Четвертый тоннель - Игорь Андреев

Через неделю я приехал повидать родителей. Конечно, решил поделиться с мамой об открытиях на тренинге. Рассказал о своих переживаниях, относящихся к моменту, когда я уже существовал в ее организме, но еще не родился. У меня отличное состояние, готовность принимать все как есть без оценки и осуждения. Полное спокойствие и позитив. Несмотря на это, она испугалась, и чтобы защититься, начала пугать и обвинять меня:

— Тебе на твоем тренинге черт знает что внушили! Это секта! Я про это видела по телевизору! Тебя настроили против родителей! Ты ничего не понимаешь! Такие вещи невозможно помнить!

— Мама, там ничего не внушают, — сказал я, обнимая ее. — Такие подробности невозможно внушить. К тому же настраивать против родителей нет смысла, в этом для тренинговой компании нет никакой выгоды. И вообще я говорю не о том, кто прав, кто виноват. Я просто делюсь с тобой тем, что вспомнил. Хочу сравнить то, что я знаю, с тем, что знаешь ты. Меня ведь родила ты. Поэтому сейчас я хочу узнать только одно — была ли у тебя мысль о том, чтобы сделать аборт?

Ее взгляд ушел в пространство впереди, как бывает, когда человек задумывается или вспоминает. Она закурила сигарету и сказала:

— Я бы тебя все равно родила. Независимо оттого, ушел бы он или остался со мной. Мне врач сказала, что если я сделаю аборт, то потом не смогу рожать.

21. ВНУТРЬ И НАРУЖУ

…Я знаю миф о том, что если все будут делать хорошо и избегать плохого, все станет лучше.

Но грустная правда состоит в том, что человек, который убивает своего соседа, всегда верит в добро и зло — свое добро и соседское зло…

Почувствовав вкус к исследованию себя, я решил попробовать некоторые из инструментов «Духовных технологий» Живорада Славинского. Впервые я прочитал о них еще летом 2007 года, до всяких тренингов. Этот серб, психолог, психиатр и мистик, всю жизнь занимается изучением существующих в мире практик трансформации личности, от ритуальных действий древних индейцев и черт знает каких шаманов до достижений современных течений науки о разуме человека.

Я познакомился через интернет с одним из учеников легендарного серба. Анатолий оказывал услуги процессора по «Духовным технологиям». При встрече он оказался приятным, жизнерадостным и очень простым в общении парнем. Процесс Глубокого ПЭАТ («Первичной энергии концентрация и трансцеденция» — одна из ключевых технологий Славинского) проводился прямо у него дома, в обычной квартире в спальном районе на востоке Москвы. Я пришел в самом конце новогодних каникул, 8 января 2008 года. Мы попили чай, сидя на кухне. Толя объяснил алгоритм процесса и спросил, какую конкретную проблему я хотел бы решить с помощью ГП. Я выбрал страх перед эпилептическим приступом.

— Каждый раз, сколько себя помню, при приближении ауры приступа я испытываю невыносимый страх. Меня пугает ощущение неизбежности приступа.

— Прекрасно, — ответил он, — это очень хороший материал. Лучше всего работать с проблемами, которые действительно мешают жить. Чтобы потом проверить, каков результат процесса.

Он дал инструкции и попросил закрыть глаза и ощутить себя в ситуации страха перед приступом.

Сначала работа шла очень медленно. Потом я незаметно втянулся, и материал из подсознания пошел яркий, красивый, объемный, живой. Это были вовсе не картины из прошлого, а нечто труднообъяснимое. Не вписывается в привычные представления. Бред полный. Нечто такое, что я ожидал бы увидеть под воздействием галлюциногенных наркотиков. Однако происходящее со мной было так просто и достоверно, что процесс шел легко и мощно.

В какой-то момент материал из подсознания разделился на две полярности — «хорошо» и «плохо». Толя сказал:

— Игорь, теперь сохраняй внимание на «хорошо» и «плохо» одновременно.

«Что за чушь, — подумал я, — они же разные?! Как можно их охватывать одновременно?!» Начал их смешивать чисто механически, удерживая обе картинки умом. Они начали как-то взаимодействовать, смешиваться, но не сливаться, а превращаться в другие полярности.

Попутно слились некоторые полярности, например «добро — зло», «любовь — ненависть». Что меня поразило — при всей тяжеловесности этих слов — сущности, которые за ними оказались, оказались не такими уж важными. На этих словах «навешано» много социального, что-то с ними по привычке ассоциируется, но чувства, стоящие за ними, сами по себе очень просты, если не сказать примитивны.

Если поначалу полярности превращались во что-то другое, сохраняя оценочную окраску — разделение на «позитивные» и «негативные», то в какой-то момент я вдруг отметил, что они не просто сливаются друг с другом (например, «хороший» оказывается тем же, что «плохой», и возникает понимание того, что они разделены умом искусственно), но и, превращаясь в новую пару, меняются местами. Максимально ярко это проявилось на паре «свобода и несвобода». Находясь в массе людей, я чувствовал себя зажатым и ограниченным, под гнетом окружения, это была несвобода, я стремился вырваться, но — вырвавшись, после короткой эйфории сразу же начинал чувствовать одиночество. Ни в свободе, ни в несвободе не было ничего определенно хорошего или плохого, только мой ум придавал им ту или иную эмоциональную окраску. Так «хорошая» свобода оказывалась «плохим» одиночеством. А «хорошая» причастность к обществу обращалась в тюрьму для моей личности. Я осознал, что всю жизнь то бегу в люди, то убегаю от людей. Просто в разные моменты я воспринимаю текущую ситуацию (например, затянувшееся одиночество) невыносимой, и стремлюсь вырваться в ее противоположность, а потом ситуация снова меняется на противоположную. И так всю жизнь.

Через два часа, которые прошли в процессе словно одно мгновение (больше всего времени, по ощущениям, ушло на десяти минутный перерыв на чай), мы добрались до моих первичных полярностей. Тех, которые, согласно основателю этой технологии, образуют главную неосознанную игру жизни человека.

Все мои переживания, эмоции и прочие сущности в процессе сопровождались яркими картинками. Такими, фантасмагоричность которых заставила бы растеряться даже Сальвадора Дали. Трудно описывать в словах. Слова ограничивают смысл. Тем не менее, попробую описать свои первички, какой бы бессмыслицей это не звучало.

Первичная пара полярностей — «внутрь» и «наружу». Я даже засомневался, первички ли это. Потому что заранее сформировал представление о том, как должно происходить слияние первичек. Читал в отзывах других людей, что при сливе первичек людей капитально глючит, они куда-то улетают и т. д. У меня не было ничего такого. Просто спокойное счастье от осознания того факта, что «внутрь» и «наружу» — это одно и то же… Звучит бредово, не спорю.

«Внутрь» и «наружу» были двумя гигантскими полусферами — черной и белой, и я переходил из одной в другую. Я был как капля ртути. И вот я перехожу из одной полярности в другую, так — чпок! — и я уже не здесь, а там. Когда они сближаются, меня ошеломляет тот факт, что выскакивая из «внутрь» в «наружу», я оказываюсь внутри того, что только что считал тем, что снаружи. (Сейчас перечитываю запись об этом в блоге, и понимаю, что это звучит, как минимум, шизофренично или, в лучшем случае, забавно, но что поделаешь — рассказываю как есть). В какой-то момент я почувствовал себя каплей, перетекающей из одного океана в другой — кроме них во Вселенной ничего не было. Начав их смешивать, я вырос до бесконечных размеров. Разумеется, не тот я, который тело, сидящее на табуретке на кухне московской квартиры, а тот, который образует все, что происходит в моей персональной Вселенной. Вдруг я осознал, что я — капля, которая и есть океан, который просто превращается сам в себя. Как две половники «инь» и «ян», только не дополняющие друг друга, а состоящие друг из друга. Цветовые различия полярностей исчезли. Осталась одна гигантская сфера, за пределами которой ничего нет, потому что она и была всем, что существует. Сфера вращалась. Вращалась, если происходило движение снаружи внутрь или наоборот. А если не происходило, то не вращалась. Она просто была — постольку, поскольку я думал о ней. А если не думал, то ее тоже не было.

Я понял, что существует только то, на что я обращаю свое внимание. Предметы существуют только тогда, когда обращаю свое внимание на них. В этом случае предметы — это я и есть. Странно…

По окончании процесса Анатолий задавал контрольные вопросы. Меня охватывало двойственное чувство. С одной стороны, мой хитрый ум знал «правильные ответы». Я ведь читал в интернете описание результатов процессов. Например, «зло и добро — одно и то же». Я в роли умненького мальчика, который заранее выучил уроки — как всегда по жизни — и знает, что ответить, чтобы получить одобрение.

С другой стороны, я уже знал, что знание должно приходить изнутри, а не в виде присоединения к готовым ответам, сформированным другими. Поэтому, отвечая на контрольные вопросы, я слегка находился в состоянии ментальной мастурбации — мол, чувствую ли я сейчас то, что чувствую, или я это чувствую потому что знаю, что это надо чувствовать? Но это быстро прошло, и я начал искренне возмущаться в ответ на контрольные вопросы.