинам руки первыми не подают. Но он и сам-то был не лучше – тоже говорил какие-то оптимистичные глупости, позволял себя обнимать и даже целовать и вообще… Только когда последний из работяг скрылся из глаз (а в соседних дворах прошло и улеглось какое-то шевеление в окнах за занавесками…) – только тогда Валерия Вадимовна словно переломилась, дошла до крыльца и села. Денис бухнулся рядом. Мать и сын бессмысленными взглядами мерили флагшток. Наконец женщина сказала:

– Ты молодец, сынок… Ух, как я перетрусила! – и передернула плечами.

– Ты?! – недоверчиво спросил Денис, отстраняясь. – Это я струсил, как не знаю кто!

Во двор почти вбежала с двумя сумками в руках запыхавшаяся Ольга Ивановна. Оглядела Третьяковых, уронила сумки и выдохнула:

– Живы. А мне уж сказали – мол, хозяев твоих новых рабочие… Или не были?! – она воинственно огляделась.

– Были, – Денис поднялся. – Ма, ты на работу не ходи…

– А я и не пойду, – ответила Валерия Вадимовна. – Я поеду. Вон отец.

И правда – на улицу буквально ворвалась «Ижора». Третьяков-старший, выскочив из нее с двумя молодыми парнями – Денис их не знал, – остановился в калитке и громко сказал:

– Фу.

И убрал пистолет. Его спутники сделали то же.

А за спиной Дениса раздалось звонкое: «Тяв!»

Все оглянулись, и Денис заулыбался. На крыльце, широко расставив лапы и склонив голову набок, стоял Презик.

Кажется, щенок сам удивился произведенному им звуку. И еще больше – тому, как засмеялись люди. И обиженно тявкнул на них еще раз.

Вечером Денис совершенно бездарно тратил время перед ужином. Родители уже вернулись, по дому поплыл запах еды, а мальчишка валялся на кровати в комнате и не мог отвязаться от того, как ему было сегодня страшно.

Может быть, впервые в жизни – так.

Мальчишка осознал, какую огромную силу воздвигла против Империи старушка История. Нет, не бандитов, не буржуев каких-то там… А просто силу вот этих людей, которые легко могли бы убить и его, и маму. А за что? Да просто так. Со зла на свою разваленную жизнь.