Лето не вечно - Анна Князева

к нему. Как-то раз он ко мне заглянул. – Конюхов опасливо покосился на Ульяну. – Без бутылки обошлось. Так посидели, поговорили о том, о сем.

– Вернемся к нашей последовательности, – остановил его Богданов. – После того, как вы побили Лурье…

– Кого? – с подозрением прищурился Конюхов.

– Того дрища с регистратуры.

– А-а-а…

– После этого вы пошли к Инютину на КПП.

– Сказал ему, что есть одно дело, – подхватил Конюхов. – Заодно спросил, что это за белая голова. Он объяснил. Я сразу по-быстрому смотался туда. Огляделся, пошарился вокруг. Никого не заметил, но у самого поджилки тряслись.

– Почему?

– Чувствовал, что живым мне оттуда не уйти. Я же эти побрякушки нашел. А эти двое, по всему видно, – живодеры. Что я им? Тьфу и размазать.

– Когда они напали на вас в лесу, лица видели?

– Темно было, не разглядел.

– Давайте дальше! – сказал Богданов и приготовился записывать.

– Вернулся я к воротам, пошел к Инютину, спросил: завтра работаешь? Работаю, говорит. Я ему: когда твоя смена заканчивается? Он отвечает: в двенадцать ночи. Тогда я ему и предложил заработать. Он согласился.

– Поконкретнее, пожалуйста.

– Попросил его положить под голову драгоценности.

Рука Богданова замерла, он поднял голову.

– Сам, значит, побоялся, а человека послал на верную смерть? Ну ты и сволочь!

– Игорь… – тихо проронила Ульяна и тут же задала Конюхову свой вопрос: – Какие инструкции дали Инютину?

– Все объяснил. Денег дал. Драгоценности загодя в коробку сложил, замотал как следует. Коробку – в сумку и в багажник. Это еще с вечера. Ключи от машины Инютину вручил. К голове после смены велел ехать на такси.

– Тогда зачем ключи?

– Сумка в багажнике лежала. Коробку с собой на пост Инютин не взял, их там проверяют.

– На следующий день, после выселения, куда вы отправились? – спросила Ульяна.

– В город уехал! – выпалил Конюхов, но по его лицу было видно – соврал.

– Ну, предположим, – подключился Богданов. – На чем?

– На попутке. – Наконец Конюхов приступал к самому главному, он раскраснелся и занервничал. – В девять вечера, как стемнело, сам приехал на место к Белой Голове. Выбрал укромное местечко и спрятался. Часов в одиннадцать пришли эти двое и залегли неподалеку от меня. – Он вытер вспотевший лоб рукавом. – Не поверите! Я даже дышать боялся!

– Инютин когда пришел?

– Около часа ночи. Я к тому времени вымок и замерз. Те двое тоже, слышал, как они матерились.

– Инютин пришел к Белой Голове около часа ночи, – записал Богданов.

– Зачем-то приперся с сумкой. Вытащил из нее коробку, сунул под голову и тикать.

– Ну а что эти двое?

– За ним, конечно. – Конюхов отвернулся и уставился в угол. – Слышал, как Инютин кричал. Короче – зарезали его.

– Так.

– Потом они вернулись, забрали коробку и тут же распотрошили. Ржали как сумасшедшие.

– Все отдали им?

– Я же не камикадзе. – Конюхов вздохнул и продолжил: – Короче, понял я, что дорога мне одна – до скончания века прятаться. Они же меня мертвым посчитали.

– Где прятались?

Это был второй вопрос, вогнавший Конюхова в ступор, который продлился еще дольше первого. Выйдя из него, он ответил:

– Хоть режьте, не скажу.

– Заявление на увольнение за Инютина вы написали?

Конюхов стыдливо опустил глаза.

– Был такой грех.

– Свой телефон куда дели?

– Выбросил.

– Это неправда! – возразила Ульяна. – Вы не могли его сами выбросить. У вас на территории пансионата есть сообщник.

В этот же момент Богданову позвонили по внутреннему телефону, и он по ошибке включил громкую связь.

– Проходная, дежурный офицер Калмыков. Товарищ капитан, тут до вас гражданочка прорывается.

– Кто такая? Фамилия?

Было слышно, что офицер отстранился от трубки и стал кого-то подзывать:

– Идите сюда! Гражданочка! Фамилию подскажите! Чью-чью! Вашу, конечно!

Не выдержав этих пререканий, Богданов прорычал:

– Пропустите ее! – и влепил трубку в аппарат.

Все трое притихли в ожидании гражданочки. Конюхов сгорбился на своем стуле, Ульяна и Богданов смотрели на дверь.

Та вдруг распахнулась, и в кабинет влетела Кружилиха. Она раскинула руки и бросилась к Конюхову:

– Максим!

Он резко встал и принял ее в объятья.

Проплакавшись, Кружилиха ринулась на Богданова:

– Арестуйте меня!

– Вы в своем уме, Елизавета Федоровна? – поинтересовалась Ульяна.

– Я прятала Максима в своей комнате! У меня он хранил ценности! Его телефон выбросила тоже я!

– Стоп! – Ульяна встала и подошла к Кружилихе: – Куда вы бросили телефон? Назовите точное место.

– Мусорная урна возле главного корпуса, за углом.

– Бросили просто так или во что-то завернули?

Кружилиха ответила не задумываясь:

– В урне нашла пустую пачку от сигарет, сунула туда и выбросила в эту же урну.

Ульяна обернулась к Богданову и победно улыбнулась. Она только что получила ответ, на который уже не рассчитывала. Потом сказала Кружилихе:

– Теперь я знаю, для чего вы несли ту мистическую пургу про усадьбу. Вы знали, что по ночам там работает Конюхов, и пытались меня отвадить?

Кружилиха умильно прищурилась:

– Простите меня, Ульянушка.

Глава 24

Кто ищет истины – не чужд заблуждения

Профессора Збруева задержали на даче. Он ждал ареста, дрожал от страха и, словно приговоренный, твердил о Вяземском – боялся, что тот убьет его. Там же на даче обнаружили, а также изъяли в качестве доказательств распечатанные снимки архивных документов. Конечно же, все они касались усадьбы Тишь-на-Тоске.

Об этом Ульяне рассказал Богданов, когда приехал в пансионат после бессонной ночи. После того как оперативник Гаврилов с группой захвата не обнаружил профессора и Вяземского в их квартирах, Богданов сам принял участие в операции.

– Вяземского так и не нашли? – с сожалением осведомилась Ульяна.

Он покачал головой, потер небритый подбородок и прошел в ванную.

Оттуда раздался его голос:

– Есть бритвенный станок? Пусть одноразовый.

– Сейчас принесу.

Ульяна отдала ему бритву и остановилась на пороге, опершись плечом о косяк:

– Профессор где сейчас?

– В изоляторе, в соседней камере через стенку от Конюхова.

– Допрашивал?

Богданов намылил лицо, приблизил его к зеркалу и выпятил языком нижнюю губу, чтобы сбрить щетину. И только потом, смывая мыло под краном, ответил:

– Пять с половиной часов, с двух ночи до половины восьмого. Потом, после допроса – сразу же поехал к тебе.

Она удовлетворенно кивнула, предупредив:

– Жду тебя на кухне. Пока будешь завтракать, все расскажешь.

За стол они сели через десять минут. Богданов заметно посвежел, хотя остался в той же рубашке.

Перехватив взгляд Ульяны, он виновато улыбнулся.

– Прости, переодеться не успел.

Она поднялась со стула и вышла. Вернувшись в кухню, протянула ему футболку:

– Возьми, она просторная, тебе подойдет.

Богданов не стал переодеваться у нее на глазах, ушел в ванную. Ульяна оценила его деликатность и