Ирано-иракская война. Бойня за Глобальный Юг - Пьер Разу

от него. Иранское правительство невозмутимо повторяло свои собственные условия: уход Саддама Хусейна, падение режима, признание полной ответственности Ирака за войну и выплата значительных военных репараций.

Приоритет Южного фронта

В Тегеране аятолла Хомейни объявил Хорремшехр «городом мучеников», подчеркнув, что его пример должен послужить вдохновением для иранских бойцов. Он попросил правительство принять социальные меры для выплаты пособий семьям героев, павших за город. Это привело к созданию через несколько месяцев Фонда мучеников – организации, призванной оказывать помощь семьям погибших на фронте гвардейцев революции. Под давлением духовенства – и особенно аятоллы Бехешти – Верховный лидер приказал создать Высший совет обороны, который должен был более строго контролировать действия вооруженных сил и укреплять власть КСИР. Наряду с Бани-Садром в состав совета вошли Акбар Хашеми Рафсанджани, выступающий в качестве представителя Верховного лидера, генерал Фаллахи (начальник штаба вооруженных сил), министр обороны, командующий сухопутными войсками, главнокомандующий КСИР, премьер-министр и руководитель пропаганды. Совет имел власть над Корпусом и регулярной армией и должен был принимать решения по всем вопросам, связанным с ведением войны. В случае равенства голосов решающим был голос представителя Верховного лидера, что стало еще одним шагом в маргинализации Бани-Садра и светского лагеря.

Хотя это усилило соперничество между Корпусом и регулярной армией, создание совета позволило улучшить оперативную координацию, установив разделение обязанностей. Армия теперь отвечала за боевые действия в поле, а Стражи революции действовали в городах, что позволило им повысить свой престиж и набрать больше бойцов. В результате только в Тегеране в ряды КСИР ежедневно вступало около тысячи добровольцев. По всей стране в течение последних трех месяцев 1980 года в эту параллельную армию вступили 100 000 молодых людей.

Тем временем Саддам Хусейн усилил бомбардировки городов Хузестана, чтобы наказать иранский народ и заставить Тегеран пойти на переговоры. Ахваз и Абадан были ежедневными целями иракской артиллерии. Поскольку Дезфул находился вне зоны досягаемости артиллерии, 26 октября иракцы выпустили по городу семь ракет «Луна», чтобы нанести удар по населению и подорвать его боевой дух. Естественно, это привело к обратному эффекту. Понимая, что поставленные цели не достигнуты и что ситуация скатывается в опасную трясину, Саддам Хусейн запустил еще один пробный шар, публично заявив, что «Ирак готов вывести свои войска, если Иран признает его законные права». Иранские власти категорически отказались, решив вместо этого поставить под ружье два новых возраста.

13 ноября по приказу Саддама иракское военное командование начало новое наступление на Хузестан. 1-я и 10-я дивизии вновь готовились к штурму Дезфула. Продвинувшись на несколько километров, они были встречены смертоносным заградительным огнем. Иранская 16-я танковая дивизия мощно контратаковала. Их М-60 атаковали Т-55 и Т-62, вовлекая их в хаотическую схватку, из которой они вышли победителями. Потеряв около шестидесяти танков, иракские части были вынуждены отступить и искать укрытие на западном берегу реки Кархех. Иракские войска страдали от плохой координации и слабой поддержки с воздуха. Иранцы потеряли около сорока танков, но отбили Альван, Шуш и Надери. Это был успех для генерала Фаллахи и президента Бани-Садра, которые высоко подняли головы и воспользовались возможностью заставить замолчать критику духовенства.

Далее на юг 9-я танковая дивизия оставила свои передовые позиции в Хамидие, чтобы ускорить продвижение к Ахвазу. Иранцы ждали этого наступления несколько недель, предвосхищая его затоплением обширной равнины между реками Карун и Кархех. Разрушив дамбы, они превратили сельскохозяйственную равнину в обширное болото. Иракские танковые колонны погрузились в трясину. К их несчастью, начался дождь, возвестивший о наступлении влажного сезона. Сильные ливни превратили местность в ужасную трясину, в которой танки, разведывательные машины и бронетранспортеры остановились. Под огнем иранской авиации и артиллерии экипажи погружались в грязь по колено и с трудом вытаскивали свои машины. Многие машины пришлось бросить. Не имея достаточного количества войск для удержания контроля над Хамидие, иракцы были вынуждены эвакуироваться из деревни и уступить территорию, чтобы восстановить лучшие линии связи.

Это горькое поражение удвоилось страшным унижением, когда иранцы привезли бесчисленное количество ошарашенных военных корреспондентов, чтобы открыть для них зрелище 150 завязших иракских танков, орудия которых были направлены на Ахваз. Эта картина, увиденная во всем мире, стала символом провала иракского наступления. Затем машины были восстановлены иранцами, очищены, отремонтированы, приведены в рабочее состояние и включены в состав иранских частей. Этот эпизод не улучшил репутацию 9-й танковой дивизии, которая считалась худшим подразделением иракской армии. Но, вопреки ожиданиям, ее командир, генерал Тала аль-Дури, не пострадал от гнева иракского диктатора, который ценил и защищал его. Несмотря на свою неумелость и жестокость, аль-Дури был именно тем верным и мужественным офицером, который нравился Саддаму.

Иракцам также не удалось сократить Сусангердский выступ, хотя было крайне важно восстановить лучшие линии коммуникации. Обе попытки натолкнулись на фанатичных ксировцев, которые систематически отражали их атаки. Каждую ночь иранские вертолеты доставляли в Сусангерд подкрепление, чтобы восполнить потери. Уставшие, деморализованные и испытывающие нехватку боеприпасов иракцы прекратили атаки и вновь перешли к артиллерийскому обстрелу города. Как и в других сражениях, логистика не была на должном уровне. Этот эпизод привел к аресту около десяти офицеров, которые были осуждены за пораженчество и казнены в качестве примера.

Никаких чудес не произошло и за пределами Абадана. Оборона города не рухнула ни при виде иракских солдат, ни при грохоте их орудий. Здесь штурмующие войска снова были оттеснены. Они не стали настаивать и благоразумно отступили в укрытие своих позиций. По непонятным причинам иракское командование ничего не предприняло для полного окружения Абадана. Его батальон морской пехоты, окопавшийся в Эль-Фао, мог легко переправиться через Шатт-эль-Араб и взять под контроль Арвандкенар или просто отрезать дорогу, ведущую в Абадан. Коммандос также легко могли быть переброшены на вертолетах по этой дороге, чтобы блокировать осажденный город. И снова отсутствие инициативы серьезно подкосило иракский лагерь.

Воздушные дуэли над Хузестаном

Иранские пилоты воспользовались битвой в Хузестане, чтобы навязать свое превосходство. С октября по декабрь они сбили около сорока иракских истребителей, потеряв при этом только девять. Пилоты их «Фантомов» уничтожили двенадцать самолетов, в то время как МиГи сбили только четыре «Фантома». Пятый «Фантом» был случайно сбит собственной ПВО. Пилоты «Томкэта» взяли на себя львиную долю ответственности, сбив двадцать три самолета противника (включая десять МиГ-23) и не понеся потерь. У этого впечатляющего результата было три причины. Первой была сложность системы вооружения «Томкэтов», которая сочетала высокоточный радар с ракетами дальнего радиуса действия «Спарроу» и Phoenix, эффективные средства РЭБ и система распознавания «свой-чужой» «Комбат 3» для оповещения экипажей о приближении вражеских перехватчиков.

Вторым было мастерство пилотов, привыкших к вихревому воздушному бою и действиям по уклонению. Многомесячные тренировки в США во времена правления шаха, в частности, во время знаменитых учений «Топ Ган», принесли свои плоды